Я не знаю, как всё там было на самом деле. Думаю, это выглядело как-то так. Точнее, так должно было выглядеть. Моя сестра, безутешная, сжимая белый платочек в руках, пришла морг. Тело ее всё дрожало, она боялась. Она надеялась, что это ошибка, что ее позвали просто так. В морге было холодно и немного темно. Врач сидел среди трупов и спокойно ел бутерброд, запивая это холодным соком, вытащенным из одной из морозилок, где должен был бы храниться труп. А, может, и хранился. На самом деле я не знаю, как у нас в России выглядит морг. Никогда там не был. Но представляю его я себе как-то так. Моя сестра была явно оскорблена таким поведением. Она зло смотрела на работника морга через черную вуаль, которая была частью красивой черной шляпки. Ее нежные пальчики с ярко-красными длинными ногтями впивались в белоснежную ткань уже изрядно помятого платочка. Смотритель сего заведения лишь зло посмотрел на нее, но еду отставил. Он решил, что надо бы уже поскорее разобраться с этой леди и успокоиться. Он спросил номер, какой ей дали. Должны же были дать ей какой-то номер? Не просто так же она пришла все трупы подряд осматривать. Пригласили ее поглазеть на один конкретный. Смотритель быстро нашел тот самый ящик. Он ведь давно уже здесь работает и все номера прекрасно помнит. Он подошел и быстро выдвинул этот контейнер. Девушка увидела труп. От самого созерцания данного зрелища становилось жутко, но теперь-то ей было еще страшнее! Она ведь опознала в этом несчастном, умершем человеке, своего любимого родственника, своего единственного братца. Слезы так и хлынули из ее глаз, а вместе с ними по лицу размазалась черная тушь. Девушка какое-то мгновение просто не могла оторвать глаз от мертвеца. А потом она отвернулась. Она не хотела смотреть в сторону погибшего. Смотритель же оставался холоден и равнодушен. - Вы узнаете его? Это он? – холодно спросил он. Девушка лишь энергично кивала, но в сторону останков ее брата поворачиваться не хотела. - Еще раз посмотрите внимательно и скажите: это он? Девушка заставила себя еще раз взглянуть на тело брата. Для этого понадобилось много усилий, но она на какое-то мгновение взяла себя в руки. - Да! – уверенно сказала она, и слезы с новой силой хлынули из ее глаз. У меня сегодня был выходной. Жена уже успела уйти на работу и увести детей в детский сад. Они ведь так старались, чтоб меня не разбудить и дать мне наконец-то выспаться. Семейная жизнь – это прекрасный подарок, данный Богом человеку. Но иногда этот подарок так выматывает! Эти милые создания, мои дети, всё время шумят, ссорятся, ругаются, бегают… Даже когда они играют между собой, - это все равно неимоверный шум. Но я их люблю. И, если сказать честно, даже немного им завидую. Они такие веселые, радостные и беззаботные! Даже сегодня! Они так старались не шуметь. Ходили на цыпочках, разговаривали шепотом. Но даже при этом шуму от них было столько, что не проснуться было невозможно. Они то затискают кота, то что-то уронят, то не смогут сдержаться и все-таки крикнут что-то громко. И при этом они так старались! Постоянно напоминали друг другу: «Тише, папа спит!» Было так приятно. Я не стал показывать, что они меня разбудили. Не хотел испортить им настроение таким неудачным казусом. И только лишь моя любимая жена сразу поняла, что я уже давно не спал. Дети уже унеслись в коридор. Она зашла в спальню и нежно меня поцеловала. А затем сказала, чтоб я хорошо себя вел, и увела наших беззаботных шалопаев в прекрасное место, забитое под завязку такими же смешными, веселыми и жизнерадостными созданиями, в детский сад. А я вновь закрыл глаза и провалился в глубочайший сон. Он был таким глубоким, таким реалистичным и сильным, что я не сразу сообразил, что происходит. Какой-то странный звук. Я открыл глаза. Но где я был? Наверно, прошла минута, пока я осознал, что нахожусь у себя же дома, сплю в нашем супружеском ложе, а странный звук – это просто телефон. Сколько же я проспал-то? За окном уже во всю светило солнышко. - Сейчас! Сейчас! – сказал я телефону, этому бездушному созданию, пока ворочался в кровати, пытаясь подползти поближе к аппарату, да сделать это так, чтоб теплое одеяло так на мне и осталось. Но телефону было плевать на мои заверения. Его надрывные крики можно было прервать лишь одним способом. И я поднял трубку. - Добрый день! – быстро выпалил мне в ухо женский голос. Не успел я поприветствовать женщину в ответ, как она продолжила: - Это из паспортного стола Вас беспокоят. С кем я говорю? - Добрый день… - запоздало поздоровался я. – Артем Борисович. Кажется, с той стороны телефонной линии что-то произошло непонятно. Далее голос девушки уже был даже не просто удивленным, а ошарашенным. - Артем Борисович Моварский? – переспросила она. - Да, он самый, - согласился я. Что-то в голосе девушки мне явно не нравилось. – Быть не может. Артем Борисович Моварский мертв, - уверенно заявила она. – Нельзя так шутить! – теперь ее голос звучал обиженно. А ошарашен был уже я. - Что-что??? – возмутился я. – Девушка, Вы что мелите, и, вообще, зачем звоните? – я был в ярости. Пару минут разговора, а меня уже успели вывести из себя, да так, что я уже был готов идти перегрызать глотки. Наверно, эта была чья-то злая шутка. Но кто посмел так зло пошутить? Ууж я этому шутнику!.. - Дело в том, что с месяц назад некто под этим именем подал заявление об утерянном паспорте. – Я начал уже что-то припоминать. Я действительно собирал справки и даже успел подать заявление. - Да-да, было дело, но паспорт нашелся! – ответил я. Картина по-прежнему была мутной и неясной. - Понимаете, в чем дело! Этот человек числится мертвым! Его нет в живых! Моварская Алиса Борисовна более трех месяцев назад получила свидетельство о смерти! - Что??? – я мгновенно вскочил с кровати. Имя своей сестры я не слышал уже давно. – Но я жив и здоров! – возразил я. – Откуда такие сведения? - Так записано в нашей базе данных, - ответила девушка. Подробнее я не могу ничего сказать. Вам придется приехать и разобраться. - Большое спасибо… - произнес я онемевшими губами и положил трубку. В груди ёкало, а в горле появился огромный ком. Свидетельство о смерти? Алина? Я мертв? Всё это просто не укладывалось в голове. Я достал сотовый и тут же начал искать в списке свою сестру. Ее телефон был у меня записан всегда. Как и мой у нее. С тех пор я номер так и не поменял. И мы даже иногда созванивались. Я с силой сжимал в руках мобильный телефон и ждал ответа. Рука начала нервно подрагивать. Это плохой знак. Но проклятые сотовые операторы отказывались соединять меня. Сигнал уже шел довольно долго. И тут я получил ответ: «Данного номера не существует». И тут внутри меня всё замерло. Я безвольно опустил мобильный телефон. Придется искать ответ другим способом. К сожалению, за один выходной объездить все инстанции не удалось. Но постепенно картина начала складываться. О том, что я пропал без вести, в компетентные органы заявила моя сестра. Причем было это месяцев пять назад. За это время мы даже несколько раз созванивались. Так что Алина точно знала, где я. И она прекрасно знала о моей семье. Второе, что мне удалось выяснить, что через какое-то время где-то в реке нашли мой труп. Опознавала его также моя сестра. Она же меня и похоронила. Ведь в семье остались только она и я. Мою же жену и детей она пригласить не удосужилась. Спустя несколько месяцев наша общая квартира стала всецело ее собственностью. Ведь у нашей матери не было больше наследников. После всего Алина недолго горевала. Она наконец-то встретила свою любовь и улетела во Францию, где и вышла замуж за очаровательного мужчину. Московскую квартиру, доставшуюся ей в наследство, она благополучно продала. И не один ее контакт теперь уже доступен не был. И все это было провернуто быстро и мгновенно, четко и точно. Вполне в стиле моей любимой сестрички. Я долго пытался что-то сделать, чтоб меня наконец-то признали живым. Из-за всех этих проблем мы лишались многих льгот, положенных полным семьям. Но я старался не сдаваться. Однако, казалось, всё замерло на месте. Единственное, что удалось доказать, - это то, что Алина дала взятку должностному лицу, а один из сотрудников милиции, соответственно, эту взятку принял. Ну да, я ведь, живя спокойно, вдалеке от всех дел государственных, и забыл, что в нашей стране сейчас активно борются с коррупцией. Взятку-то признали, но все остальное так и осталось на своих. Сделка с квартирой не была признана незаконной. А я так и оставался мертвым. На бумаге. Меня так и убили, с помощью бюрократии. А я, пытаясь строить из себя живого, как-то трепыхался, подобно пойманной в сети рыбехе. - Артем… - как-то сказала мне жена: - Может, все-таки я подам заявление и официально стану вдовой? – она хлопнула глазками. – Что поделать-то? На бумаге же ты мертв… а так государство будет хоть что-то нам выплачивать… После этого разговора мы больше целого дня не разговаривали. Я никак не мог смириться. Что бы я ни делал – всё было бесполезно! «Оживить» меня оказалось намного сложнее, чем убить. Даже на бумаге. Моя жена ведь теперь действительно была вдовой, а дети не имели отца. Даже несмотря на моё существование. Но чтоб они признали это на бумаге! Точно также… Как и моя смерть была только на бумаге… Нет, я не мог себе этого позволить. Ведь тогда, получается, что тогда? Мы уже не будем женаты. Да, это тоже на бумаге! Но ведь этот штамп же на самом деле был больше, чем просто штамп. А я для детей ведь нечто большее, чем просто запись в свидетельстве о рождении. Ведь так же! А теперь… теперь всё это было фактически аннулировано. И жена – самый близкий мой человек – уже была готова сдаться… Больше разговоров о том, чтоб на бумаге стать вдовой, она не заводила. Я не знаю, покинула ли эта мысль ее голову. Зато она плотно поселилась в моей. Мне сложно было что-то сделать. А потом произошел один интересный случай, изменивший не всё, но очень многое. Я отвел детей в детский сад. Они, как обычно, плакали и хотели, чтобы я остался. Они всегда это делают так трогательно и приятно, аж слезы наворачиваются. И хочется действительно остаться. Но я не мог, как бы ни было жалко от них уходить. Но так уж построено наше современное общество. Мне надо было ехать на работу. Я сел за руль, и тут меня что-то отвлекло, - буквально на секунду. Но этого хватило. Нет, страшного ничего не произошло. Просто, похоже, я слегка поцарапал машину той девушки. И да, всё это произошло по моей вине. Отнекиваться было бесполезно. Не успел я и сообразить, как на мои уши уже вылился целый поток фраз, криков и истерик. Женщина кричала и истерила. - Подождите, - попытался успокоить я ее. – Я виноват, да. Признаю. Готов заплатить. - Нет, мы вызываем милицию! – громко заявила мне девушка и с гордым видом прошествовала к своей машине. Я лишь пожал плечами. Милицию – так милицию. На лице лишь скользнула злая улыбка. Но разбираться долго не пришлось. - Ваш муж поцарапал мне машину! – уже намного позже кричала девушка в отделении милиции на мою жену. - Понимаете, в чем дело, мой муж мертв, - с усмешкой рассмеялась жена. – Хотите, покажу справку? Девушка лишь покрутила пальцем у виска. - Мы во всем разберемся! – заявил сотрудник милиции, почесывая лоб. Голос его звучал уж очень неуверенно. – Подождите… Дайте разобраться! – мужчина в форме уставился на меня. - Я, Артем Борисович Моварский, признаю, что виновен в этой катастрофе, - честно сознался я и протянул милицейскому своё свидетельство о смерти. – Оживите меня, - и я всё заплачу! - Может, Вы так мне заплатите! – взмолилась девушка. - Но вы же сами хотели, чтоб всё по закону! – удивился я. Теперь мне уже просто было интересно, чем же всё кончится. - Пройдите в мой кабинет, - сотрудник милиции обратился ко мне, и я послушно пошел за ним. - Знаете что, заберите это своё свидетельство, и я надеюсь, что больше Вас никогда не увижу, - сказал он мне с глазу на глаз, когда дверь за мной закрылась, и мы остались одни. – А это дело мы просто потеряем. Понимаете? Вас же здесь не было… Вы мертвы. Вы просто не могли здесь быть, понимаете? – я кивнул. Всё становилось на свои места. Ведь милиция не занимается преступлениями, совершенными мертвыми. Всё ведь так просто. Я взял свидетельство, вышел из кабинета, быстро схватил за руку жену и постарался как можно скорее покинуть отделение. В голове моей играли страшные картины. Чем дальше, тем мне становилось всё страшнее. Когда-то Райкин сказал, что «без бумажки ты букашка». А иногда, из-за неправильных бумажек, ты случайно можешь стать приведением. А приведения, как известно, не преследуются по закону… Я никому не сказал, что в тот день ощутил в себе небывалую мощь. Но я быстро подавил своё желание. Ради семьи, ради жены и детей. Я должен был добиться правды, а еще я должен был быть порядочным гражданином.