Бескрайняя, широкая как нечто необыкновенное, похожее на то что всегда ищешь подобна степь казахская. Здесь случайный путник находил кров, а иногда и новую жизнь, привязываясь к ней как к родной. Молчала глухая степь, безмолвно принимая всех кто бы то ни был и к каждому был уготовал ее ответ. Будь то султан или бедняк, всех ожидал один закон степи и был он порой неумолим. Дети степи, хорошо знавшие ее природу и склад, всегда принимали ее такой какая она была: безгранична в своих просторах и безжалостна в самых суровых природных стихиях. Зимой, когда глубокие сугробы и лютые морозы заставали человека в степи, она безжалостно широко простиралась куда то далеко далеко, не показывая ни одного огонька, а летом, когда зной и горячий суховей были единственными спутниками одинокого путника, ему недолго оставалось об этом жалеть. Забирая чью то жизнь, она была безжалостна. Но в то же время степь была прекрасна. Да, да она была прекрасна как юная девушка, которой еще нет пятнадцати лет. И также она была добра и невинна. Ее зеленые луга и яркие цветы напоминали райские уголки, а голубые прохладные воды были крастальны и глубоки. Здесь любой мог найти себе райское место и жить в свое удовольствие. Вот такой разной и в то же время простой и сложной была степь казахов. Ее законы были неумолимы, ее правила были просты, а наказания беспощадны. Ее знали и умели понимать только настоящие сыны степи. Жаркий солнечный день августовского лета на миг заставил содрогнуться Абулхаир султана. Ему показалось что повеяло могильным холодом, который принес нехорошие предчувствия. Сидя в своей юрте расположенной в центре ставки и окруженной охраной, он чувствовал всю беззащитность не только ставки и нации, но и всей степи. Сейчас ему как никогда хотелось выехать в степь и найти покой, утешение, но тень сомнения преследовала его вот уже несколько дней и ночей не давая покоя. Каждый день его ертоулы приносили ему невеселые новости: стремясь к наживе сдирали султаны и баи последние лоскуты бедняков, бесполезный хан был слишком слаб и болен, продолжая цепляться за свой золотой престол в стольном городе степи, изо дня в день китайские и джунгарские нойоны скалились в сторону степи казахов, желая попробовать ее на вкус. Все это он знал давно и все это не было для него новостью. Все это продолжалось из года в год, обескровливая нацию, а с ней заодно и степь. «Степь большая...» поговаривали султаны, «но она не бесконечна» хотелось выкрикнуть ему в ответ. Она не бескрайняя, у нее тоже, как и у народа когда-нибудь переполнится чаша терпения и кто знает как придется расплачиваться за грехи и недальновидность! Такие мысли приходили каждый день и ночь, изматывая молодого султана, делая черты его молодого лица жесткими, а сердце ранимым. Со временем он понял что внутриродовые распри не закончатся, что все же не смотря на них широка душа и сердце нации, не посмотрит она на мелкие раздоры перед настоящей опасностью. В бессильной злобе, темнея лицом султан замечал это только у простого люда да неродовитых батыров черной кости. Все еще не вернулись гонцы из Хивинское, тревожные новости изо дня в день приходят с границ степи, молчит Россия, – вот о чем думал молодой Абулхаир. Еще месяц назад послал он своих первых послов к русичам, желая укрепить торговые связи, еще не вернулись гонцы, посланные не сколько говорить о торговле, сколько выведать о военной тактике славян. Пушки и ружья очень интересовали султана, у которого было много всякого рода оружия. Опять послышался конский топот и торопливо вбежал шабарман в юрту султана. Абулхаир встал и твердо взглянул ему в лицо. «Вот сейчас! Да, да, сейчас он мне скажет то, что заставит перевернуть все планы!» – мелькнуло у него в голове нехорошее предчувствие и опять повеяло смертельным холодом, заставившим его поержиться. – Джунгары у ворот степи казахской, – задыхаясь проговорил шабарман, – я как мог бысто летел, султан, еще несколько дней и они доберуться до твоей ставки! – сказав это он посмотрел в глаза султану. ...Он мало надеялся на всех. Но именно сейчас ему необходимо было выставить там хотя бы половину казахского войска. Собрав армию своего улуса, Абулхаир летел в сторону границы степи и сейчас она казалась ему бесконечной как никогда. Он думал о разном, но все его мысли были связаны с ней. Мысли, самые невероятные и мучительные, приходили и улетали в одно мгновение, меняя друг друга, преследуя султана и даже самый быстрый конь не мог обогнать их или заставить забыться на миг в бешенной скачке молодого Абулхаира.