Кто меня потерял? Кто меня приобрёл? Невозможно сказать. Самому не понять. Я сейчас, когда стар, – не рысак, не орёл. Да и был ли таким я в свои двадцать пять? Если правде по правде в глаза посмотреть, если честно признаться себе наконец, – да, хотелось стихами людей обогреть, достучаться мечталось до чёрствых сердец. Но судьба Мандельштама… Квитко, Пастернак, тени многих и многих пропавших других, наговоры, сексоты, ГэБэ и ГУЛАГ – и из горла не шёл зарождавшийся стих. Да была ещё вера в вождей, в коммунизм. Молод был и, как Библию чтил Манифест. Благодарен судьбе, что сложилась так жизнь, что на шахте характер ковал мне Гефест. Был смекалист и смел. В деле хватка была. Но подспудно пугливость сидела внутри, ведь, колеблясь всё время, вперёд нас вела наша Партия. Лучшая! – чёрт побери. Четверть века в рядах. Четверть века в строю. Четверть века осознанно голосовал… Понимая сейчас я наивность свою, признаюсь: сам себе я не врал! Повторяю: я верил в идеи добра и руками я зло никогда не творил; думал: Партия Наша чиста и мудра. «А ошибки бывают», – так я говорил. Я не видел маразма фальшивых идей и отталкивал мысль, возникавшую вдруг, что партийные циники облик людей враз теряют, входя в свой зацикленный круг. Я наивность свою преступленьем зову, и амнистий себе от себя я не жду. В угрызениях совести нынче живу. С покаянием к точке последней иду. Я поэтом не стал, до сегодня добрёл. По дорогам нелёгким пришлось мне шагать. Кто меня потерял? Кто меня приобрёл?.. Из вопросов не очень надёжная гать.