13 Создатель крест нам из ребра устроил, Создав с него помощницу-красу, Влечением сплетя нас как косу, Душевные страдания утроил. Он красотой её нас лишь расстроил,– Ведь к ней влеченье бременем несу, Смотря на недоступную красу, Вокруг которой Он барьер построил В три заповеди, что как крест несу,– Не пожелай чужой, не любодействуй И не похотствуй даже на свою. Боюсь – барьер я скоро разнесу – Ведь как влеченью ни противодействуй, Оно не укрощает страсть свою. (То не упрёк Создателю всего, А алиби подателя сего). 14 Вторую молодость мне бес в ребро Вонзил хитро ветхозаветной страстью И вот я снова увлечён напастью, Что не даёт по вере жить мудро; Взгляд снова ловит женское бедро, Что нам хитро подмигивает сластью, А бесу служит безотказной снастью Для ловли нас на наше же ребро. То от Адама повелось, к несчастью,– Прельстившись с Евой –„как у Бога“– властью, Лишь впали в страсти и познали стыд; С тех пор страдая первородной страстью, Лишённые богообщенья счастья, Клюём на сласти и живьём навзрыд. 15 Прошло душевное ненастье И вновь забил желаний ключ И оказалось, что могуч Ещё во мне источник страсти. Помолодел я в одночасье От вспыхнувших повторно чувств Хотя в сомнениях мечусь – Возможно ли такое счастье, Что не в мечтах я прикоснусь К твоим губам и волосам, Пылая нежностью и лаской, И что в ответный окунусь Любовный пыл и небесам Воздам хвалу за жизнь со сказкой! 16 Вот если бы художником я был Я образ твой вписал бы, как икону, Навечно в память, как мне Бог Мадонну, И с ним на небеса в свой срок отбыл; Чтоб даже в вечности я не забыл, Как ты взглянула мне в глаза бездонно Манящим взором современной донны, Как Литургия унося за быль; Как я взглянул притворно-безмятежно На образ с поволокой грусти нежной, Но восхищённый совершенством форм Забыл себя, алтарь и омофор, И хоть не мыслил даже поцелуя, Но всем еством исполнил – Alleluia! 17 Какая прелесть женщины весною, Расцветшие как майские сады И первые апрельские цветы, Пьянящие стыдливой красотою! Уже не зимней – лепестков пургою Манящих губ кружат до дурноты Нам головы и пленом красоты Нас разлучают с нашей головою. И мы, утратив связь с самим собою, Кружимся, тыкаясь во взгляды их и сны, И так кружась до будущей весны, Мы очарованные ними ходим, И до покоя вечной тишины На тех кругах себя мы не находим. 18 Ушла в шкафы с одеждою зима, Сняв полушубки с женских вишен-грудок, А по глазам их, кистью незабудок, Прошлась весна, чтоб нас сводить с ума; Но женщина ответственна сама, Что персик их в обтяжке брючек-дудок Соблазном повреждает наш рассудок И разум наш окутывает тьма; Что вид бутона приоткрытых губок Пьянит сильнее, чем хмельного кубок, А орхидея сокровенных губ Из-под бикини откровенно дразнит – Как будто хочет нам устроить праздник На ложе из цветов под звуки труб. 19 Что луг, что перенёс двойной укос, Что поле после скошенной пшеницы Что куст, что пострадал от ножниц жницы, Обрезавшей с него бутоны роз, Что май без ливней и без первых гроз, Что богатырь без силы для десницы, Что вид общипанной несчастной птицы, То – женщина со стрижкою волос. Лишившись их былой длины и силы, Забыла как они, сравнив, красивы – Волной пшеницы, не познавшей кос, Венком плетницы с васильков и рос, Отливом мудрости, когда уж сивы… Ещё прекрасней – пасть в них, обессилив! 20 Как сладостно томительны мечты И тяжело мне наяву притворство, В спектакле жизни скрытое актёрство, Где в главной роли выступаешь ты, Играя Музу из моей мечты, Не прибегая к ремеслу актёрства, Но именно отсутствием позёрства Влечёт меня твой омут красоты. Но не дано утешиться тобой, Как ни мечтай и осторожно действуй,– Ведь начеку молва и твой покой, А во главе закон – не любодействуй. Но ведь – и так, и так – платить душой – Не предпочесть ли омут лицедейству? 21 Хотел бы я твоею тенью быть, Ходить с тобой твоими же стопами, А не в сонетах встретившись мечтами, Вновь разойтись и обо мне забыть. Хочу с тобой наедине побыть И ошептать медовыми словами, Зацеловать горячими губами Так чтобы всех, кроме меня, забыть. Но между нами седина с годами И твой другому отданный обет И наши встречи были миражами, Реальностью не станет и сюжет, И будет лишь напрасными словами Очередной безадресный сонет. 22 Не отличаю свет от темноты, Томлюсь без сна ночами в полудрёме, Молюсь я даже с мыслями настрёме, Чтоб от меня не ускользнула ты. Теряются реальность и мечты, Душа как-будто замирает в коме И в то же время, трепеща – настрёме, Когда случайно рядом сядешь ты. А от твоей телесной красоты Я слепну, как взглянув мельком на солнце, И в дни моей душевной темноты Ты в ней мне светишь, как вдали оконце; Хотя твоей не вижу наготы, А светит место мне в аду на донце. 23 Ну что, Амур, – летун мой непутёвый, Садись уже – довольно стрел пустил, Весь арсенал почти вон распустил, А результат стрельбы плачевно плёвый. Ты жизнь мне слил, божок мой не фартовый,– Кем поразил – для тех я был не мил, Кого сразил – по тем слёз я не лил, А я ведь был не только видом клёвый. Ты с суженой промашку допустил И ей другой свою стрелу пустил, Теперь, чтоб подсластить итог бедовый, Стреляешь в контингент на вид медовый... Чтоб он мои седины осмешил? О, лучше бы я вообще не жил!