Авария в стволе совсем не тема, но о другом сегодня не с руки. Сработала защитная система, легли захваты на проводники, и клеть повисла точно по расчёту, всего полметра в бездну пролетев. Я в это время ехал на работу и вдруг нежданно, донельзя вспотев, почувствовал, ну что ли, дискомфортность, и с нею сердца дикий перестук и мысли необычную аморфность, и силу, уходящую из рук. Секунды длилось это состоянье. Предчувствие? Таинственный намёк? Преодолело что-то расстоянье, преподнеся мистический урок?… Диспетчеры меня уже искали, пытались всех причастных отыскать. А на скипу механики спускались, обязанные что-то предпринять к освобожденью из такого плена – а там в клети аж сорок человек! На «нулевую» выезжала смена, когда бутом чуть не пробило верх. И повредив устройство прицепное, их попытался случай бросить в ствол. Не каждый знает что это такое, не всякий через это здесь прошёл. Случается такое очень редко. Раз в десять, нет, пожалуй в двадцать лет, – не яблоко, оборванное с веткой, – десятки тонн стремятся на тот свет. И тащат в преисподнюю с собою всё, что могло б ещё годами жить, преодолев препятствие любое, крушат в стволе, что можно сокрушить. Об этом я уже слыхал однажды и лично видеть это не хочу. И даже не испытываю жажды, чтоб пожелать такое палачу. Сегодня было всё гораздо проще, однако, был удар, почти как взрыв, и час в стволе уже – не в майской роще! – могли родить в любой душе надрыв. И связи нет – не спросишь: «В чём там дело? И сколько так ещё в стволе висеть?» В дурацких мыслях, коим нет предела, какой простор душе заледенеть! Внизу, под клетью, сотни страшных метров. До «нулевой» руками не достать. В клети ж хохочут горняки без меры, как будто на опасность им плевать. Степан Галушка анекдоты травит, его по голосу узнаешь за версту. А Дорошенко сверху клинья правит и матюгает лёгкую «балду». Я, обеспечивая связь и освещенье, стою на крыше лифтовой клети.. Страховочным ремнём все ощущенья, должно, зажаты у меня в груди. И от напряга страхи позабыты, слежу за действиями чудо-слесарей. Уже захваты ими чуть открыты, никто им не кричит, чтобы скорей. В клети всё время травят анекдоты, – и я со всеми вместе хохочу, – как в спешке, по рассеянности кто-то попал к совсем ненужному врачу. А дальше… «Вира!» – крикнул Дорошенко. Канат натянут. Щёлкнул карабин. «Зазор проверить надо хорошенько и выбить мусор из колец пружин!» Всё! Слесарями выполнено дело. И скип, и клети поползли наверх. Теперь мандраж охватывает тело. И замирает бесшабашный смех. На «нулевой» я вглядываюсь в лица, чуть искоса, чтоб взглядом не смущать. Почти у каждого в глазах слеза искрится, Ну, эту слабость надобно прощать. Кусая губы, их кривлю в усмешке и что-то сигналистке говорю о том, что лучше иногда помешкать, сознание при этом не врублю. Всё в полусне. Теперь я заторможен, не слышу, что помощник говорит. Мир для меня до мизера скукожен, и всё нутро моё огнём горит. Чтоб потушить его, чтоб успокоить нервы, холодный долго принимаю душ. А рядом Дорошенко воет: «Стервы!…» Плевать – кого имеет он в виду. Помоемся, и молча с ним в буфете раздавим мы бутылку на двоих. Закуска – по сырку и по конфете. Ну, а потом в своём я кабинете всё пережитое солью в корявый стих. * * Мой стих – рифмованная проза. И нет нисколько сожаленья, что мир, который мною прожит, находит в строчках отраженье. Ложится быль воспоминаний, но чаще сущая реальность, чтоб через темень расстояний я памятью увидел дальность, в которой это было. Было! – со мною, с близкими, с друзьями. Аккумулирую словами в себе я жизненную силу, чтоб в старости проснулись чувства, меня корёжущие ныне. Пусть мир чудес и мир паскудства, в меня вошедший не остынет покуда я живу на свете, покуда мне маразм не светит. В четырёхстопном шаге ямба, или в каком другом размере, конечно, допускаю блямбы, но всё же в допустимой мере. В Христа не веря и ни в Кришну, ни в Моисея, жизнь я нашу и не хулю подряд облыжно, и в розовость её не крашу, хоть субъективно отражаю. А есть ли в чём несубъективность? Стихов своих себе прощаю невысоту и примитивность. 1966 г. * "Балда" - кувалда Караби́н — быстродействующее соединительное звено между двумя предметами