Грохот войны, что меня обожгла, страхом наполнивши детство сначала, нынче приходит не только ночами с перечнем мне причинённого зла, с полным реестром семейных потерь, без извинения и оправданья, словно стремится опять наказаньям взрослого снова подвергнуть теперь. «В чём я, пацан, был тогда виноват, в чём виноваты погибшие сёстры?» – С этим вопросом, как с лезвием острым, лезу ко всем, и порой невпопад. Плачу без слёз и беззвучно кричу, в глупом бессилье ужом извиваюсь. В Боге самом, как в себе, сомневаюсь. Но, сомневаясь, верить хочу! – что не напрасны людские страданья, что не бессмысленны жертвы на свете, что старики и молочные дети Богу не нужны бессмысленной данью.