Сегодня был тяжелый день. Очень тяжелый. Что было? А какая разница, что было! Главное, что оно закончилось. Хотелось просто сесть посреди дороги и начать тереть голову. Но нет, я ведь не дам обстоятельствам и тяжелым мыслям как-то на меня повлиять. Я буду сильнее этого. И я ведь прекрасно знаю, куда я иду. Сам дьявол не собьет меня с пути. Я оглянулся по сторонам, переходя дорогу. Сначала в одну, потом в другую. Дьявол-то остановить не сможет, а простой автомобиль – вполне. Солнце уже почти село, спрятав от глаз обычный мир, который любой из нас мог бы созерцать каждый божий день. Теперь была власть тьмы. Она уже начинала украдкой подбираться всё ближе и ближе. Сначала она как будто бы издалека игриво посматривала в мою сторону. А потом стала незаметно, шаг за шагом приближаться. А я шел прямо в ее нежные объятия, как будто бы и не желал других. Она кокетливо подмигнула. Теперь мне казалось, что если б у нее и было какое-то облачение, она была бы в одном из этих обтягивающих блестящих платьев, открывающих грудь и ноги, вплоть до эротичной филейной части. Ведь на то они и танцовщицы, чтобы завлекать и привлекать. Я, не отрываясь, смотрел вперед, почти не задумываясь, куда же иду. И ничего удивительного, бояться мне было нечего. Я знал каждый переулок, каждый кусочек этой дороги, как будто они были частью меня самого. Впрочем, за эти годы мы уже почти сроднились. Насколько могут сродниться человек с дорогой. Я мог пройти по ней, ни разу не споткнувшись, ни разу не ошибившись ни в едином шаге, в каком бы ни был состоянии, какой бы ни был день, год, время суток или время года. Эта дорога знала меня любым. Даже, наверно, лучше, чем я сам себя или моё зеркало. Да-да, я помню, что это важный предмет интерьера. Еще б почаще вспоминать, зачем он. Ведь не только для того, чтобы бриться острой бритвой, не поранившись. Надо еще уметь красиво поправлять шляпу. Как минимум. Я уже запомнил, что делать со своей внешностью нельзя никогда, ни при каких обстоятельствах. И старался впредь этого не делать. Спокойность и сдержанность в фасоне и цвете – и ничего лишнего и ненужного. И все-таки погода лучше кого бы то ни было умеет подстраивать всё под себя. Даже моей тетушке Молли, наверно, не удалось бы ее переубедить или подстроить под себя. А уж кому-кому, а тетушке Молли можно было бы уже вручать нобелевскую премию по психологии за ее подвиги. В детстве она мне всегда казалось строгой и неприступной. Такой в моей голове она и осталась. Даже когда я повзрослел и даже когда целовал ее холодный лоб, на прощанье. Сложно переделать детские воспоминания. Их можно только долго анализировать зимними вечерами, когда нечего делать и не с кем выпить. Не хотел бы я опять оказаться в одном из таких вечеров. Они такие страшные, одинокие и безумные холодные. Уж проще навсегда закопаться в снег. Снег теплый. Особенно рядом с такими тяжелыми мыслями, в которые нельзя погружаться. Незаметно ночь поглотила всё вокруг и, судя по ощущениям, хотела поглотить и меня самого, вместе с окружением. Внутрь проник холод. Холодные капли падали одна за другой. Я даже не сразу сообразил, что это накрапывает дождь. Я сначала грешил на крыши домов и листья деревьев, но они были невинны, как младенцы… Сама же ночь больше не напоминала изящную леди или эротичную танцовщицу и даже не распутную девку. Она просто стала чем-то постоянным, каким-то общим состоянием всего вокруг. А теперь уже и меня самого. Дождь становился всё навязчивее. Казалось, капли становились больше, холоднее и сильнее. Я торопливо распахнул зонт. Захватить себя еще и дождю я не мог позволить. И только я закрылся от капель черным зонтом, сливавшимся с теменью вокруг, как хлынул такой дождь, что, казалось, сама тьма померкла рядом с ним. Эта была просто стена, из-за которой сложно было что-то углядеть. Стоило поторопиться. Впереди меня ждало теплое помещение, алкоголь, дым от сигарет и пьянящий джаз. - Сэр! Постойте! – раздался за моей спиной тонкий, но звонкий женский голосочек. Я обернулся. За мной, на туфлях с высоченным каблуком, бежала девушка, по дороге стараясь закутаться в черное пальто, но получалось у нее плохо. Из-под пальто выглядывало как раз одно из тех ярких блестящих платьев танцовщиц. Дождь уже начинал показывать свою власть над прической молодой особы. Это была стройная блондинка с горящими, густо подведенными черным, глазами. Я взгляд пленил и завлекал, хотя смотрела она на меня без малейшего намека на какой-либо флирт или что-то подобное. Наоборот, в глазах читалась мольба. Девушка прикрыла свою грудь своей маленькой черной сумочкой-кошельком, которую держала в руках. Мне даже стало немного обидно и жалко. Я молча жестом показал ей, что готов предоставить ей место под своим зонтом. Она благодарно кивнула и тут же впорхнула в моё маленькое убежище от вездесущего дождя. Мне же несложно помочь милой девушке. Я бы мог идти даже и без зонта, мог отдать всё пространство ей одной. Но природное недоверие к любым людям, независимо от пола, расы и возраста, было сильнее меня. Я не мог доверить незнакомой женщине своё имущество. Хотя, как ни странно, за самого себя я никогда не опасался и не боялся вручить себя мало знакомым леди облегченного поведения, поведения версии «лайт». Девушка, кажется, даже начинала со мной заигрывать. Она шла, немного опережая меня. Ее шаги были очень маленькими, но частым. На один мой шаг она, наверно, делала шага три точно. И еще она о чем-то лепетала. Я даже толком не различал слова. Впрочем, у меня не было никакого желания. Хотя ее голос моему уху очень нравился. Такой тонкий, звонкий, мелодичный. - Эй, Джек! Куда ведешь эту красотку! – я обернулся, ко мне и моему прибежищу уже подбегал мой старый приятель. – Не верьте ему, девушка! Он Вас обманывает! Он девушкам всегда врет. На самом деле у него холодное сердце! Я лишь молча, но красноречиво взглянул на своего друга: - Эй, Джим, приятель! Ты чего тут моё имя порочишь! – моё лицо расплылось в улыбке, и я по-дружески обнял друга. При этом зонтик слегка накренился, и я и милая леди на пару секунд открылись всем ветрам и каплям дождя. - Ай! – трогательно произнесла девушка, и я тут же вернулся в исходное положение, укрыв леди зонтом. На Джима простора нашей маленькой крыши не хватало. - Он Вам уже много наплел? – рассмеялся мой чернокожий друг и одним легким движением втиснулся между мной и девушкой. Не успел я опомниться, как тот уже ловко перехватил мой зонтик и вежливо укрыл им девушку. Та лишь расплылась в нежной улыбке, такой доброй и светлой, как, наверно, у волшебных принцесс из детских сказок. - Я еще и сказать толком ничего не успел! – негодовал я, поняв, что оказался сам без зонтика, а под его уютной крышей идет негр с очаровательной блондинкой. Я лишь удивленно на это смотрел большими глазами. Вот ведь наглости набрался! На губах проскочила довольная улыбка. Все-таки я слишком хорошо знал этого сукина сына! - Леди? – лишь спросил он. - Маргарет, - уточнила она. Ах да, она ведь в процессе болтовни и мне назвала свое имя, но оно мгновенно вылетело из памяти. Я слишком внимательно изучал ее глубокое декольте, которое прекрасно было видно с высоты моего роста. Наверно, эти затемнения, игру цвета и слегка виднеющиеся выпуклости я мог оглядывать бесконечно долго. Зато теперь я шел так, что мог внимательно разглядывать ее ножки, плохо прикрытые блестящим платьем. Впрочем, теперь-то я ее слова слышал отчетливо. Как и весь диалог. Возможно, что наличие некоего «конкурента», хоть я и не претендовал на саму Маргарет и даже не думал о каких-то правах, но всё же оно мне, кажется, изрядно прочистило уши и улучшило слух. - Нет, он даже слова не успел сказать, - девушка изо всех кокетничала и строила глазки. Наверно, ей нравилось такое отношение, а, может, и сама, пусть и ненастоящая, но все-таки битва за ее персону. Или она просто была любительницей экстравагантности, своего рода, неординарной личностью. – Я уже начала думать, не стесняется ли он! – девушка звонко засмеялась и закрыла свои ярко накрашенные губки своей сумочкой-кошельком. - Не верьте! Ни за что не верьте этому пройдохе! – заверял ее Джим. – Это всё хитрые уловки! Я одарил Джима пренебрежительным взглядом, но мне лишь весело подмигнул. - Ох, мальчики! А не могли бы Вы меня довести до заднего входа этого заведения? – спросила она и снова кокетливо повела глазами. А вот этот маневр был действительно искусен. Я даже не сразу понял, на какое здание она указала своей светлой головкой. Но как только мы начали обходить это место, я понял, куда шла девушка. И почему в таком виде. - Марго… Маргарет… - я не знал, какие слова лучше подобрать. Голос мой был несколько взволнован. – Вы уверены, что Вам именно сюда? – я даже затаил дыхание, искренне надеясь услышать «нет», что она ошиблась. Но девушка лишь уверенно кивнула. - Хотите – приходите на моё шоу! Ну то есть… - девушка слегка затушевалась, - оно не совсем моё, но я выступаю! Мы с Джимом лишь переглянулись. - Хотите, пойдемте со мной! – игриво поманила она нас. Я прикусил губы. Я знал это место. Хорошо знал. Наверно, стоило просто отказаться и не идти. Я взглянул на Джима, и он по моему взгляду тут же понял, о чем я думаю. - Да ладно, Джек, хоть разок, а? Нам же везет, ведь верно! – он дружелюбно стукнул меня по плечу, девушка явно всем видом показывала, что очень хочет взять нас с собой. И я поддался этому глупому соблазну, прекрасно зная, что удача подводит именно тогда, когда больше всего на нее надеешься. Но иначе я сейчас просто не хотел поступать, хотя логика, осторожность и разум твердили, что в это место лучше не соваться. И особенно мне. Но я же везучий, черт побери! Девушка несколько раз постучала своим нежным кулачком по двери. Раздался скрежет метала, и посреди двери, как, откуда-то из темноты, появились чьи-то глаза. Все это походило на какую-то загадку сфинкса. Впрочем, в этот раз, жизнь вроде бы не стоит на кону. По крайней мере, не в случае неверного ответа. Как раз наоборот, скорее, в случае верного. Потому что там, с той стороны, откуда звучала громкая зажигательная музыка и откуда доносились пьяные голоса, было логово порока. Самого настоящего. И это игривая женщина, порождение тьмы и дождя, зазывала нас внутрь, весело улыбаясь. Сама она уже сняло пальто, показав нам свой истинный наряд, и спешила вперед, в этом свет, шум, гам и табачный дым. А мы с другом, как зачарованные, шли в этот Ад, прекрасно зная, как зыбок здешний мирок. Свет слепил глаза. В груди стучало сердце, ожившее то ли от страха, то ли от предчувствия соблазнов, которым невозможно противостоять. - Эй, Джек! Иди сюда! - Джим схватил меня за рукав и одним движение усадил за небольшой аккуратный столик. Он был вроде бы и в середине зала, но при этом обособлен от всей остальной толпы. За нашими спинами было небольшое деревянное ограждение. Теперь свет не казался таким слепящим. Это было лишь странным обманом зрения после ночной улицы. Но теперь глаза привыкли, и я мог спокойно разглядеть всё помещение, столики, людей... Они казались такими веселыми... Только вот не было в этом веселье чего-то настоящего, что-то в нем было не так, а что именно, я не мог понять. С ярко освещенной сцены - единственного по-настоящему светлого места - доносилась веселая озорная музыка. В нее корявым узором вплетались веселые пьяные голоса посетителей. Конечно, вот что здесь было не так! Пьяные голоса! Почти забыл, почему в том числе опасно это место. Здесь подают алкоголь. Вот почему такой строгий контроль на входе. Если б не эта кокетка, нас бы не пропустили, а мы бы не рисковали. Стоит ли рисковать ради нескольких глотков поддельной амброзии, отравляющей организм и внушающей ему поддельное удовольствие. - Джек, расслабься! - весело обратился ко мне Джим. На его лице сияла белоснежнейшая улыбка во все тридцать два зуба, которая так сильно контрастировала с черным, как сажа, цветом его кожи. - А с чего ты взял, что я напряжен? - на моем лице тоже появилась улыбка, наверно, даже слишком самодовольная. Я не имею права показывать свое беспокойство. Я ведь шел отдохнуть! С самого начала. У меня был тяжелый день. А теперь я отдыхаю. И ничто и никто не может нарушить моего веселье. Потому что я решил, что я отдыхаю! И никак иначе. Здесь, так здесь. Даже лучше. Если не повезет, смогу заодно решить и дела. Я не должен показывать замешательства и тем более страха. Потому что я не имею права на слабость. Я это я. Усталость, раздражительность, нервозность, молчаливость, - это можно. Но никак не страх. Я должен был выдавить его из себя очень давно. И, наверно, только я один из нас всех знал, что до конца это сделать мне так и не удалось. Мне казалось, что самое страшное испытание храбрости – это лечь на рельсы. Ведь можно же лечь так, что поезд проедет буквально над тобой, не задев тебя. Но как же это страшно! Это было, наверно, самым большим моим страхом еще в детстве. Осталось до сих пор. Мне ведь и до сих пор казалось, что на этом испытание я умру либо от поезда, либо просто-напросто от разрыва сердца. - Мальчики, что хотите? – пригнулась к столику официантка, даже пригнувшись, она заслоняла собой музыкантов на маленькой круглой сцене. Да уж, на такой особо и не потанцуешь. Разве что часть танцоров может танцевать в зале. Например, они могут носить на руках солистку. Можно было много чего придумать. Наверняка, если тот, кто этим занимается не дурак… Так. О чем я опять думаю? Я опять думаю о том, как что-то обустроить. И не так важно, авантюра это, предприятие по производству газированных напитков, нелегальные поставки или какая-то глупость вроде того, как лучше было запечь пирожки. Самое смешное, что я никогда понятия не имел, как готовятся эти пирожки. Зато с огромным удовольствием рассуждал о том, что с ними можно было бы сделать. Или что вместе с ними можно было бы продать. Забавно, но, кажется, ко мне даже прислушивались. Или делали вид. За то я и люблю эти маленькие пекарни: они всегда выслушают своего клиента, даже если он несет чушь. А уж если клиент постоянный… - Знаешь, что мы хотим? – Джим подманил девушку к себе пальчиком, заставляя ту подойти к нему поближе. – Говорят, у Вас тут подают… необычные напитки, придающие веселье… - он то ли просто не хотел произносить слово «алкоголь», будто его могли услышать полицейские и тут же сюда примчаться, то ли нарочно затягивал разговор с милой леди в достаточно облегающем платье. Да кому нужна сцена с этими музыкантами! Джим положил руку на ее плечо, что было чуть подальше от него. - Да-да… сегодня в меню Виски, - последнее слово она произнесла шепотом, еле слышно, будто оно было неприличным. Она наклонилась к Джиму еще больше, рука того как бы случайно соскользнула на ее грудь, которую теперь слегка касалось. - Именно! С большим удовольствием возьмем именно этот напиток! – Джим всплеснул руками, убирая руку от женской груди так, будто вообще никогда ее не задевал ни нарочно, ни случайно. Девушка не успела даже вспыхнуть. - Мне, наверно, того же, - я мгновенно перевел ее внимание на себя. Я не улыбался так нагло, как это делал Джим. Зато моя улыбка была искренней. Девушка мгновенное ее переняла и, кажется, забыла о том, что произошло буквально несколько мгновений назад. - Думаешь, он здесь? – Джим перегнулся весь стол. Он старался говорить тихо, но в помещении был такой шум и гам, что голос понижать не было смысла, потому что уже за соседними столами звуки тайных речей были настолько смешаны с остальными, что что-либо различить не было возможно. - Я не знаю, - я неторопливо достал сигарету и закурил. Дым окутал мои уже давно далеко не самые чистые легкие. Он пронизывал все мое тело, заставляя расслабиться. И мне никогда не было важно, чисто ли психологический это эффект, или все-таки сам состав сигареты как-то помогает. Важен был результат, которого я и добивался. Музыка проникала в голову, наполняя ее джазом. Джаз… Этот джаз! Это музыка олицетворяет собой просто концентрированный соблазн. Женщины, выпивка, удовольствие, яркие свет, безудержное веселье и никаких беспокойных мыслей! Просто телесный рай. Если забыть о том, как организм в конце концов реагирует на сигареты и алкоголь. К тому же, последний под запретом. Нарушать закон сегодня не входило в мои планы. Пока я не встретил эту чертовку и Джима. Этот чернокожий засранец! С ним я готов был идти на край света, ввязаться в любую авантюру, - что, кстати, было весьма часто, - и даже вместе понести наказание. Если, конечно, виноват не лично я. Такое тоже бывало. Только Джим почему-то так никогда не думал. Ему как будто бы казалось, что если мы были вместе, то вместе и виноваты. Даже если во всем только моя вина… - Оу, мальчики! – до боли знакомый женский голос окликнул именно нас. Теоретически это мог быть кто угодно! Абсолютно любая женщина! И позвать она могла любых ребят из всей это огромной людской массы, уже почти ставшей единым целым, погрязшим в пороке и разврате. Стоило лишь взглянуть на ножки танцовщиц. Но это немолодая женщина звала именно их. - Привет, Элис! – не смотря на ее возраст, я не мог обратиться к ней иначе. Элис была божественна всегда и везде. Даже морщины и седина не могли умалить ее достоинства. Этот взгляд темных, но ясных глаз проникал, казалось, в самые потаенные уголки души. Как здорово, что сейчас они лучились весельем и азартом. Но не дай Бог он посмотрит на тебя в гневе! Хорошо, что взгляды убивают только морально. Хотя неизвестно еще, что лучше. - Вы, как всегда, великолепны! – и Джим нисколько не покривил душой. Осанка, красивое черное обтягивающее платье, открытые туфли, кокетливое перо в седых волосах и песцовый воротник только подчеркивали важность осанки. - Ну, мальчики, сознавайтесь! – лукаво бросила она им, подбоченившись и хитро прищурившись. Я даже напрягся, – ничего не мог с собой поделать. А она тем временем продолжала: - Кто из Вас написал тот рассказ? Я видела его в двух газетах. Только в одном от твоего лица, - она взглядом показала на меня, - а в другой – от тебя, - она перевела свой игривый взгляд на Джима. Кто написал? Мы удивленно переглянулись и тут же поняли, о чем речь. Я не смог сдержать смеха, а Джим меня лишь поддержал. Казалось, что может быть смешнее? Мы смеялись не над Элис. Только над ситуацией. Та же лишь недоуменно на нас косилась. Мы-то поняли, что ей было важно, кого же из нас посетила эта мысль, черного или белого. И в данном случае это была чертовская разница! Критики превозносили рассказ, опубликованный от моего имени, и поносили рассказ, как будто бы написанный Джимом. Им было неприятно читать историю о будущем, где черные будут обладать теми же правами, что и белые. Образование, высокие посты, общее уважение… От лица белого это воспринималось на ура. От лица черного – претензия на экспансию. Чертовы критики! И как так можно судить о вещах? Разве не важна сама идея? По-видимому, неважна. - Что тут смешного? Вы на всех на уши поставили! Вам-то смешно! – мы лишь хитро улыбались, пусть наши улыбки и отличались от ее. – Смотрю, Вы не скажете. Вижу-вижу… - она лишь покачала головой. – Хитрецы. Что ж, я буду считать, что это было соавторство. Интересно, а на это как отреагируют благоразумные критиканы? Я лишь вздохнул. Вечер был прекрасен. По-своему. Разговор тянулся тема за темой. Какие-то авторы, редакторы, газеты и критики. Мне стало скучно достаточно быстро. Я просто пил то, что мне налили. Да, я сам это и попросил. «Интересно, чего же я боюсь больше всего на свете? Не считая смерти?» - думал я свою тревожную мысль и одновременно водил взглядом по помещению. Взгляд скользил по бокалам, по людям, задерживался на танцовщицах, попадал в ловушки их платьев, вырезок и блесток. Люди, люди, люди… Звуки, кажется, начали сливаться. И вдруг я приметил именно того самого человека. Я его узнал. А он меня. И мне не хотелось прятаться. Просто решительно встал из-за стола и направился прямо к нему, твердым шагом, насколько это теперь было возможно. Тот, кажется, даже удивился такому повороту событий. - Сам пришел? – его губы скривились в отвратительной, но довольной усмешке. – Смотрю, духу хватило! - Хватило! – спокойно ответил я, изумленно понимая, что алкоголя в моей крови на самом деле очень мало. Просто хотелось покончить со всеми этими играми. – Скажи мне, друг, - на этом слове я немного сбился, но успел превратить это в красивую зачаровывающую интонацию, - на сколько это было возможно, - есть что-то, чего ты действительно боишься? На самом деле? – я не знал, что на меня нашло, но хотел сделать именно это. И теперь мне казалось, что это все и было начальным планом. – Вижу, что есть. Знаю. Это есть у всех. Боишься потерять свой авторитет, власть деньги… - На что это ты намекаешь? – прервал меня один из громил, стоявших рядом с тем человеком, с которым я и говорил. Тот лишь поднял руку, подавая знак громиле замолкнуть. Тот ждал, к чему я приду, к чему приведут мои слова. - Но боишься ли ты этого больше, чем смерти? – мужчина с интересом смотрел на меня. А я продолжал. – Ты вроде любишь храбрых людей. Но вот сам храбростью не отличаешься, - теперь все вокруг, кроме того, к кому я обращался, смотрели на меня враждебно. А он лишь кивнул. - Я уважаю храбрецов. Пусть это и полнейшая глупость. Думаешь, вот этот номер, - это храбрость? – я лишь покачал головой. Тот удовлетворенно кивнул. – Поехали со мной. Я бросил осторожный взгляд на Джима. Чернокожий ловелас уже сидел в обществе хорошеньких барышень, Элис же куда-то ушла. Возможно, проведывать других авторов. Надеюсь, Джим ей не признался, кто же из нас оказался виновником «торжества» критиков. Уж лучше я умру один, и не буду тащить с собой в могилу никого. - Поехали, - бросил я и поспешно устремился к черному ходу следом за этой странной компанией. Пусть Джим не видит, как я ухожу. Возможно, он меня больше никогда не увидит. Мы никогда больше не будем шутить и обсуждать ножки милых барышень, ходить по кабакам и притонам и вводить в заблуждение честных, порядочных - и не очень – людей. «Почему я не могу хоть раз поступить как нормальный человек?» - думал я, садясь в машину на заднее сидение. Меня тут же прижали с двух боков широкие громилы. Даже думать о побеге уже как будто было запрещено. А я и не думал. Просто понял, что они об этом тревожатся. Не надобыло лезть на рожон. Кому и что я хотел доказать? Они бы вряд ли бы ко мне пристали. Только смотрели бы косо. И что? Помру ли я от этих взглядов, что ли? Теперь же я, похоже, бросил вызов. Только кому? Им? Себе? Или судьбе? Машина тронулась. В окне замелькали пейзажи. Джаз в голове, казалось, сменился чем-то тревожным, но я старался держаться и стрался вытеснить из головы всякий бред. Всё хорошо и весело. А если и нет, то что я изменю? Хоть получу удовольствие от поездки. Я старался воспроизвести в голове одну из тех веселых мелодий, что слышал только что. Я до конца так и не запомнил ни одной, а потому просто прогонял в голове одну и ту же. Сначала как будто с паузами, - я честно пытался вспомнить. Чуть позже я заполнил эти пробелы свои придумками. Или они только казались моими придумки, а сам я слышал их там же, где и эту мелодию. Только вот почему-то с каждым прогоном музыка немного менялась. В ней будто появлялись нотки тревоги и опасения. И ничего тут не сделаешь. Машина въехала в лес. «Здесь и наступит мой конец», - я был почти уверен. Нет месте лучше, чтобы убить человека. Машина же ехала все дальше и дальше, углубляясь в лесную полосу. Пару поворотов. Справа показалось кладбище. Я был оптимистом. Для убийства лес не самое лучшее место. Ведь можно сразу убить на кладбище. Возможно, и могилу копать не придется. И следы заметать. Чудесно! И можно быть уверенным, что никакая собака потом не принесет своей хозяйке в качестве дара одну из моих костей. Например, тазобедренную. Вот уж хозяйка будет удивлена! Ошарашена и напугана. Что за глупость! О чем я только думаю! Вряд ли какая собака принесет тазобедренную кость. Даже если из-за проделок водной стихии мой труп окажется на поверхности земли, то уж больше шансов, что об него кто-то споткнется или просто наткнется, чем собака оторвет и принесет кусок меня. Можно подумать, кто-то будет искать убийцу. О чем я опять? Кажется, мысли окончательно спутались и превратились в какую-то бредовейшую кашу. Машина остановилась. Внутри все замерло. Кажется, даже сердце стало биться испуганно и через раз. Я и оглянуться не успел, как меня подтолкнули к выходу. Пока ненавязчиво, но довольно настойчиво. Бежать было бесполезно. Я опустил руки в карманы. В одном из них лежала какая-то монетка. Я, что было силы, вцепился в нее, даже не зная, чем вообще одинокая монетка в кармане может помочь в моей ситуации. Просто так было спокойнее. Совсем немного. Но этого уже было достаточно, чтоб выглядеть невозмутимо и даже добродушно спокойно. Так человек ждет хорошей шутки, но никак не смерти. Теперь я наконец-то смог оглядеться вокруг и оценить место, где мы остановились. Впереди был шлагбаум. Железная дорога. Сердце моментально ушло в пятки. Меня бросят под поезд. И, кажется, вдалеке уже слышался шум. Как в самом страшном моем сне. - Так вот, храбрец, ложись на рельсы, - тот самый мужчина хитро улыбался. Как будто с самого начала знал о моих страхах. Я, казалось, не мог и шевельнуться. – На рельсы, я сказал, - теперь эти слова не звучали добродушно. Громилы вытащили руки из карманов. Это уже не шутки. Звуки становились слышнее. - Ложись сам. Или мы тебя бросим, - пригрозил громила. А они не будут смотреть, как. Так хоть есть шанс выжить. И тут же я рванул с места. К своему самому великому удивлению, рванул я к рельсам. Я пригнулся и пролез под шлагбаумом и лег на рельсы, как раз в тот самый маленький промежуток. Закрыл глаза. В руке была та самая монетка. Звук становился громче и громче. Сердце выпрыгивало наружу. Хотелось встать и убежать, но тогда бы точно не было шансов. И если и надо было бежать, то раньше. Теперь было слишком поздно. Я медленно открыл глаза, не будучи уверенным, что еще жив. Вокруг слышалось мерное постукивание, к которому уже привыкли уши. Я открыл глаза – и немедленно их зажмурил. Ничего страшнее я в жизни не видел. Поезд, дно, снизу вверх. Минула вечность. Я так и лежал. Этот поезд был весьма коротким, но мне он таковым совсем не казался. Спина ощущала рельсы. Монетка впилась в ладонь, а за руки меня уже тянули вверх какие-то люди. Ноги подкашивались и не слушались. - Видите быстрее этого храбреца! – смеялся тот мужчина. – Я знал, ты парень не промах! – смеялся он и хлопал меня по плечу. – Ну что, преодолел свой самый большой страх? – я все еще был в шоке и ничего не понимал. Но откуда он знал, что именно это и был мой страх? – Да я б с тобой ничего не сделал! Нельзя отпускать такой талант! – мужчина был доволен, мне же было сложно разделить его веселье и удовольствие. Сердце еще не спешило вылезать из пяток. – После того рассказа о неграх я простил тебе все! - Но… откуда Вы знаете… - Что ты написал? – я имел в виду совсем другое. Откуда он решил, что это я, - мне было совершенно понятно. Даже сейчас замутненный разум давал правильный ответ: он просто прочитал ту газету, где автором рассказа был я. – Ты не об этом? - Мой страх… - Я много чего знаю, много чего! Держи, заслужил! – и тут мне в руку сунули листок какой-то бумаги. Я не сразу сообразил, что же это вообще такое. Просто смотрел в спины удаляющихся людей. И тут посмотрел на листок бумаги. Я глазам своим не верил, какая сумма была написана на этом чеке. Едва восстановившееся дыхание снова сбилось. - Ты едешь с нами? Или на поезде добираться будешь до города? – окликнули меня. Я бы многое отдал, чтобы никогда больше не встречать этих ребят. Нигде и никогда. Но добраться до города было нужно. - Подождите меня! – бросил я в ответ и, как мог быстро, на своих ватных, подкашивающихся ногах, поспешил к машине.