Над полуденной равниной висело знойное индийское лето, пропахшее неистовым огненным солнцем и сухостью коричневых песков. Впереди широким ровным полотнищем простиралась пустыня Тар, сливающаяся с небом на столь далеком, подернутом дымкой горизонте. Раскаленный воздух дрожал, и дышать было тяжело даже тому, кто многие годы подставлял лицо огромному пылающему в мутной небесной синеве шару. Время здесь застывало и тянулось медленно, как никогда. Человек в запыленной потрепанной одежде поднялся на ноги с горячей земли. Его глаза были подобны безграничной пустыне: такие же коричневые, как пески, такие же глубокие и загадочные, как недосягаемая даль, такие же взволнованные, как дрожащий воздух. Загоревшие руки и лицо говорили о долгих путешествиях, морщины в уголках глаз – о веселом нраве, пробивающаяся в черных волосах седина – о скитаниях и ненастьях, цепкость во взгляде – о немалом жизненном опыте. Его тонкие губы плотно сжаты; человек был чем-то обеспокоен и напуган. Глаза внимательно вглядывались в размытую жаром границу пустыни и неба, пальцы крепко сжимали черную стальную цепь в руке, плечи инстинктивно напряглись, в любой момент готовые к удару. Внезапно сзади послышалось глухое рычание. Все началось здесь, на окраине знойной Тар, звездной июльской ночью под всезнающим оком белой Луны. Мужчина, беззаботно поглощающий свой нехитрый ужин. Зверь в клетке, грозный, молчаливый, излучающий всю животную злобу существа, у которого отняли свободу. Что сказать более? Первый лишь выполнял работу. Где-то в другой части света, под серыми тучами и мрачными проливными дождями умеренных широт его ждала семья. Там была его надежда и покой, там он оставил сердце, отправляясь в очередное путешествие в неведомую, но уже такую привычную даль. Боль, ложь и тоска разлуки преследовали человека всю жизнь. И вот наконец-то, когда он нашел пристанище для искалеченной души, семью внезапно настигла нежданная беда. Что должен был он сделать ради спасения самого дорого? Человек ушел в последний путь, в последний раз попрощался с родными местами, чтобы выполнить последнее задание, поставив последнее пятно на собственной совести, но добыв вечное счастье тем, кого любит. Второй был жертвой. Он не знал вкуса ни денег, ни власти, ни страсти, ни всего того, что так кружит голову людям. Жизнь зверь посвятил сначала своему выживанию, потом – своей семьи. Вся его сущность рвалась назад, в тенистые влажные леса, к той, чью судьбу он обязан беречь, к той, кто однажды продолжит их немногочисленный род, оказавшийся под угрозой уничтожения, к той, кому он дал бессловесную клятву верности, скрепившую их невидимой нитью навеки. Зверь не понимал людей, того, что они делают и как поступают, он не знал, почему индийское лето такое знойное, почему птицы летают высоко, и никогда не задумывался над этим. Зверь видел лишь одно: Она не такая, как все. Он не такой, как все. Их шерсть белая, а глаза голубые. Они последние. Потому, попав в клетку, тигр так отчаянно защищался, рвался и бился о стальные стенки, ломал когти и зубы о прутья, но все же вынужден был отступить. Он понял, что человек сильнее и хитрее. Но зверь никогда не оставлял надежды вернуть желанную волю. Вверху сверкали миллиарды ярких звезд. Пространство вокруг желтого ореола костра окутывала непроглядная темнота. Человека не покидало подсознательное чувство опасности, ибо он знал, что в таких местах темнота всегда таит кровожадных хищников. Но в то же время мужчина осознавал, что самый страшный хищник сейчас сидит перед ним в клетке, слаб, беспомощен, скован цепями, унижающими его звериную гордость. - О чем ты думаешь? – с усмешкой сказал человек, - Кем ты считаешь меня? Из мрака клетки послышалось глухое рычание. - Ты прав, пожалуй, - он устало опустил глаза. – Я много натворил за свою жизнь… Я воровал и убивал. Я обманывал и унижал. Но я был обманут и унижен! Я предавал, уходил, когда от меня ждали помощи, скрывался, выдавал себя за других. Но, с другой стороны, не менее бед мне принесли мои обидчики… И, знаешь, - человек подмигнул двум голубым огонькам в глубине клетки, - я всегда возвращался в одно место. Всегда. Там меня ждали… Пускай они не знают о моих грехах - да и это прекрасно, что они не знают, - пускай никогда не разделят мою нелегкую судьбу и мои далекие странствия, я люблю их. Любил и всегда буду любить. Только ради них я столько грешил. Только ради них ты здесь. Не знаю, что бы ты хотел услышать от того, кто лишил тебя свободы, но…может быть, это как-то облегчит твою участь. – человек серьезно посмотрел сквозь серые прутья, - Ты слышишь? Из клетки раздался угрожающий рык. - Будет тебе! – засмеялся мужчина, - Ты же не собираешься перегрызть эти толстые прутья, пока я буду спать, верно? – он лег на рыжий песок, подложив локоть под голову и натянув на себя полосатое покрывало. – Спокойной ночи, зверь. Сон тут же поглотил его сознание, и человек уже не слышал, как падают на дно клетки разорванные сильными лапами звена цепей. Они ехали через пустыню весь следующий день. Солнце безжалостно жгло, словно пытаясь выпалить все и всех на коричневых песках, покрытых одинокими камнями. На тысячи метров вокруг не было никого, кроме зеленых ящериц и хищных черных птиц, прилетевших сюда в поисках полумертвой добычи. Жара и сухость навевали мрачность и сонное наваждение: казалось, будто раскаленное небо давит на плечи, а по всему телу разливается непреодолимая слабость. Глаза человека устали от однообразных коричнево-синих пейзажей, спина болела от многочасового сидения за рулем, во рту пересохло от нестерпимой жажды. Тигр забился в угол клетки и пытался реже дышать, сохраняя важную для жизни влагу, которой в испепеляющей пустыне было так невозможно мало. Вечером человек достал последнюю бутылку воды. - Плохи наши с тобой дела, зверь, - прошептал он, - До ближайшего поселка день езды, а вода на исходе… Мужчина осторожно приоткрыл клетку, потянулся к стоящей в углу миске, как вдруг цепи звякнули, тигр рванулся вперед и, ударив человека когтями в грудь, с победным рыком белой тенью бросился в темноту. - Нет! Стой! – закричал человек вслед. – Постой же! Как ты не понимаешь?.. Ты мне нужен! Иначе я потеряю их…навсегда… Всю ночь он просидел у костра, обхватив голову руками. Жестокое понимание того, что надежда на спасение, такое близкое и такое желанное, безвозвратно потеряна, не приходило. Человек чувствовал, что зверь все еще где-то здесь, поблизости, бесшумно кружит во мраке вокруг костра и наблюдает за каждым его движением. Возможно, он хочет отомстить. А может, просто опасается, что человек пойдет по его следу на песке, найдет и вновь настигнет среди тенистых джунглей, в двух шагах от родного дома. В любом случае, теперь тигр в сотни раз сильнее и опаснее. Он свободен. И вот позади послышалось рычание. Человек медленно обернулся, спрятав за спину ладонь, сжимающую цепь, и посмотрел в голубые глаза зверя. Они были подобны небу над пустыней: такие же синие, такие же непокорные, гордые и вольные, такие же жестокие, бесстрашные и беспощадные, как голый, без единого облачка, бархат небесной синевы. Белая шерсть ярко светилась от солнечных лучей на фоне рыжего песка, острые клыки пугающе сверкали, подчеркивая ярость и ненависть животного, гордость которого была задета черной стальной цепью. Тигр вернулся, чтобы отомстить. - Не суди меня, - пересохшими губами прошептал человек. Зверь громко рявкнул и сделал напряженный шаг вперед. - Пожалуйста… - взмолился мужчина, - Я не надеюсь, что ты сможешь понять, - ты всего лишь животное! Но я прошу… Тигр все еще глухо рычал. - Я отпускаю тебя. – внезапно со вздохом произнес человек и бросил цепь вниз. Зверь не сводил с него глаз, низко припав к земле. – Слышишь? Я отпускаю тебя. Уходи, пока не наступила ночь, и ядовитые змеи тебя не остановят. Уходи, пока можешь, и пока я не передумал. Уходи, немедленно, сейчас же! Слышишь?! Тигр не двигался с места. В его глазах скользило недоверие. - Я был там, - продолжил человек, - в вашем логове. Я видел прекрасную гордую белую тигрицу с голубыми глазами. Ты верен ей? Тогда уходи, скорее. Уходи, пока она ждет тебя. Поверь, я знаю, очень хорошо знаю, что такое верность. Я не буду искать тебя, не буду идти по следу, устраивать слежку и западни. Даю слово. – его глаза были честными. – Возвращайся домой… Человек медленно и осторожно опустился на колени перед животным и тихо прошептал: – Пойми, я ведь тоже люблю… И я знаю, что никто не спасет мою тигрицу, кроме меня. Оставь мне жизнь и беги… Возвращайся к той, которой верен… Никто не знает, понял ли тигр человека. Возможно, своим прирожденным чутьем он осознал, что иногда люди совершают самые страшные преступления ради самых любимых. А может, просто оставил мужчину в живых из присущего ему звериного благородства. В любом случае, он развернулся и убежал в коричневую даль, подгоняемый бессловесной клятвой, данной той, которая вечно ждет его в тени зеленых влажных лесов, той, за судьбу которой он отвечает навеки.