В то, теперь уже далекое время, я заканчивал третий курс института культуры. Учился я на театральном отделении, так, что скучать не приходилось. Бесконечные репетиции, то своих студенческих отрывков, то курсовых спектаклей, дома обычно оказывался только к ночи, а с утра вся карусель начиналась сначала. Курсовых спектаклей репетировалось, аж целых три. Один состоял из двух одноактных пьес: «Свадьба» М. Зощенко и «Необычайный секретарь» Арро. Спектакли были веселые, и мы на репетициях веселились от души. В «Свадьбе» я играл приятеля жениха, роль хотя и небольшая, но яркая. Перед сдачей спектакля на репетициях курьезов было предостаточно. Вот один из них мы с папаней, которого играет мой друг Саня, собираемся выпить, чокаемся и я лихо ставлю рюмку на стол с такой силой, что у граненой рюмки отламывается ножка. И так из репетиции в репетицию. Все хохочут, а у нас на премьеру остается всего одна такая рюмка. Тогда режиссер отбирает у меня последнюю рюмку и дает стопку, у которой разве только дно выпадет, но это вряд ли, тогда делали крепко. До премьеры дожили, сохранив последнюю рюмку. Вот она долгожданная премьера! Все гримируются, одеваются, суета и волнение. Свет в зале гаснет, звучит музыка. Спектакль доходит до рокового для рюмки места... И ножка снова ломается! А я, не долго думая, кладу сломанную рюмку в карман своего клетчатого пиджака... Папаня сплавляет жениха и говорит свой текст: - А мы тут, пока, с приятелем пофилософствуем! В смысле выпьем! А у меня рюмки нет. И тут я, как ни в чем, ни бывало достаю из кармана свою сломанную рюмку... У Сани отвисает челюсть, он-то про эту рюмку уже забыл. Нет, он помнит, что она сломалась и знает, что ее нет, а она вот, возникает из не бытия. У зрителей реакция сильнее хохот в зале просто гомерический... Спектакль кафедра приняла, и мы с ним в мае отправились в область на гастроли по деревням и весям родного края. Для этого, правда, пришлось переделать все декорации, чтобы они стали более мобильными. Короче говоря, гастроли начались. И вот очередной спектакль в каком-то маленьком сельском клубе. Зато зал был полон под завязку. Народ охочий до зрелищ пришел и приехал даже с соседних деревень. Спектакль идет своим чередом, зритель хохочет, все вроде бы хорошо. Финальная сцена и тут отчудила подруга невесты. Она была и так-то не красавица, а тут видимо от скуки, сделала никого не предупредив, себе такой грим, что хоть стой хоть падай. Я засмеялся первым, но в пределах роли, приняв подругу за невесту: - Говорил, красавица! Гляди, какую отхватил! - После этих моих слов, жених должен взять подругу под руку и сказать: - Пойдемте, что ли! - но едва он поднял на нее глаза, его просто скрючило от смеха, следом засмеялся папаня, потом гости и пошло, поехало. Финал спектакля, а актеры все хохочут и не могут остановиться, зритель недоумевает, но тоже смеется. Истерический смех длился минут десять. Только потом все потихонечку начали брать себя в руки и с грехом пополам доиграли злополучный спектакль. Как только закрылся занавес, тут же открылась дверь на сцену, а в ней перекошенное от ярости лицо режиссера, который сказал одно единственное слово, зато емко и с чувством: - Скоты! - бросил он нам и силой захлопнул дверь. Быстрая смена декораций на второе отделение. Все продолжали фыркать и подхихикивать, но кое-как собрались и второе отделение началось. Мы с Саней в нем не играем, но участвуем, открываем и закрываем занавес, поднимаем и опускаем кулисы. Стоим по разным сторонам сцены, и стоит только нам посмотреть друг на друга, как оба заходимся беззвучным смехом, от которого уже болят мышцы живота. Тогда мы поворачиваемся спинами, но даже спиной чувствуем, что напарник смеется, и продолжаем трястись от беззвучного смеха. Вот такой у нас на курсе был «истерический спектакль» и запомнили мы его на всю жизнь. 6.4.11