Вот вам чудовищная неоднозначность всего того, что находится по эту сторону. Машины постепенно разъехались, улица опустела, но уже появляются на сиротливо обнажённых пространствах татарские женщины. Одетые в печально блестящие меха, они ведут свои торопливые беседы, уничтожая последние следы опрометчиво воцарившейся тишины. Мне становится хуже. Хотя я и не предполагал, что может быть что-то хуже настоящего момента. Воспоминания о неудавшейся ночи, о пивных реках, о женщине, бесстыдно раскинувшейся на древнем изломаном диване, - всё это проносится в моей тяжёлой похмельной голове. Я не могу больше спать. Грезить об очередной вагине теперь намного скучнее, чем пятнадцать лет назад, а других снов я почему-то не вижу. Татарские женщины уже захватили власть. Их непонятное наречие становится официальным языком в моём грязном городе. Все лобки выбриты на их манер - именно поэтому я не протестую. Никогда. Мне нравится лишённая волос, гладкая и нежная кожа. Машины разъехались. Будь я проклят, если я могу понять тут хоть что-нибудь. Всё так неоднозначно. Вот вам.