Нелепо было б отрицать, что к этому мы не стремились. Да, мы хотели, чтобы страсть нас подожгла. И мы дымились сначала лишь, как угольки. Первоначальные желанья во все проникли уголки сознания и подсознанья. И приключился там пожар, которому я благодарен. Любовь, конечно, божий дар, но страсть ведь тож его подарок, – так мне хотелось бы считать, – ведь в ней великое блаженство. И дьявол не сумел бы дать нам, людям, это совершенство. И, утопая в нём, пою почти прилюдно аллилуйю, где выражаю мысль свою, что высший акт любви люблю я, его святое торжество, пусть даже сделан он налево. Мы чтим, как наше божество, сладчайший грех Адама с Евой. 60-е годы