В деревне Последний луч солнца закатного, высветил, вдруг, мне картину, которую вижу так часто я, но - в суть, до конца, не вникну… Лесные дневные жители - в норы свои, спать заползают, - ночь пережить, ночные, – на охоту свою выходят-вылетают, самим подкрепиться, детей накормить. Угомонились и птицы, - затихли птенцы в их гнёздах, одним комарам не спится, - зудеть им всю ночь, при ясной луне и звёздах… Как хорошо с подружкой, где-нибудь в зарослях, на опушке, слушать всю ночь соловья с кукушкой, - старающихся перепеть - перекричать друг-дружку… Где ещё можно, так тонко ощутить природу, как, - не в этом, заколдованном диком лесу? Где ещё сможешь попить родниковую, чистую воду, - ту, что в горстях, тебе я сейчас несу? Мне никогда бы тобой, любоваться не надоело, жаль, не видно совсем, твоё красивое тело. В темноте чернильной такой, вдали от суеты городской, я проводил безмятежные ночи, в тихой комнате той, где нас донимал с тобой, лишь, котёнок, игривый очень, - любимый баловень твой. Невидимые древесные лягушки, – неведомые трели-рулады свои, разучивать начинают, скучающие деревенские девки-подружки, - так грустно им, в такт, в ночи подпевают. Про то, – что всё меньше хороших парней, - остаётся у них, что ни год, на селе, и как им, бедным, от них, каждый день достаётся, - потому как, - все и всегда они, - навеселе… Как их мамки-солдатки когда-то, - свои старые песни о главном, в каждой женской судьбе, - - вспоминая во сне, по весне, о том, - как их милых, от них, позабрали в солдаты, и остались они навсегда там, - где-то, на той войне… Мать твоя, тоже была и осталась солдаткой, и от горькой жизни такой, - ей водка казалась сладкой, ничего слаще морковки не видела и не ела, кроме убогого своего надела, трудную долю имела, и с тех пор, она ходит грустной-серьёзной, - от такой "развесёлой" жизни колхозной…