Яков Есепкин На смерть Цины Восемьдесят третий опус Ночь тиха, всеблагая Звезда Восточает иглицы сувои, Ах, попались и мы в невода Вифлеемской таинственной хвои. Картонажные свечки белы, Тесьмой пламенной щуки свитые, Презлатятся русалок юлы И макушки тлеют золотые. Шелк течет ли, атрамент свечной, Денно ль Золушки бьются под мелью, Виждь еще: сколь вертеп расписной Пуст и темен за плачущей елью. Восемьдесят пятый опус Ель всекрасная, слава твоем Изумрудам и бархатным свечкам, Спит юдоль, надарил Вифлеем Ярких шишек сребристым овечкам. Темной хвои серебро, веди Нас в погибель, иных персонажей И не видно с одесной тверди, А тлеется лишь мел картонажей. Всё таили румяна и яд, Берегли мелованные тесьмы, Негой белых увили наяд Мглу шаров – со гирляндами, здесь мы.