Глава – 1. Сан Саныч, третий штурман мурманского тралового флота, ехал в отпуск, в Питер. Собственно, даже не в отпуск, а так, на четыре дня. Витюша, товарищ по мореходке пригласил. Они дружили втроём: Сашка, Витюша(ну его все так звали) и Володя. В отличие от своих друзей, в море, как раз, Витюша ходить и не собирался. Папашка его, был в Питере какая-то шишка. А сыночка, он определил в мурманскую мореходку, чтобы убрать подальше от питерских соблазнов и потому ещё, что дисциплина здесь – почти военная. Хотя, возможно, и просто потому, что начальником мореходки, был его друг. Все это знали, плюс – Витюша был исключительный нахалюга и плут. И всё же, - ему прощалось всё, за незлобивость, весёлость и лихость. Более того – его даже любили, особенно местные девчонки, которых он менял с завидной, (для других курсантов), регулярностью. Когда Витюша получил диплом, папа устроил ему место с кабинетом в Ленинграде, отмазав каким-то образом от необходимости три года, как молодому специалисту, отрабатывать. Впрочем, - кто бы сомневался! Там Витюша, опять продолжил свои приятные упражнения с, теперь уже, ленинградскими девицами. Пока на его, как говорится, жизненном пути, не повстречалась – Рита. Студентка юрфака. Блондинка с голубыми, как положено, глазами и с умопомрачительной фигурой. Ну, просто – Барби. Но, не смотря на свою кукольную, а значит - глуповато-безобидную, внешность, Ритуля была девушка умная и житейски хваткая. Дураков, - в юридическом, как вы понимаете, - не держат. Короче, Витюша, потрепыхавшись немного в её красивом маникюре, решил: "А собственно, чего я дёргаюсь? Красивая, умная…и вообще…! Что мне, дураку, ещё надо?" (возможно он подумал как-нибудь по другому, но смысл – точно такой) И, вот сейчас, он пригласил своих друзей по мореходке: Сашу и Володю – познакомиться со своей невестой. Володя не смог поехать. Он был третий механик, и должен был налаживать дизеля. Саша, тоже хотел отказаться – из солидарности, но Володя настоял: - Обязательно, езжай! А то Витюша обидится. Потом – расскажешь! Эх! Жалко, что я не могу. А то бы нашу "копеечку" обкатали! (Они недавно купили "жигулёнок", первой модели. Водил, конечно, - Володя.) Это с Витюшей они познакомились и подружились только в мореходке. А с Вовкой, Сашка дружит с детства. С третьего класса, или даже со второго. Сейчас и не упомнить. И учителя, и родители, и другие мальчишки, ну никак понять не могли, что сближает этих двух, таких разных ребят? Сашка – высокий, красивый, черноволосый. Непоседа и отчаянно смелый. Учёба давалась ему очень легко. Вовка – белобрысый, коренастый. Всегда такой сосредоточенный и серьёзный, что мог показаться угрюмым. Учился тоже хорошо, но тут - больше благодаря старательности, чем способности и, конечно, помощи друга. Дружили мальчишки по настоящему. Самые задиры, очень быстро убедились – с ними лучше не связываться, потому-что придётся иметь дело с пугающим бесстрашием Сашки и с крепкими кулаками Вовки. Родители у Саши, оба инженеры. Даже работали вместе. Жили в новострое, в скромном, двухкомнатном кооперативе. Вовкин отец, ходил механиком на рыболовецких сейнерах, моряки называют такие суда – "малыши". Видели бы вы, что проделывают волны, с таким пароходиком во время шторма! Поэтому - на "малышах", ходят отчаянные ребята, уж поверьте! Мама Вовки, Татьяна Ивановна - работала нянечкой в больнице. Две ночи в неделю. У них была большая, трёхкомнатная квартира. Почти в центре. У Вовы была своя комната, и Саша часто оставался у него ночевать. Сашкины родители, работали вместе…вместе и погибли, когда их старенький " москвич", разнес вдребезги пьяный водитель на грузовике. Так Сашка, в одночасье, стал сиротой. Мать его была из детдома, а у отца – уже престарелые родители где-то в глубинке. Мальчика должны были забрать в приют, но Марк Захарович, Вовкин отец, решил: - Не может быть и речи! У нас будешь жить! Все равно, вы с Вовкой – как братья. Сам решил. А умоляющий взгляд сына, и заплаканные глаза жены, только помогли ему принять такое решение. Случилось это в конце лета, ребята должны были осенью пойти в пятый класс. А зимой, "малыш", на котором Марк Захарович был механиком, попал в сильный шторм. Да в придачу ещё и мороз страшенный. И хотя экипаж пытался "обкалываться" – судно перевернулось…Подбежавшие на помощь суда, подняли только спасательный плотик, с шестью, уже закоченевшими, телами. Вовкиного отца среди них – не было… Страшно выла Вовкина мать. Мальчишки плакали, обнявшись.…Но жизнь продолжается. (Многим из нас приходилась, - или слышать, или самим говорить эти слова.) Теперь – мама Таня, (так Татьяну Ивановну звал Сашка, а иногда и Вовка) – работала в больнице, почти каждую ночь, ещё по утрам убиралась в соседней поликлинике, Небольшой пенсии за погибшего мужа не хватало. Женщина она была интересная, попыталась устроить личную жизнь ещё раз. Сошлась с одним…. Таких в Мурманске зовут – "сезонники". Короче года через два, он "испарился". Оставив, правда, после себя, верно на добрую память, годовалую красотку – Маришку. И если к нему самому, ребята никаких теплых чувств не проявляли, так, терпели, то сестрёнку просто обожали. И возились с ней – никаких нянек не надо! Мама Таня, тоже особенно не переживала. Махнула рукой: "видно не судьба!" Только вот в религию теперь "ударилась". Причём как-то по-своему. Ни в церковь, ни, тем более ни в какие секты не ходила. Притащила откуда-то бумажную иконку, повесила её рядом с портретом погибшего мужа, и молилась в том углу, какими-то, известными только ей, молитвами. И Бога, почему-то, звала частенько просто – Макарушка… Ребята, конечно, не одобряли, но молчали. Понимали,- тяжело ей… Когда они окончили школу, подошли к маме Тане с серьёзным разговором. Говорил, в основном Сашка. Мол, видим как тебе тяжело, с троими то,… вот решили... пойдём пока работать, а учиться поступим потом.…Ну и всё такое… Мама Таня и слушать не стала. Бросилась в свой угол, и запричитала, обращаясь сразу к обоим: - Господи-боже мой! Макарушка! Видите! Не справилась я! Не смогла!... Ишь чего, окаянные, удумали! – (это уже сыновьям). – А вот попробуйте только! Школу на отлично,… а теперь… Четырёхлетняя Маришка, конечно, толком ничего не понимала, жалась к ней и, готовясь реветь за компанию, на братьев сердито смотрела: "чего мамочку обижаете" - Хорошо! – сдались ребята. – Но только в мореходку! Другие варианты даже не обсуждаются! Ох! Щемило сердце у мамы Тани, но согласилась она. Куда денешься. Сашка, конечно, поступил на судоводительское (штурманское) отделение. Мечтал стать капитаном, (а кем ещё?). Вовка, само собой – на механика-дизелиста. Как батя… Вот, теперь они оба ходят, понятное дело, на одном судне. Сашка третьим штурманом, Вовка – тоже третьим, но механиком. Оба хорошие, даже отличные, специалисты. А Сан Санычем, Сашку на пароходе все зовут, кроме Вовки, конечно. Даже капитан. А капитан на судне это -ух! Первый, после Бога! А уж их капитан, мужик отчаянный. Все ветра, во всех океанах, знают его в лицо. В прежнее времена, он наверняка - командовал бы пиратским фрегатом. Глава – 2. И, вот теперь, Сан Саныч, ехал в отпуск, в Питер. Собственно, даже не в отпуск, а так, на четыре дня. Витюша, позвал познакомить со своей невестой. Витюша, решил похвастаться перед Сашкой сразу всем, встретил друга на белой "волге", папином подарке, и, конечно, в сопровождении очаровательной Ритули. Правда, насчёт машины, побурчал немного, что папенька, мог бы и черную. Но, видите ли, посчитал это нескромным, (белая - вполне скромненько). К Ритуле, по-видимому, у него претензий не было. В машине, она села сзади, рядом с Сашкой и очень внимательно его разглядывала. Ну очень внимательно. Сашка – напрягся: "Да что эта кукла себе думает!? Вот всё Витюше расскажу! Невеста, блин!" (Кстати – именно блин. Ничего другого. Сашка не сквернословил, даже мысленно.) Но Рита сама объяснила своё, такое повышенное, внимание к Сашкиной персоне. - Витюша! Давай твоего друга с Верочкой познакомим! - Это с принцессой? – Витюша в изумлении даже вывернулся назад. - Следи, пожалуйста, за дорогой! – Рита, оказывается, могла не только ворковать голубкой сизокрылой. – А что собственно тебя удивляет? - Да нет! – хмыкнул Витюша. – Похоже - ты права! (он мог бы добавить – как обычно). Сашка у нас – рыцарь. А рыцарь и принцесса – чем не пара? Только Верочка – гордая. Узнает, что зовешь познакомиться, - ни за что не придёт! - Ну, милый! Это моя забота. Придёт! – проворковала Рита и так посмотрела на Сашку, что у того пересохло во рту.…И он решил не возмущаться тому, что его мнение в расчёт не принимается. Вера пришла. Дверь открыла Рита. В прихожей, шепотом, объяснила всё же – зачем позвала. Конечно, шепотом же, начался спор. Возможно, Вера просто, чисто по-женски, разогорчилась, что оделась буднично. Рита, вероятно, считала, что джинсы и свитер, вполне даже - ничего себе. Некоторые, - даже в театр так ходят. Ребята сидели в зале. Витюша, услышав оживленное шушуканье из прихожей, сделал озабоченное лицо и пошел на кухню. Рита прервала спор - радикальным способом, она просто втолкнула подружку в зал. Сашка медленно поднялся с кресла. Он понял, - что пропал. Хотя девушка вовсе не была красавицей. А уж рядом с шикарной Ритулей… Среднего роста, стройная, с тонкими чертами лица. Пышные, не совсем послушные, рыжеватые волосы. Бледноватая кожа. Сердито прищуренные, тёмно-зеленные глаза. Надутые, сладкие даже на вид, губы. Правда в сердитых глазах, что-то мелькнуло, когда она увидела высокого, чернявого, красивого парня. Слегка запыхавшаяся Рита поставила их перед фактом: - Вот, знакомьтесь! Моя подруга – Вера. А это – Саша, товарищ Витюши. - Товарищ Витюши! Вот уж не лучшая рекомендация для парня!- съехидничала рыжая злючка. - Ну, дальше сами! – усмехнулась Рита и тоже вышла на кухню. Сговорились с Витюшей, наверно. Заранее! Впрочем, Сашку, сейчас это волновало, пожалуй, меньше всего. Он выпрямился во весь свой немаленький рост. И, отчаянно, почти как в детстве перед дракой, улыбаясь, сказал: - Вообще-то, Витюша – парень не плохой. И друг надежный. Уж не знаю, чем он вас так допёк! Ко мне, во всяком случае, он с нескромными предложениями не подкатывался. Зелённые глаза, стали большими, и девушка не в силах сдержаться прыснула. Ну очень! Ну очень-очень ей не хотелось сердиться, на этого парня. Легонько, с облегчением вздохнув, она подошла к Саше и, глядя снизу вверх (росту она была вовсе не маленького, но высоченному Сашке – едва по плечо), протянула свою лёгкую ладошку, с длинными тонкими пальцами: - Вера! Очень приятно! Саша осторожно пожал её руку. И от волнения, едва не позабыл сказать, что и ему тоже очень …и вообще… Вечер удался на славу. Рита прекрасно готовила и, всё было чудо как вкусно. Витюша был в своём репертуаре – весь вечер хохмил….Вот только ни Верочка, ни, тем более Сашка, ну ни в жизнь бы не вспомнили: ни что они ели, ни Витюшины приколы. Хотя попробовали всё. И смеялись, как положено, правда, иногда невпопад. И улыбались друг другу, просто, когда встречались взглядом... ................................................................................... - Ну, всё! – с облегчением подвела итог вечеру Рита. – Это мы бездельники. Саша в отпуске, у нас с Верочкой – каникулы. А Витюше, завтра на работу. (Кстати. Единственным недостатком Витюшиной работы – было, как раз то, что на неё надо было всё же ходить.) Саша! Провожай Верочку! - Послушай! – Сашка пихнул товарища в бок. – Она у тебя – всегда командует. - Всегда! – с обожанием глядя на невесту, подтвердил Витюша. Они вышли на улицу и Вера, легко прижавшись к Саше, сама взяла его под руку. - На метро? - Почему это? – возмутился Сашка. – Я всё же моряк! Только на такси! - Вам так не терпится, от меня избавится? – улыбнулась девушка. - Ох! – весело воскликнул Сашка. – Я бумажник не взял. Так что придётся пешком. - Ах! Ну зачем такие страсти! – в тон ему ответила Вера. – На метро, так и быть, я вас прокачу! Всё же вы - гость нашего города. В метро они стояли, молча улыбались друг другу, держась за поручни. Сашка, кстати мог бы и не держаться – тоже мне - качка!.... Оба как-то притихли перед её домом. Сашка мучительно соображал, что же сказать? А Вера, тоже посерьёзнела и ждала, что же он скажет. Поняла, что придётся ей проявлять инициативу. - Вы в Ленинград, надолго? - На четыре дня, - Сашка вздохнул с огорчением. – Но один уже прошёл… - А хотите, я повожу вас по городу. У нас очень много интересного. - Ну конечно! Хочу! – Сашка даже не пытался скрыть свою радость. - Я завтра позвоню. Вы будите ждать? – (Если у женщин убрать кокетство – мир очень потеряет! Будет ли он ждать!?) Возможно, Верочка была неплохим гидом. Но Сашка, кроме неё ничего не видел. Да успеет он эти церкви, музеи и фонтаны посмотреть! Подумаешь!... В аэропорт, ехали уже вчетвером. Рита сидела, теперь, впереди, и поглядывала назад с интересом. Хотя, смотреть было – нечего. Саша и Вера сидели, чинно, держали друг друга за руку, и оба, подавленно, молчали. Когда Саше уже объявили посадку, Витюша, крепко пожал ему руку и, обняв, гулко хлопнул по спине. Рита чмокнула в щёку и, пальчиком, растёрла след от помады. Потом парочка, бесцеремонно уставилась на влюблённых. (Хотя и сами, вроде как влюблённые. Только, всё же по-другому.) Вера поняла, что опять инициативу придётся проявлять ей. Эти черти, ведь ни за что не поверят, что она со своим Сашкой ещё не только не целовалась, но и вообще – на "вы". Засмеют! Она решительно шагнула вперёд и, поднявшись на цыпочки, мягко прижавшись, нежно поцеловала Сашку в губы. Вокруг них, сразу возникла звенящая тишина. Конечно, по-прежнему продолжались вокзальный шум и толчея. Но Сашка слышал только шепот: - Пиши! Санечка! - Каждый день! Обещаю! Глава – 3. В море – вахты - подвахты, шторма – перебежки, рыбы завались – пролов. Особенно расслабляться не приходится. Сашка всё же держал слово, и писал Верочке каждый день, хоть пару строк. О том, какое красивое небо над морем: "представляешь – бескрайнее небо над бескрайним морем". О том, как в шторм, иногда уже не понимаешь: где кончается море и начинается небо. Какие потрясающие у него друзья, особенно Вовка. Этот даже не друг – брат. С ним он дружит с детства. С третьего класса, или даже со второго. Сейчас и не упомнишь. Базы, подходили примерно раз в месяц, и Сашка отправлял толстенные письма, больше похожие на маленькие дневники. В иные дни, он писал число и дописывал: "Скучаю….". И всё! Иногда - целые небольшие рассказы. От Верочки, на каждой базе, приходило по два-три письма. Аккуратные, написанные круглым, красивым почерком. Каждый, кто хоть раз получал письма от любимого человека, знает – такие письма, читаются бессчетное количество раз, и собственно не очень важно, что в них написано. Примерно за месяц до окончания рейса, Саша получил письмо, в котором Вера написала, что хочет его встретить. Понимая, что его ответное письмо, просто не успеет, Сашка послал радиограмму: "Запишу в список встречающих. Целую". Сашка немного смущался, отдавая текст радисту. А тому – что! Отправил!... ............................................................................... Пограничники, таможня и портнадзор – отработали на рейде. И на причале, пароход, ждали только родственники моряков. Сашка, как и почти весь экипаж, "висел" на леерах. Но напрасно он, жадно и нетерпеливо, вглядывался в лица встречающих. Верочки – не было. "Не смогла. Может, и родители не пустили. Да мало ли что!" – Сашка, честно искал объяснение,…что бы скрыть, от себя самого, разочарование и обиду: "Значит - не сильно хотела!" Он вернулся к себе в каюту. Так, для очистки совести, выглянул в иллюминатор. Зорким, штурманским глазом он сразу высмотрел фигурку, торопящуюся в сторону их причала. "Пришла!!!" Когда он, промчавшись по всем коридорам и палубам, выскочил к трапу, Верочка уже стояла внизу. На ней был легкий, светлый плащ, нараспашку, бледно-оранжевая кофточка, светло-зеленые брюки и открытые туфельки, на высоком и тонком каблучке. Всё это смотрелось весьма мило, но очень мало подходило для прогулки по промысловому судну. Она растеряно смотрела на решётчатые ступени трапа, не представляя, как сможет по ним подняться. Сашка, махом слетел вниз и молча подхватил её на руки. Потом, под одобрительными и, немного, завистливыми, взглядами моряков, прыгая через ступеньки, поднялся наверх. Там он осторожно поставил, покрасневшую от смущения и удовольствия, Верочку на палубу. И опять, как тогда в аэропорту, она, привстав на цыпочки, решительно прижалась к нему и нежно поцеловала в губы. Теперь смутился Сашка…. - Так ты здесь живёшь в рейсе! – Верочка с любопытством оглядывала маленькую и чистенькую каюту. Хотя смотреть особенно было нечего. Узкая, аккуратно застеленная кровать. Сбоку, из-под одеяла виднелся белоснежный треугольник простыни. Стол. Двухдверный рундук (шкаф для одежды). Под круглым иллюминатором, небольшой диванчик. Всё, ясное дело, прикреплено к палубе. Из мебели, которую можно передвинуть – только стул. Но Вере всё очень нравилось и, кроме того, все вещи в каюте Санечки, были особенными. Для неё конечно. -Вот стану капитаном,- каюта больше будет! – на полном серьёзе пояснил Саша. - Ой! Как у тебя здорово! – восхитилась Вера. – А в этот иллюминатор, ты каждый день видишь море! Счастливый! - Ну, море я достаточно вижу из ходовой рубки. А в этот иллюминатор, я увидел тебя…. Думал – уже не придёшь. Вернулся в каюту. Выглянул….Смотрю…ты... Кстати, а почему ты опоздала? - Знаешь! – оживилась Вера. – Меня не хотели пропускать! - Как так?- удивился Сашка. – Я же тебя вписал в список встречающих! - Да. В списке я была. Только на проходной сказали, что даже если в списке записана, всё равно пускают только близких родственников. - И как же ты прошла? – Саша чувствовал себя виноватым, за то, что всё толком не разузнал. - А я пообещала ничего тут не ломать и никого не обижать! – лихо соврала Верочка и, взглядом спросила Сашку: "правда, я у тебя молодец!?" Ну очень ей сейчас не хотелось рассказывать, что, когда ей не разрешили проходить, она сделала "вот такие" глаза и "вот так" приготовилась заплакать. И "таким" жалобным голоском начала объяснять, что приехала встретить из рейса своего жениха (вообще-то, они с Сашей ещё это не обсуждали, но конечно жениха, кого ещё?), что дежурный милиционер, сержант, махнул рукой (ну что, он не мужик, что ли): - А! Ладно! Проходите! Только, в случае чего, - не говорите через какую проходную прошли… Верочка благодарно завсхлипывала и заторопилась к причалу, а сержант, глядя ей в след, завистливо хмыкнул: "везёт же этим мореманам". Глава –4. "Я – молодец! И вообще! Ты ещё просто не знаешь – какая я у тебя!"- говорили её глаза. Сашка посерьёзнел и положил руки ей на плечи… Они, слегка обалдело, уставились на вошедшего Володю. - Я стучал! – виновато сказал тот и посмотрел на Сашку: "может я не вовремя?" - Верочка! Это Володя! – несколько церемонно представил друга смущенный Сашка. - Очень приятно! – Верочка протянула руку. – Саша в каждом письме про вас писал!– притворяться, по-видимому, она не очень умела, и в её взгляде, ещё было что-то такое, (предназначенное, конечно, Санечке), от чего мужчин бросает в жар. Володя, наверное, это понял, тоже смутился и осторожно пожал узкую ладошку: - Мне тоже! Очень приятно! Сашка про вас, много рассказывал. - Ого! – восхищённо воскликнула Верочка. – Да у вас рука, - как железная! - Так он же целыми днями с железом возится! – объяснил Сашка. Да и потом, Вовка раньше боксом занимался. - Ты это, как гостей встречаешь? – сменил тему Володя. – Стол пустой! - Да я как-то не подумал! – растерянно развёл руками Саша. - Чтобы ты без меня делал! – укоризненно, но добродушно, сказал Володя. – Я – быстро. Он, действительно, вернулся довольно быстро, и притащил целый ворох всякой вкуснятины. Ну, конечно, несколько видов солённой и вяленой рыбы, вяленые креветки, полукопчёную колбасу и здоровущий кусок сыра. Печенье, конфеты, ещё чего-то там… - Вовка! – поразился Саша. – Ты что, камбуз ограбил? - Ты не бездельничай! – Не стал вдаваться в подробности Вова. – Сгоняй, принеси воду на чай с причала. - Вот чёрт! Не подумал! – Сашка, очень довольный, что тоже может внести свой вклад, вытащил из рундука трёхлитровую, стеклянную банку, оплетенную капроном, и вышел. - А почему на причал? – удивилась Вера. – У вас, что – вода кончилась? - Вода, конечно, не кончилась, - Вова разложил принесенное на столе и, склонив голову к плечу оценивал дизайн. – Только у нас она опреснённая. Нет, конечно, добавляются минералы, всё как положено…Но с береговой – никакого сравнения. А в Мурманске – вода очень вкусная. - Знаете? А раньше никогда не задумывалась: вкусная или нет простая вода. - Послушайте, ребята! – сказал вошедший Саша. – Хватит вам друг другу "выкать". – Он поставил банку на стол и сунул в неё кипятильник. Когда вода закипела, засыпал полпачки цейлонского чая… Веру, упросили попробовать всё. "Ну хоть малюсенький кусочек". Вяленую рыбу, она куснула и жалобно посмотрела на Сашу. - Ну Вовка! – заступился тот. – Это же к пиву. Верочка, ты пиво любишь? Она засмеялась: - Вова, не обижайся! Наверное, это очень вкусно, но я пока не привыкла. А креветки - очень мне понравились! – поторопилась она добавить, видя, что Санечкин друг, не то чтобы обиделся, но огорчился. - Лады ребята! – не без сожаления сказал Володя. – Мне пора. Дизель коптит. Надо разбирать. - Верочка! – сказал Саша, когда они остались одни. – У нас, возможно, будет ночью перешвартовка, поэтому мне придётся ночевать на судне. Вовка вечером поедет домой, познакомишься с мамой Таней и Маришкой, - он кашлянул и отвернулся. - Санечка! – тихо и жарко сказала Вера. – Я к тебе приехала. К тебе! А с мамой Таней и Маришкой, ты меня завтра, сам познакомишь. Сашка облегчёно вздохнул и притянул Верочку к себе. Её глаза были так близко, что я, если бы не избегала банальности и избитости, сказала бы, что в них можно было утонуть. Но я – избегаю, поэтому – скажу просто: её глаза были близко-близко!... Но в них действительно – можно было утонуть. Сашка и тонул! - Ты обещал показать пароход! – тихо сказала Вера, и покосилась на дверь: "а вдруг кто-нибудь зайдёт!" - Да, да! Конечно! – не торопился отпускать её Сашка. – Только в туфельках тебе трудновато будет. - Вы, мужчины, почему-то считаете, что женщинам на каблуках ходить – мучение. - А что? Разве не так? – удивился Саша. (Как и многие мальчишки, он, когда-то попробовал походить в маминых туфлях, и, только чудом, не вывихнул ноги. Мужчины, почему-то помнят такие вещи всю жизнь.) - Вообще-то, трудновато! – вздохнула Вера, тоже не очень торопясь отлипать от своего Санечки.– Но, ведь, вам нравится! А ты же со мной? Значит – справимся! Саша водил Веру, по почти безлюдному пароходу. Показал кают-компанию, салон команды. Открыл дверь на рыборазделочную фабрику: - Тут палуба закрыта решетками, тебе – не пройти. Отсюда смотри. Вон там, в самом конце – бункер. Транспортёры, морозильные камеры. А вот здесь, около дверей – упаковка. Они шли по коридору, когда Саша вспомнил: -Верочка, подожди здесь, мне вон в ту каюту надо на минутку зайти. (Здесь жил его рулевой, и Саша хотел предупредить его: чтобы не вздумал "нажраться", как прошлый раз. Смущать парня присутствием Веры, он не хотел) Вера стояла, прислонившись к переборке, которую она, как сугубо береговой человек, считала – железной стенкой, когда раздался грохот и в этой самой стенке, метров в двух от неё, распахнулась дверь. В коридор, вывалился здоровенный детина. Он был, неожиданно тепло одет. Буквально– по зимнему. В телогрейке, под которой виднелся свитер, ватные, простёганные брюки. На голове – теплый подшлемник, обут в "кирзачи". В довершение картины, он был небрит, и от него пахло спиртным и, почему-то, морозом. Он обрадовался, увидев оторопевшую, от его неожиданного появления и вполне злодейского вида, Верочку. Упёр могучие ручищи в переборку, так, что хоть он и не касался её, она оказалась в плену. - Ты чья, Снегурка? – рыкнул, явно довольный её, очевидной растерянностью. Будущий юрист, испуганно распахнув свои изумительные глаза, попыталась вспомнить какие-нибудь правовые нормы, запрещающие ограничивать свободу личности, но терялась под нахальным и беспощадным взглядом этого бандита. Поэтому, только, жалобно пискнула: - Саша! - Валерка! Чертяка! Ты чего это ребёнка пугаешь!? – спокойно спросил, как раз подошедший, Сашка. - А! Саныч!– в голосе "страшного злодея", который оказался просто – Валеркой, были и уважение, и, невольное разочарование. – Так это твоя Снегурка! – руки он убирать не торопился. – А я смотрю – стоит, переборку сторожит. Думал -бесхозная. - Давай, давай! Проваливай! – Сашка добродушно, но решительно подтолкнул Валерку. Тот с достоинством удалился, бормоча под нос что-то про "штурманцов", которые позахватывали всех Снегурок. - Господи! – всё ещё взволнованно спросила Верочка. – Что это за Бармалей? - Валерка!? – удивился Сашка, (который ничего злодейского во внешности Валерия не усматривал, привык.) – Да это – лучший трюмный всех времён и народов. Он у нас – просто незаменимый. В любой аврал – один справляется! Да и парень – просто золотой! - Конечно, конечно! Санечка! – в благодарность за своё чудесное спасение, Верочка решила пока не спорить.– Он золотой и даже, наверное, с бриллиантами! Только ты меня, пожалуйста, больше одну не оставляй. Очень народ у вас тут хозяйственный – заберут, как бесхозную! Обещаешь? Наверное, она хотела съязвить. Сашка отвернулся, чтобы скрыть довольную улыбку, и, с готовностью – пообещал…. На мостике, так моряки называют ходовую рубку, были тишина и полумрак. Только неярко светились разноцветные лампочки на приборах. Саша открыл дверь и, не входя, спросил вахтенного штурмана, который сидел в углу и слушал в наушники радио: - Николаевич! Можно, я своей девушке, мостик покажу. Вахтенный, второй штурман, хохол, годков так – под пятьдесят. Отличный мужик, хотя рыбак – довольно слабенький. У него, была только средняя мореходка, поэтому – второй, был его "потолком". Сашку, как и почти весь экипаж, он уважал, и даже любил. Понимал, что этот молодой и перспективный штурман, очень скоро обгонит его по службе. "Я ещё, Саныч, под твоим капитанством, до пенсии надеюсь походить! Возьмешь?" - Ты чего это, Саныч, спрашиваешь!? – удивился он. – Ты тут такой же хозяин, как и я. – Николаевич встал, снял наушники и положил их на стол. – Давай, знакомь. На Верочку, он посмотрел с одобрением. Вообще, мужчинам любого возраста, было трудно не попасть под обаяние, этой хрупкой, рыжеватой девушки. Сашка с гордостью и обстоятельно, объяснял Верочке предназначение всех приборов. Вряд ли, она много что понимала в этих объяснениях. Только удивилась, что штурвал такой маленький. Сашка засмеялся, и понял, что слушает она – больше из вежливости. - Хочешь, с Вовкой поговорить? Он сейчас в машине. Он включил "берёзку" – внутри-судовую связь: - Машина! Мостику! Повторять пришлось несколько раз. Потом в динамике послышался недовольный голос: - Машина на проводе! Чего надо! (Попробовал бы он так ответить в рейсе, но сейчас все, естественно, расслабились, и Сашка решил – не придираться.) - Третьего механика, на связь. Срочно! – строго потребовал Саша. В ответ, динамик недовольно буркнул, пару минут тишины, потом – ответил, несколько искаженный трансляцией Вовкин голос, тоже без излишней приветливости. - Это, я! Вован! – поторопился сказать Саша. - Верочке пароход показываю! Вовкин голос, заметно потеплел: - Вера! Сашка там, небось, рубкой хвалится!? А настоящее сердце судна – это, конечно же – машинное отделение! Хотите посмотреть? - Конечно! С удовольствием! – вежливо ответила Вера. Даже по голосу, было слышно, что она улыбается. "Какие, право, эти мужчины, всё же мальчишки! И как это здорово!" - Санёк! Звенел динамик Вовкиным голосом. – Идите сейчас, а то мы начинаем "вспомогач" раскидывать. - Саша! Что они начинают делать? – поинтересовалась Вера, когда осторожно, с Сашкиной помощью, спускалась по внутренним трапам. - Дизель вспомогательный, разбирать начинают. Коптит немного. Это как раз Вовкино заведование. А он, чертяка, дотошный. Сейчас будет возиться – пока не отладит. Саша, открыл дверь в машинное отделение, и Вера в растерянности остановилась. Спускаться по этим, почти отвесным трапам, в её понимании, было – просто нереально. Саша понял. - Да, действительно! Это я не подумал! Сейчас спущусь, Вовку позову. - Ну нет! – Вера схватила его за руку. – Ты обещал меня одну не оставлять. Забыл!? Саша, перевесился через поручни, и позвал Володю. Тот быстро поднялся, и посмотрев на Веру – всё понял: - Да, Санёк! – он удручёно почесал затылок. – Это мы не подумали! В таких туфельках по трапам не нагуляешься!– он оживился. - А давай я отсюда покажу! - Да уймись ты! "Мазута"! – засмеялся Саша. – Очень Верочке твои железяки интересны! Вера, прилежно, сделала виноватое лицо, и вздохнула…. К вечеру, и без того, на почти безлюдном судне, стало совсем тихо. Местные – разошлись по домам. Другие – кто - выпив, кто – так, угомонились. - Ты укладывайся... - Саша, почему-то, понизил голос. – Я выйду, а хочешь, я в Вовкиной каюте лягу. - Дверь закрыл? – тоже тихо спросила Вера. И покорно прильнула к Саше, когда он порывисто её обнял…. Помня, о тонкости судовых переборок, они старались не очень шуметь. И если Верочке надо было немножко постонать, она покусывала Сашкино плечо…. Перешвартовки, кстати, так и не было. А когда, утром, Саша с Верочкой, под ручку, подходили к парадному трапу, на палубе встретили Валеру - трюмного. Тот побрился, его могучую фигуру плотно облегал джинсовый костюм, на ногах – супермодные "казачки". Увидев Верочку, он в приветливой улыбке, обнажил сильные клыки, и поинтересовался: - Так говоришь – Бармалей!? (И откуда уже узнал?) Верочка, конечно, теперь ни черта не боялась но, приличия ради, немножко покраснела и, с удовольствием, крепко прижалась к Сашке. Бармалей с одобрением и восхищением хмыкнув, потопал вниз. У трапа, Верочка сама повернулась к Саше и положила ему руки на плечи, чтобы он снёс её на руках…. Около проходной их встретил Володя на машине. - Мне надо вещи забрать из камеры хранения, - сказала Вера. - Легко! – бодро ответил Володя. – Где именно? -В аэропорту, Вован! – невинным голосом, вмешался Саша. - Где!? – Володя, в изумлении, резко тормознул. (Аэропорт далековато, что и говорить?) - Да нет, Володенька! – успокоила его Вера. – Здесь рядом, на железнодорожном вокзале. - Можно подумать, что в аэропорт, - ты бы не поехал! – съехидничал Саша. - Для Верочки – конечно бы поехал. А тебя, охламона – пешком бы погнал! – с облегчением пробурчал Володя… Глава – 5. На этот раз, у них был большой отпуск – четыре месяца! И Сашка успел очень много. Тянуть с женитьбой не стали, и сыграли скромную свадьбу. Только для близких. Медовый месяц провели в поездках. Поселились в "двушке" оставшейся от Сашиных родителей. Потом Саша ухитрился выкроить время и сдать аттестацию на второго штурмана, (как впрочем, и Володя на второго механика). И самое главное: когда пришло время очередного рейса – Верочка была уже хорошенько беременна. Рейс, кстати, предстоял, что называется, - прогулочный. Ремонт судов в Аргентине. И в машине то полегче работа, а штурманам – просто отпуск. - У меня такой легкий рейс, а как ты здесь? – виновато сокрушался Саша. - Санечка, милый! – сдерживая слёзы, успокаивала его Верочка. – Я же не одна буду. И мама Таня, и Маришка. А когда подойдут сроки – моя мама приедет. Возьмёт отпуск. Всё будет хорошо, не волнуйся. Пиши чаще. - И ты… .......................................................................... У второго механика, очень много заведования. Ремонтных работ – по горло! Но Володя – чувствовал себя как рыба в воде. Конечно, он добросовестно выполнял все ремонты, но шутил:"Чтобы сдать пароход без проблем – надо ведро спирта". Кстати – в его словах, шутки почти не было. Ремонтники, действительно закупали спирт для основной команды. Негласная такса для каждого заведования – десять литров. Спирт в Аргентине продавался в аптеках, в литровых пластиковых бутылках. Кто-то пустил слух: мол, тот, что с нарисованной красной кукурузой – питьевой. Его и покупали. Правда, когда "кукурузы" в продаже не оказывалось, - брали любой. У штурманов – работы почти не было. Так. Иногда перешвартовки. Во время очередной перешвартовки – всё и случилось. Они стояли вторым корпусом, и надо было выпустить судно, стоявшее первым корпусом. Аргентинский буксир оттащил их в сторону и вытащил уходящее в рейс судно. На своих швартовых, они начали подтягиваться к причалу. Саша, как второй штурман, руководил швартовкой на корме. На лебёдке работал Валерка, к которому, с лёгкой Верочкиной руки, прилипла кликуха – Бармолей. То ли швартовый трос за что-то зацепился, то ли ещё что… но лебёдка натужно загудела а корма не притягивалась. - Валерка! Ну что ты возишься! – нетерпеливо крикнул Саша. - Да не идёт! Саныч! – заорал в ответ Бармолей, и добавил несколько эмоциональных выражений. И без того высоченный Сашка, вскочил на люковину трюма, чтобы посмотреть- что же там мешает… В это время, аргентинский буксир, желая помочь, подтолкнул их судно в корму. Судно слегка накренилось, зацепившийся швартовый освободился и скользнул по планширу фальшборта. Ну скользнул и скользнул! Всё бы ничего, но на планшире кто-то, когда-то, зачем-то приварил тридцати сантиметровый отрезок полуторадюймовой трубы. Наверное, палубники цепляли за эту трубу, какие-то свои верёвки при подъёме-спуске трала. Трос легко срезал её, и она полетела со страшной скоростью как будто пущенная из гигантской пращи… Попала эта труба Сан Санычу как раз под обрез каски… Когда окровавленного второго штурмана на носилках сносили по трапу в "ambulance", приехавший, надо сказать, очень быстро, судовая буфетчица упала в обморок, и рыдающая "докторица" махала перед ней ваткой с нашатырем, напеременку нюхая сама… Спасали Сашу лучшие аргентинские врачи, помогала им бригада нейрохирургов срочно приехавших из Москвы. Операцию, даже показывали по одному из местных телеканалов… На третий день, не приходя в сознание, Сашка умер… Обычно, моряков, погибших или умерших в рейсе, на родину доставляют на судах, в холодильных трюмах… Но для Сашки, сделали исключение и разрешили перевезти самолётом. Он даже подарок получил от фирмы – красивый, красного дерева с медными ручками и с медной же инкрустацией, гроб. Сопровождали его на родину – трое. Капитан, которому, кроме всего, надо было ещё писать объяснительные в десяток инстанций. Валерка-Бармалей, как непосредственный свидетель случившегося. Третьим был, почерневший от горя, Володя. Когда в управлении флота узнали, что с рейса снимается второй механик, вызвали капитана на связь и ну орать: дескать, что вы там себе думаете, ну и всё такое…Но "кэп", был не из тех кто сдаёт своих: - Это я разрешил, - мрачно сказал он в переговорник. – Пока ещё я здесь капитан! - Вот именно – пока! …. - Да вы что там, в управе, офанарели, что ли! – не выдержал, находившийся в рубке старпом Осипов, которого матросы, за мелкость роста и свирепость характера, прозвали (надо признать – весьма метко) – Оса. – Они же братья! Как можно… - Он поедет! Это моё решение! Конец связи.– подвёл итог разговора капитан. Глава – 6. Страшно выла мама Таня. На провинившуюся иконку и не смотрела. Как же так! Не спас! Не сохранил!... А ведь каждый день просила! Потом спохватилась: "Господи! Верочка! Что же это я!? Надо к ней бежать! Восьмой, же, месяц! Хорошо ещё Маришка в пионерлагере.." Около Верочки, хлопотали врачиха со скорой помощи и, заплаканная Валентина Леонидовна, Верочкина мама. А сама Верочка молчала. То есть совсем. Как камень. Смотрела только на всех, распахнув безумно свои глазищи.. Вот и на Татьяну Ивановну посмотрела, будто умоляла: "Ну ты! Ну хоть ты, мама Таня! Ты скажи, что это НЕПРАВДА!..."… - Господи! За что караешь!? – крестилась Татьяна Ивановна. – Только бы умом не тронулась!..... Верочка! Доченька! Ты поплачь! Покричи! Легче станет…Я знаю…. – она знала… А Вера молчала. Молчала, когда белый как простыня капитан, которого все ветра во всех океанах, знали в лицо, который, в прежнее времена, наверняка командовал бы пиратским фрегатом, пытаясь сказать что то, так и не нашёл в себе силы посмотреть ей в глаза. Молчала, когда заросший недельной щетиной, Валерка-Бармолей, которого водка уже не брала, дико перекосил лицо и, как-то подозрительно, закашлялся…. Молчала, когда к ней подходили, когда что-то говорили,…вряд ли она кого и видела… И, только тогда, когда красивый, красного дерева, с медными ручками и с медной же инкрустацией, (будь он неладен) – гроб, начали опускать в землю, она закричала, жутко и жалобно. И забилась, наконец, в истерике… А на стенде, возле кабинета по технике безопасности, может и до сих пор хранится тот проклятый, тридцати сантиметровый обрезок полуторадюймовой трубы. Убивший блестящего штурмана, который – наверняка стал бы капитаном, который, почти в совершенстве, знал испанский, а английский – немного похуже, второго штурмана мурманского тралового флота– Сан Саныча. Санечку, как ласково называла его рыжая нежнюля – Верочка. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . P.S. Большой автономный траулер (БАТ) 0053 "Александр Торцев", возвращался в Мурманск своим ходом. Требовался большой ремонт. Старший механик, ещё молодой, но очень опытный специалист – Маркович, в очередной раз проверил все документы, позвонил начальникам служб и убедился, что всё в порядке. Пароход уже отшвартовался, когда он не спеша, собрал вещи. Собственно и собирать особенно было нечего. Чемодан с личными вещами и сумка с подарками для детей. Их у него – трое. Два пацана и дочурка. Любимцы! На берег он сошёл, когда все береговые коммуникации, были подключены и опробованы. Необходимости в этом не было, но Маркович был педант. Сработаться с ним было нелегко. Но кто срабатывался – сам уже не уходил. За Марковичем – как за каменной стеной. Своих - он не сдавал. И если надо было кого-нибудь раздолбать, делал это сам. Морщась недовольно, но старательно и основательно, как любую работу. На причале, его никто не встречал, да он и не ждал. Спокойно прошёл до проходной, и оттуда позвонил домой. Сдержано улыбнулся, услышав в трубке восторженный детский вопль: "…Папка приехал!!!". Таксисту редко попадались такие неразговорчивые пассажиры, и он был приятно удивлён, когда Маркович щедро расплатился и вежливо поблагодарил. От подъезда уже мчались его ребятишки. Старший– Сашка, высокий, чернявый, красивый мальчик. В этом году, он пошёл в школу. Сашка легко мог обогнать младших, но честно держал их за руки и, справа бежала пятилетняя Алёнка, в честь папиного возвращения, одетая как кукла и с двумя большущими бантами, справа поспешал трёхлетний карапуз – Димка, которого домашние, за серьёзность и степенность, уважительно звали – Димыч… Чтобы всё было по справедливости, - Вовка присел, и ребятишки, с разбегу повиснув на нём, в три колокольчика заорали каждый своё, изо всех сил, стараясь не смотреть на сумки с подарками… А Вовка, обнимая их, смотрел, как к ним спешит, конечно же, отставшая от детей, (пойди, угонись за ними), его рыжая нежнюля – Верочка. Конец. Оставляя всё на потом, Забываем любимых - любить! Только жизнь, пролетит, как сон… Не понять, не простить, не забыть… Не забыть…Не забыть! Помним! Руки- те, что забыли пожать… Каждый день…Каждый день! Вспоминаем! Те слова….что забыли сказать! И теперь, когда ты вдалеке, Умывая разлуку слезами! Как хочу…прикоснувшись к руке, Приласкаться к тебе….хоть глазами! Вместо слов обещаний пустых… И…шагов в тишине осторожных… Замерла бы в объятьях твоих!... Невозможных! Увы! Невозможных! "Я люблю!" Небесам прокричу! От себя – не пытаюсь укрыться! Птицей верной к тебе прилечу!... Чтоб у ног твоих…разбиться…разбиться…разби-и-иться!