Семнадцать мне, тебе уже, должно, за двадцать пять полезло. Но как, царица, мне полезно, что ты на этом рубеже, что столько знаешь и учить меня, профана, ты готова. Твоё напутственное слово всяк раз напутственно звучит. «Не так!», «Вот так!» – мне всё едино, все наставленья как приказ. И радость брызгами из глаз и междометьями кретина. Хотя девчонок я едал, но это было по наитью. Тобой обученный соитью, я и теорию узнал. Лабораторные работы проделал тоже хорошо. Курс обучения прошёл и сдал, как говоришь, зачёты. Но я, ей-боженьки, хочу пройти ещё курс обученья. Пусть хватит у тебя терпенья добавить знаний хохмачу. Таких уроков не видал, должно, никто в советской школе. А наш директор Сокол Коля об этом даже не мечтал. Пройдя войну, он в тридцать лет не переспал ни с кем ни разу, и вообще, как и до сказок, ему до женщин дела нет. «Вот книги, книги – это да! Стремленья к знаниям – вот сила!» Чудак! уже почти что сивый не знает: бог всему – п…! В ней мудрость, сила и утеха, причина радости и бед. Она желанней, чем обед, она и движитель успеха. Познанья эти ты дала, Учитель, нет, скорей Профессор! Из всех известных мне профессий, твоя древнейшею была. Была и есть. И будет вечно, пока есть в мире род людской. Продли ученье! Успокой мальчишку! Будь ты человечной! 1949 г.