Казнь...
В маленьком городке , Монпелье, на юге Франции страсти бурлили с самого раннего утра. Хотя будет правильней сказать - страсти начались уже месяц назад. Как только стало известно, что казнь состоится(именно так – "состоится") в их ничем не примечательном, до сей поры, городке. Завидуй Париж!
И опять надо уточнить – это не просто казнь, (кого сейчас удивишь казнью?), а казнь любовника самой королевы! Горожан просто распирало от гордости. Места у окон, из которых виден немедленно возведённый эшафот,(который был законной гордостью своих строителей и обещал стать впоследствии городской достопримечательностью) были немедленно распроданы знатнейшим особам, за очень немаленькие деньги. Места на крышах ближайших домов, раскупили не менее богатые, но не такие знатные месье. А саму площадь уже с утра запрудили горожане. К эшафоту пробивались с боем. Сам эшафот был заблаговременно оцеплен тройным кольцом гвардейцев. Иначе нашлись бы желающие не просто взобраться на него, но и лечь на плаху.
А пока толпа, в ожидании осуждённого, разглядывала палача с его помощником, заканчивавших какие-то, понятные только им, приготовления на эшафоте, и развлекала себя разговорами. Особенно горячо обсуждалось предположение, что вероятно назначение казни именно в их городе, признак желания короля перенести столицу из Парижа сюда, в Монпелье.
И вот наконец показалась закрытая карета в сопровождении конных гвардейцев.
"Везут! Везут!"
Медленно проплыв сквозь людское море, карета остановилась около места казни.
Гвардейцы перестроились, образовав узкий проход от кареты к эшафоту.
Дверки кареты распахнулись, и на площадь первыми вышли два тюремщика, которые помогли спуститься осуждённому. Толпа взревела восторженно.
Граф де Ларош, храбрый воин, неустрашимый дуэлянт, сиятельный любовник королевы предстал перед заждавшимися зрителями во всей красе.
Чёрный бархатный костюм, с высоким белым воротником, мягко облегал стройное, гибкое тело.Аристократически бледное лицо, с тонкими чертами, выказывающими чистую кровь, отчаянно-голубые глаза, шелковистые, каштановые, слегка вьющиеся кудри, вольно спадавшие на плечи…красив! Чертовски красив.
В толпе послышались крики восхищения. В основном, конечно, женские.
Граф величественным кивком, поблагодарил тюремщиков. Самому ему выйти из кареты, было бы затруднительно. Руки у него были связаны.
Помощник палача спустился вниз и помог графу подняться на эшафот.
- Мой друг, - обратился граф к палачу, тоном не терпящим возражений, - развяжи-ка мне руки.
Увидев, что палач несколько колеблется, граф добавил почти просительно:
- Не думаешь же ты, что я не сумею достойно умереть?
Палач почтительно поклонился и приказал помощнику развязать осуждённому руки.
Граф слегка поморщился, растирая затекшие запястья.
- Вот мы сейчас посмотрим, какого цвета кровь дворянина! – крикнули в толпе.
Граф порывисто шагнул вперёд и вскинул вверх раскрытую ладонь, призывая к вниманию.
- Хотите увидеть какого цвета кровь дворянина? Что же! Вы это сейчас увидите. Я, граф де Ларош вас не разочарую, будьте спокойны!
Толпе явно понравилось достоинство, с которым граф встречал смерть. Женщины в толпе жалостливо заахали.
На эшафот поднялся священник. Он поднёс к лицу осуждённого распятие и громко предложил покаяться.
Граф преклонил колени перед распятием, перекрестился и поцеловал его. Покаяться отказался:
- Умираю за любовь! Не каюсь!
Священник удалился, придерживая сутану и бормоча молитву.
- Мой друг! – тихо позвал палача граф. – Смотри сюда, в этом кармане камзола, пять золотых, чтобы ты завершил свою работу с одного удара.
Палач поклонился подобострастно:
- Будет сделано, ваша Светлость!
- А в этом кармане, - продолжил граф, - десять золотых. – Он отстегнул свой белоснежный воротник, кружева немыслимой цены, и протянул его палачу. – Потом…потом обмакнёшь эти кружева в мою кровь и отдашь даме, которая к тебе обратиться.
Палач уже кланялся до земли. Для него пятнадцать золотых были целым состоянием.
Граф возвёл глаза к небу, глубоко вздохнул, встал на колени, обнял плаху, как обнимал в преступной страсти королеву, и склонил гордую голову…
В наступившей тишине, которую без всякого преувеличения, можно было назвать "гробовой" палач медленно поднял топор…
И, в ту же секунду, не опустился, даже не упал, а буквально рухнул кроваво-алый занавес(режиссерская задумка)
Все зрители, даже те, кто смотрел спектакль не в первый раз, ахнули, а в следующую секунду, вставший в едином восторженном порыве зал отчаянно аплодировал.
Занавес поднялся, актёры, взявшись за руки вышли на поклон.
Финал - совершенно неожидан! Во всяком случае, я оказался не настолько проницательным, чтобы предвидеть столь эффектный финал...
Прекрасно написано, Алина, замечательно.
С уважением,
Андрей.
Коровёнков
вс, 08/05/2011 - 21:17
Я и сама не знала финал, просто когда думала как же закончить, вдруг пришло в голову :flower:
Дельф
пн, 09/05/2011 - 01:00