Мне приснилась снежная метель – страшная такая завируха. А по календарю давно апрель, но в погоде, как везде, проруха. Два часа уже мы на плацу в непогодь готовимся к параду. Я исподтишка грызу мацу – угостила дочь комбата Ада. А её – какой-то там майор, накануне, из соседней части, говорит, что, вроде, ухажёр, с кем, быть может, состоится счастье. «Есть загвоздка: он, как ты, еврей. А сейчас… ты знаешь обстановку. Хоть и умер Сталин, но ей-ей, мне за многих в городке неловко: зависть разъедает животы. А отсюда могут грянуть беды. Он – хороший парень, как и ты, только старше и войну отведал. Обо всём так умно говорит и необычайно много знает. Слушала его бы до зари, но, а будущее всё ж меня пугает…» Будущее… Вот оно, сейчас. С той поры почти что жизнь промчалась. При бессоннице, да и во снах подчас вижу то, что в ней порой случалось. Память кажется похожею на сель, что-то поглотить, а что-то выдать рада. Вот сейчас приснилась мне метель в Красноярске, дочь комбата Ада, маршировка на заснеженном плацу с нашим взводным, донельзя упёртым, и жую украдкой я мацу в дорогом мне пятьдесят четвёртом. Больше полстолетья утекло! И поэтому не ведаю укора, что не знаю, что произошло в жизни Ады и хорошего майора, что не знаю о судьбе других, встреченных на разных перекатах, даже тех, кому писался стих, даже тех, с кем флиртовал когда-то.