ЯКОВ ЕСЕПКИН ПАРИИ В ГОРОДЕ Уж на роду или на лбу Написано такое было, Но скорую его судьбу Здесь надвое переломило. Кармином свеч обагрено Преображение былого. Быть может, смерть и есть одно Каллиграфическое слово. Все плотно замели снега, Погибельно блестя в порталах, Ступала здесь ее нога, Коль свята жизнь и в листьях палых. Теперь, когда восход уныл И вьюги сквозь сердца змеятся, Доколе хватит слабых сил -- Теням их навсегда прощаться. А как Цирцеи уследить К чертогам алчное стремленье, Ей слух и может усладить Глухих невинников томленье. Цетрары мятные лежат Высоко, святый Вседержитель, Светила вечные дрожат И узок вход в Твою обитель. Почто винтовье чернь взяла, Рекут изгоем корсиканца, Елены тайность не спасла Всеимператорского глянца. Ах, рая нет, чудесный сон Монашки злые навевают, Где храм их, где и Геликон, Дымы акропли закрывают. Смотри, Алипий, как темно Льет Феофан цвета благие, Еще гудит веретено И тени блещут дорогие. Безумцы розовые чтят Суровый мраморник столетий, Сим разве ироды простят Флеор мечтаний на день третий. Под красным золотом небес, Векам грозящих звездным часом. Пылает Циминийский лес За геральдическим каркасом. Ночь золотят материки На безвоздушном перепаде, Лишь смерть развяжет языки Им в черном стоугольном граде.