В рваных кедах на босы ноги и с глазами из желатина, замухрышка тщедушно-убогий рисовал на асфальте картины. Под зелёным мелком кипарисы на глазах у меня вырастали. А под белым и жёлтым – сквозь трисы золотые лучи пробегали. Синий мел на асфальте волны закачал и ударил о стенку. Подчинясь прихотливой воле, я увидел балетную сцену и застывшую в пируэте балерину красы небывалой. На Левински, у автовокзала довелось мне увидеть эти небывалости Тель-Авива. Как естественно и красиво, не чураясь людского внимания, проявляло себя дарование!