Хотя пришлось служить мне в ВВС, но не витал в заоблачных высотах, а постоянно прагматично весь я утопал в обыденных заботах не только, чтоб добыть насущный хлеб, обуть-одеть себя, жену и деток, но чтоб квартира не была как хлев, и чтобы праздник в доме был нередок, и чтоб в застолье привечать друзей, и чтоб на даче мог я копошиться, чтоб в жизни было всё как у людей. Но… иногда хотелось удушиться от серости такого бытия, от нормативности скучнейших буден, от пониманья: чтоб не делал я в той жизни, улучшения не будет. И исчерпав положенный резерв тоски по светлому, в реальность возвращался, опять мирился с окруженьем стерв и вместе с ними пил и матюгался. Но иногда я, словно во хмелю, без разницы в забое, на копре ли, шептал слова и знал, что чушь мелю, но чувствовал – они мне душу грели набором рифм, украсивших сюжет из нашей повседневности кургузой. Быть может, это вправду был привет, мне посланный подарком щедрой Музой. И становилось на душе теплей, и исчезала хмурь тоскливых красок. И в суматошности обычных дней являлись необычности из сказок.