Часть пятнадцатая. Замужество. Зима прошла быстро, учёба шла своим чередом, давалась легко ещё и потому что была знакома со многими преподавателями. По-прежнему бегала в деканат, там помогала Светке, да и общение с Юрием Петровичем и Павлом Алексеевичем было интересным, люди ведь замечательные. Забавными оказались лекции по педагогике. Читал их Панченко Григорий Денисович, очень живой, жизнерадостный человек невысокого роста. На лекциях непрерывно шутил, в аудитории был лёгкий шумок, но обстановка рабочая. Как-то запомнилась одна его шутка: «Девяносто девять прОцентов, всех дОцентов, говорят пОртфель». Подшучивал над парнями, когда те отвлекались на лекциях, и отвечали невпопад на вопросы, девушками, когда они опаздывали на лекции. При этом шутки его были не обидные, все смеялись, а рабочая обстановка от этого не страдала. В ту пору мода на короткие юбки стала проходить. А у меня было шерстяное платье, сестра сдала его в покраску, от чего оно очень село, и стало очень коротенькое. Цвет – тёмно васильковый, очень красивый, и мне шло оно необычайно. Однажды на перемене, между парами по педагогике, Григорий Денисович подошёл ко мне когда я стояла одна у расписания: «Леся, ты только не обижайся, платье у тебя очень красивое, и тебе идёт. Но такую длину уже не носят. Я, после переменки, прямо лекции читать не могу. Как пройдёшь в аудитории по лестнице вверх, все мальчишки шеи сворачивают, потом всю лекцию так сидят». Так, шутя, сделал замечание, вовсе не обидное. Больше это платье я не надевала. Надо сказать, что преподавательский состав был замечательный. Люди, действительно любившие своё дело, относившиеся к студентам с любовью, с уважением. Не было предвзятого отношения, оценивали только здесь и сейчас, не смотрели на прошлые заслуги и промахи. Не помню унылых лиц, или лекций, прочитанных монотонным голосом. Были у меня и проблемы, как всегда с химией. В весеннюю сессию сдавали первый экзамен по химии, у меня получилась тройка (слава богу не двойка), но преподавательница, Тамара Георгиевна, в зачётку её не поставила: «У тебя в зачётке одни пятёрки, поставлю тройку, лишишься стипендии, а у Вас семья большая, без стипендии никак». Я три раза её пересдавала. Но больше тройки не получалось. После последней неудачной пересдачи зашла в деканат, глаза на мокром месте. Юрий Петрович стал выпытывать о причинах, я рассказала. Тогда он меня успокоил: «Да будет у тебя стипендия, ты профсоюзный активист, семья многодетная, дадим стипендию, оставь зачётку, зайдёт Тамара Георгиевна, скажу пусть ставит твою заслуженную тройку» Ещё в начале учебного года на физкультуре записали в секцию лёгкой атлетики. Я встретила свою школьную учительницу по физкультуре, Валентину Сергеевну, поделилась с ней. Она категорически заявила: «Что бы заниматься лёгкой атлетикой, надо быть лошадью, всеми правдами и неправдами откажись от этого, лучше занимайся как прежде волейболом». Но никакие уловки не потребовались. На медицинской комиссии долго рассматривали мои снимки с опухолью на ребре, осматривали мои ноги, заявили, что у меня варикозная болезнь, потом однозначно освободили от физкультуры. В каком месяце, теперь не припомню, пришло очередное письмо от Сашки, из пожарного училища, он приглашал на принятие присяги. Родители отпустили меня. Ехали с Сашиными родителями на их машине. С нами поехала Сашина двоюродная сестра Ирина, на один год младше нас с Сашкой, мы с ней вместе ходили на волейбольную секцию в школе, собственно, она меня туда и позвала. Сашка был горд, ведь на присягу приехали не только родители, но и две девушки. Он козырял перед товарищами, бравировал, вот мол, у меня сразу две девочки, а у Вас ни одной. После присяги нас водили по училищу, всё показывали, рассказывали о быте курсантов. Мне было смешно. Как Сашка, ужасный разгильдяй и лодырь в быту, мог жить по расписанию и выполнять все это приказы. Курсанты глазели на нас, и как потом выяснилось, пытали Сашку, которая из девушек его, просили у него наши адреса. Сашина мама, тётя Тася, очень переживала, ругала Сашу вслух каждый раз, когда меня видела: «Сашко - дурень, вынянчил тебя для Витьки, а ты тоже хороша, держишь его про запас». Сашка писал письма, но ничего такого в них не было, была я для него – свой парень, как и он для меня – подружка. Учёба в институте была во вторую смену, возвращаться приходилось после девяти вечера. Как-то шла с электрички, чувствую, кто-то сзади идёт, оглянулась – Сашка Уманец, парень, про которого я для Наташи всё узнавала, я-то его знаю, а он меня – нет. Стал догонять, сравнялся, предложил познакомиться, я ответила что знаю его. Что мы живём на одной улице, только он в высотке, а я в частном доме, он удивился. Я сказала что знаю что он учится в архитектурном институте, что его зовут Саша Уманец. Затем он стал приглашать меня в кино. Так мы подошли к Наташиному дому. Ещё издалека я заметила Наташу, она с Тамарой стояла, что-то обсуждала. Мне сразу вспомнились Наташины страдания по Саше, и что она рассталась с Володей Чалым, нашим одноклассником, с ним она встречалась до того как Володю забрали в армию, что там у них произошло, мне не известно. Только мы сравнялись с Наташей и Тамарой, я поздоровалась, и сказала: «Вот, познакомьтесь, это мои подруги – Наташа и Тамара, а это – Саша, кстати, Саша, можешь пригласит девушек в кино, а у меня парень есть, я с ним хожу в кино». С тех пор Саша и Наташа стали встречаться. В апреле приехал Витя. Как обычно я встретила его на вокзале. Шли с электрички пешком, разговаривали. Вошли в дом, поздоровались. Мама почему-то сразу спросила: «Ну, что скажешь?». Он, не задумываясь: «Приехал свататься». Меня это возмутило. Целый час по дороге домой разговаривали, он ни словом об этом не обмолвился, а тут, прямо с порога такое заявил. Я перевела разговор в шутку, а когда остались одни, сказала: «Что это за фокусы, со мной не разговаривал, а маме сказал, может надо со мной сначала поговорить? А если я не согласна!?». На что он сказал что вовсе не шутил, а приехал с серьёзным намерением - договориться о свадьбе. Я конечно была рада, что он серьёзно, но стала возражать. Мои аргументы были очень логичны. К чему спешить мне только летом будет девятнадцать, оканчиваю лишь первый курс, да и ему учиться ещё полтора года, ни заработка, ни перспектив, в смысле будущего места работы и проживания. Да и меньше года прошло после свадьбы моей старшей сестры, родителям будет сложно. Решили обождать один год. Через несколько дней Витя уезжал, я проводила на вокзал, а перед отправлением поезда, через открытое окно, он сказал: «А ты всё-таки подумай, я буду ждать твоего звонка, только позвони и скажи: «Да», и я всё пойму». Проводив еговернулась домой, мама не спала, сидела на кухне, что-то читала, спросила сразу: «А что это Витя говорил про сватанье?». Я рассказала маме о нашем договоре, она одобрила, что лучше год подождать. Несколько дней она была задумчивой, потом как-то неожиданно сказала: «А парень-то хороший, не боишься, что за год всё может измениться, ведь вы в разных городах, разглядят девушки, отобьют». И сказала это, как-то в шутку, не серьёзно, но червь сомнения уже точил меня. Ещё пару дней мы обсуждали эту тему с мамой, наверное они с отцом уже всё решили. Много раз, после, мы с мамой говорили об этом, но она упорно отрицала, что это она подтолкнула меня к решению выходить замуж не через год. В конце концов, я позвонила Вите, он поднял трубку, и, услышав мой голос, сказал: «Я знаю, ты звонишь сказать: «…да». Я поставила условие, чтобы он по всем правилам попросил у родителей моей руки. В первомайские праздники он приехал, конечно, без родителей, ведь они за 1000 км. Половину дня все делали вид что ничего не происходит, к обеду первой не выдержала мама, собрала нас в зале. Отец и мама сидели за столом, мы с Витей сели на диван. Я стала Витю тихонько подталкивать в бок, подсказывать шёпотом: «Говори». Витя сбивчиво стал объяснять родителям, что мы решили пожениться, и он просит их согласия. Отец как-то сразу посуровел и устроил допрос с пристрастием – знают ли Витины родители, не против ли они, а самое главное, где мы будем жить, и на что. Я выглядывала из-за Витиного плеча, и помогала ему: «А Вы когда поженились, где жили?». Всё шло стандартно, папа сердито осаживал меня: «Помолчи, не тебя спрашивают», а сам оправдывался, что женились они в более зрелом возрасте, оба работали, но жили с родителями и так далее и тому подобное, и так битый час. Немного успокоившись, выработали следующий план. После свадьбы я остаюсь дома, а Витя уезжает доучиваться. После учёбы приезжает работать к нам в городок в филиал крупного московского предприятия, завод «Искра». На этом заводе отец моего одноклассника был заместителем директора, решили попросить его сделать вызов с завода в институт для Вити, чтобы при распределении его отправили на наш завод, что впоследствии и было сделано. Мне было жаль своих родителей, они после Олиной свадьбы не все долги отдали, а тут мы. И Витя, и я стали уговаривать родителей не делать большую свадьбу, сделать маленькую, домашнюю, но они были непреклонны, как это так, что люди скажут, одной дочке сделали большую свадьбу, а другой нет. Мы уступили. На том и порешили, родители, после телефонных переговоров с Витиными родителями, стали заниматься подготовкой к свадьбе, мы к сессии. После сессии у обоих практика, у Вити в Евпатории, на заводе, у меня полевая, по геологии и картографии, на Киевском море, на институтской базе. Витя оставил мне деньги на два обручальных кольца, в ту пору были огромные проблемы с этим. Мы решили что в Киеве я куплю быстрее, чем он в Харькове. Однажды я зашла в ювелирный магазин на углу Бульвара Шевченко и Крещатика, кажется, он назывался «Каштан». На всех витринах лежали серьги с рубином и серебряные изделия. Были и обручальные кольца, Одно кольцо оказалось Витиного размера и одно моего размера, но кольцо на Витю весило 10 грамм и денег хватало только на него. Да, я забыла сказать, что покупать надо было только два кольца сразу, чтобы после регистрации брака получить компенсацию в 100 рублей. Я отложила кольца на пару часов, позвонила Вите, он сказал, чтобы я одолжила денег и обязательно выкупила кольца. Я не имела представления у кого буду одалживать деньги, решила идти в институт, и с деканата позвонить соседям родителей, чтобы они позвали маму к телефону (у нас телефона дома не было). В деканате сидел Юрий Петрович, увидев мою озабоченность стал расспрашивать. Я рассказала о кольцах, на что он достал кошелёк, вынул недостающую сумму и сказал: «Вернёшь, когда сможешь». Так я выкупила кольца. Пришло время практики. Поселили в деревянных домиках по 6 человек на базе факультета у Киевского моря. Кругом сосновый лес. Днём, роем шурфы, описываем слои почвы, бегаем с теодолитом, всё измеряем. Картографию у нас вёл дядя Генки, который Витю просил меня беречь, звали его Мван Борисович Чёрный. Утром, ведя нас на практику, он приговаривал: «Теодолит в руки, и АЗ ды БУКИ», а после замеров: «Ну, всё ясно, померили, как говорится, плюс-минус трамвайная остановка». Вечером – костерок, пение под гитару. Мальчишки с нашей группы всё подсмеивались надо мной, что я рано замуж выхожу. Витька Андриянов, худой, невысокого роста паренёк, учился только на отлично, один из всех ходил с девочками на медицину, у других мальчишек была какая-то там военная подготовка. Лучше всех в группе знал латынь. Узнав, что моя фамилия будет - Полищук, дразнил меня «Многощучка» (поли по латыни – много, следовательно, Полищучка – Многощучка), а за ним и вся группа. И Витина практика проходила хорошо, я с полевого лагеря несколько раз домой приезжала, читала от него письма. В Евпатории он работал на заводе где собирал телевизоры, заработал денег. Витя – любитель позагорать. Практика оказалась ещё и замечательным отдыхом, море, песчаный пляж. На пляже встретил Сашку, смешно, Сашка из Черкасс, Витя из Харькова, познакомились через меня, а встретились в Евпатории. В свидетели было решено взять Сашку, ведь Витины товарищи вряд ли поехали бы из Харькова, да и Сашка обоим роднее. Но Сашку не отпускали с училища до конца августа, поэтому решили делать свадьбу 1 сентября. Все знакомые возмущались, мол, что за блажь, ждать свидетеля, можно любого другого парня взять, но мы с Витей не уступали. После практики Витя поехал к родителям, оттуда приехал совершенно с другим решением, мама его там «накрутила», причём помню дословно: «Не дело это, ты в Харькове, а она в Киеве, распечатаешь девчонку, по рукам пойдёт, надо ей на заочно переводиться». Меня такая формулировочка обижала, но как-то всё закрутилось, я сдалась, и родители не стали возражать против моего перевода: «Ничего страшного, окончишь институт заочно, а Витя доучится, приедете к нам, на завод, комнату вам достроим». И правда, на месте кладовки стали достраивать маленькую комнатку, Витя, и Олин муж Николай, помогали отцу. У Николая получалась хорошо, а у Вити не очень Однажды отец зашёл в кухню и сказал маме: «Он же ничего не умеет, как же они жить будут?», мама ответила: «А где бы он научился, они живут в квартире, отец всё время на службе, кто бы его учил. Ничего, научится, он парень с головой» Я занялась переводом на заочное отделение. Как я говорпила, на заочно нет биологии, только география, но горевала я не очень долго, в конце концов, любовь дороже. Возникло непреодолимое препятствие, на заочное отделение переводили только после третьего курса. Я пошла к проректору заочного отделения, по фамилии Шкиль. Он – высокий коренастый седовласый, на пиджаке медаль «Герой Советского Союза». Стала объяснять ситуацию, а он ни в какую. Тогда я пошла к своему декану, Сергею Ивановичу. Тот выслушал меня, затем сказал: «Я же тебе говорил – поступай на заочно, а ты не послушалась, вот теперь и расхлёбывай». Помолчал, затем улыбнулся и добавил: «Ладно, сейчас посмотрим что можно сделать». При мне позвонил проректору, долго с ним разговаривал, потом сказал: «Договорился, только есть одно условие, нужна справка, что ты будешь работать по специальности. Езжайте в Харьков, ищите работу. Привозите справку, и перевод будет обеспечен. Только не забудь, у тебя теперь задолженность из-за разности программ, надо будет один зачёт и один экзамен сдать». Мы поехали в Харьков. Тётя Нина заявила что не пустит нас к себе жить, хватит с неё Сергея с семьёй, который то вселяется, то выселяется. Мы подумали и решили что найдём квартиру, у Вити стипендия, я найду работу, и Витины родители присылают 50 рублей в месяц, и обещали присылать и дальше. Проживём. Пошли в Районный отдел образования, относительно трудоустройства, нам ответили отказом, не то что учительствовать, но и должности пионервожатой не было вакантной. Мы сидели в приёмной и не знали что делать. За нами вышла женщина и спросила: «А в детский сад воспитательницей пойдёшь? Мы тебе любую справку дадим. Не спеши с ответом, подумай». Мы сидели с полчаса, советовались и решили согласиться. Справку мне дали, мы вернулись в Киев и оформили все документы. Из Евпатории Витя приехал с деньгами заработанными на практике, сразу вернули долг за обручальное кольцо Юрию Петровичу. Олина приятельница шила мне свадебное платье. Мы с Витей поехали на примерку, Витя оплатил пошив. Теперь я часто слышу что плохая примета видеть жениху невесту в свадебном платье до свадьбы, хорошо что не все приметы сбываются, нам это никак не помешало. В середине августа приехали Витины родители, мы вдвоём встретили их на вокзале, ехали в электричке, разговаривали. У Вити за лето отросли волосы, стали кудрявится, это было так похоже на битлов, и ужасно мне нравилось. Витина мама сказала: «Витя, сынок, надо постричься, что-то ты сильно зарос». Тут я с юношеским максимализмом возразила, что не позволю до свадьбы. Теперь часто думаю, что свекровь моя, мудрая женщина, другая бы на её месте, быстро меня осадила, она смолчала, и давить на сына не стала за моей спиной. А я, глядя на свадебное фото, думаю, что лучше бы он постригся тогда. Познакомили родителей. Витины никакого участия по подготовке к свадьбе не предпринимали, ни в чём не участвовали, только спросили, в какую сумму обходится всё это мероприятие, возмутились, что незачем приглашать весь белый свет. Витя попросил меня чтобы я не говорила о том, что он давал деньги на платье и на второе кольцо, я послушалась. Озвученную моими родителями сумму разделили пополам. На свадьбу и вправду были приглашены все - родственники, кумовья, друзья, соседи, весь мой класс, вся моя группа, весь деканат. Казалось, ни одного человека не забыли, никого не обидели. Приглашённых оказались 300 человек. Во дворе общими усилиями семьи и соседей построили накрытие. Витины родители уехали в Винницкую область, на родину отца, мы с ними поехали тоже, но лишь на несколько дней, познакомить меня с роднёй, пригласить на свадьбу. Родные Витиного отца оказались очень гостеприимными и милыми людьми. Семья большая, дружная, но об этом позже. У себя в посёлке я ходила приглашать на свадьбу по всем правилам. Я и Аня, наша свидетельница, нарядились в вышитые сорочки и венки с лентами. Заходили во двор и говорили: «Просили мати і батько і я вас прошу, завітати до нас на весілля…»(Просили мать и отец, и я вас прошу прибыть к нам на свадьбу) За неделю до свадьбы мой отец сказал, что дядя Володя не сможет быть на ней, у него срочная командировка, и он просит приехать нас с Витей к нему в киевскую квартиру. Мы поехали. Квартира находилась в центре Киева, я уже писала, на улице Коцюбинского. В дядиных комнатах повсюду книги, картины на стенах, в старинном серванте коллекция камней, с отшлифованными разрезами. Я такие камни видела в институте, но они были не отшлифованы. Мы их на зачётах вслепую, на ощупь узнавали. Витя ходил, как в музее. Дядя Володя кратко познакомился с Витей, остался доволен, особенно, что фамилия истинно украинская - Полищук. Перед нашим уходом достал синюю затёртую замшевую коробочку. и подарил, в честь бракосочетания. Мы поблагодарили, рассматривали уже на улице. Вещичка оказалась - старинная брошь. Дутое, высокой пробы золото, две палочки, в центре соединённые подковкой с тремя опалами, а по краям по трилистнику клевера с жемчужинами в центре. Брошь эту я храню, но никогда не одеваю, сама не знаю почему. В ту пору всё было в дефиците. Костюм Вите шили родители, из синего шерстяного полотна, из такого в авиации шьют парадную форму. Собственно этот отрез и был взят из запасов его отца. В свадебном салоне купили фату и две сорочки для Вити. Выбор был очень маленький, уж такое время было тогда. За неделю до свадьбы обходили всех знакомых кто имел машину, с просьбой отвезти нас в Загс, все отказывались, приводя какие-то причины. Согласился только Олин одноклассник, Витя Рыбальченко, его сестра, между прочим, тоже моя одноклассница. Жили скромно, у нас в доме из удобств были только газ и вода, санузел во дворе, купаться – в кухне, в корыте, или же ходили в баню. Накануне свадьбы мы пошли купаться к тёте Соне, у них была ванна – в кухне отделён уголок. Долго сидели, разговаривали, попутно делали торты к сладкому столу. Были закуплены вафельные коржи, их смазывали кремом – варёная сгущёнка с маслом. Рассматривали старые фотографии. На одной из них я и Женька (я уже писала, он моложе на 3 года). Женькина бабушка стоит сзади, держит Женьку за голову, слегка подталкивает и заставляет его меня целовать в щёку. Мы вспоминаем, что она приговаривала: «Целуй, целуй, Вите пошлём». Приходим домой, у крыльца стоит балия, полная речной рыбы. Соседки и все домашние чистят рыбу, садимся и мы. Во дворе стоят невесть откуда взятые газовые плиты с баллонным газом, Все снуют, что-то жарят, что-то варят, и так далеко за полночь. Рано утром я встала, села на велосипед и поехала на рынок за букетом, побоялась доверять это дело кому-либо! Выбрала красные розы. Смотрю на фото и думаю, что надо было выбрать букетик интереснее, слишком уж он простенький. Дома уже полным ходом подготовка. Столы накрываются, всё режется, варится, жарится. Сестра мне к фате веночек приспособила, причёску не делали, волосы у меня были ниже талии, тяжёлые, не послушные, закрутили на затылке мягким пучком, закололи, сверху веночек с фатой, лёгкий макияж, вот невеста и готова. Туфли не покупали, купили простенькие босоножки на низком каблучке, варикозная болезнь не давала мне возможности уже тогда носить каблук. Помню, увидела туфли в магазине, на каблучке, глаза закрываю, и вижу, как я стройная, в своём малиновом пальто, в этих туфельках, цокаю по асфальту. Туфли эти были куплены, но носить их я не смогла. Усадили меня на табурет. Подложили подушку, на подушку – кожух мехом наверх. Я на всём этом восседаю, у калитки, во дворе, на крыльце шум – идёт выкуп. Младшая сестра торгуется, не хочет за дёшево сестру отдать, мне хочется посмотреть, да не велено, надо ждать. Вышли во двор, у двора стоит 12 машин, тринадцатая - старенький москвич, и ещё, мотоцикл с коляской, Наташиного отца. Все, кто отказывался приехать на машине, приехали. Дальше всё как в тумане, и Загс, и поездка к Вечному огню. Родители на роспись не ездили, в доме работы невпроворот. Старшая сестра в положении, у неё сильнейший токсикоз, из больницы выпустили только до вечера. Следующая картинка – фотографирование в фотоателье, затем, возвращение. Мама с папой стоят у калитки, с караваем на рушнике, что-то говорят, плохо скрывая дрожь в голосе и слёзы в глазах. Зашли в дом, только родные, сели за стол, поздравили по- семейному. Стали сходиться гости, подарки, конверты, тосты. Вошла сестра – глаза испуганные: «Там по дороге куча молодёжи идёт». Оказалось, это мои одногруппники. Как они рассказали, на лекцию зашёл Юрий Петрович и велел всем ехать на свадьбу, а так как это 1 сентября, то из деканата никто приехать не смог. Есть мне не хотелось. Я посылала младшую сестру, или кого-нибудь из детей за вафельным тортиком, который стоял нарезанный в тарелках на подоконнике в веранде, и весь вечер ела только его. Много танцевали. Оля пригласила своих знакомых ребят, отец заказал две машины песка, который высыпали у двора, чтобы выровнять дорогу, сняли ворота, там разместили ВИА. Как говорит Витя: «Свадьба, это две наряженные обезьяны, на которые все приходят посмотреть». Всё в тумане, особенно первый день. Во второй день ребята стали у калитки с покрывалом, всех кто пришёл с опозданием клали в покрывало и на руках в покрывале качали, не за так, а за деньги, которые потом отдали нам. Снова много танцевали, пели. Следующая за свадьбой неделя была очень насыщенная. Первым делом поехали в деканат. Мама собрала закуску, взяли шампанское, коньяк. Приехали к обеду, Все, кроме декана, он был в отъезде, закрылись в кабинете почвоведения, накрыли стол, сидели долго, много разговаривали, даже тихонько пели. Почему-то это помнится ярко. Из подаренных денег купили Вите калькулятор, зонт-трость, и набрали ткани на постельное бельё, по настоянию Витиных родителей. Остальные деньги положили Вите на сберкнижку, уже в Харькове. Собирали сумки к отъезду. Витина тётка на свадьбе расчувствовалась и сказала что позволяет жить у неё. Но ставит одно условие – не перегораживать отданную нам проходную комнату шкафом. Не знаю почему, но я не чувствовала горечи расставания с родными, не чувствовала страха неизвестности, всё проходило своим чередом, как-то естественно, словно я всегда знала, что будет именно так, и ничего в этом плохого нет. Жизнь моя круто менялась, я ни о чём не мечтала, не строила никаких планов, просто жила тем, что есть. Конец пятнадцатой части