Музыкальная шкатулка или в ожидании Нового года. За две недели до наступления Нового года на «старой» площади города, по хозяйски, обосновался «Елочный базар». С утра и до позднего вечера площадь была охвачена предпраздничной суетой, и оповещала окружающий мир о своем существовании бурными спорами торговцев, которые раскинули свои походные палатки и лотки со всякой новогодней всячиной в ожидании быстрых и легких барышей, о ценах и лучшем месте под солнцем. Старая площадь, уже давно не была публичным местом. Так как в городе построили новую, более красивую и просторную. Но в эти дни, даже она гордилась собой, своей нужностью и необходимостью людям. Она внимательно вглядывалась и вслушивалась во все, что на ней происходило, как будто хотела все хорошенько запомнить, чтобы потом, когда вся эта круговерть закончится, и её покой будут нарушать только редкие машины и прохожие, да стаи вечно недовольных ворон, предаваться мечтам и воспоминаниям. И ей в этот момент было абсолютно все равно, что после базара, она походила на нищенку в густо залатанном платье, от обилия брошенных торговцами коробок, оберточной бумаги и прочего мусора. Что утром придет хмурый и больной «со вчерашнего» дворник Семеныч и начнет с неизвестно кому посылаемыми проклятиями нещадно скрести по ней метлой и совковой лопатой. Это все будет только завтра утром, а сейчас… - Елки, пушистые, самые зеленые елки! Недорого! – весело кричал коренастый мужичонка в овчинном тулупе, приплясывая на морозе в такт словам вокруг добротно груженого грузовика. Колючие красавицы робко жались к друг другу опустив зеленые ресницы, как юные рабыни на невольничьем рынке в ожидании покупателя. Торговец заманивал, а покупатель не спешил - высматривая попушистее, постройнее, да чтобы не дороже других. - Шары, гирлянды, мишура! Налетай с утра. К вечеру все то же, но уже дороже! – в рифму декламировала розовощекая, дородная девица лет двадцати пяти, в «китайском» пуховике и самокатках. Не знаю, что в данном случае работало лучше: реклама в стихах, или девица брала своим исключительным обаянием, но у её палатки шла бойкая торговля. Покупатели наперебой выспрашивали цены на товар и покупали почти не торгуясь. Товару на елочном базаре было, что называется, за глаза. От обилия и разнообразия коего, они разбегались и сосредоточиться на чем-то конкретном было крайне сложно. Как в детстве, хотелось все и сразу. Я ходила вдоль хаотично наставленных палаток и пыталась мысленно составить список необходимого для качественной встречи Нового года. Во-первых, елка. Есть. Пусть искусственная, пусть старая, но живую – жалко. Конечно, запах, конечно, ощущение леса, но природа не бесконечна и я снова склонилась к изобретению человека – полимерам. Во-вторых, необходимо пополнить запас шаров. Вроде и руки как руки, но бью, и на прошлый новый год на елке сиротливо красовались всего пять порядочно облезлых шарика… В-третьих, в-четвертых, и в-пятых, нужна была еще куча всего, но тут мое внимание привлекла одиноко стоящая в стороне старушка, которая, что-то держала в руках, робко предлагая это проходившим мимо покупателям. От любопытства я не смогла пройти мимо. Это была музыкальная шкатулка, небольшая, из синего бархата с серебряными звездами по крышке, выгнутой в виде купола. Потертые выпуклости говорили о солидном возрасте вещицы. Старушка держала её как драгоценность и каждую минуту сомневалась, стоит ли продавать. - Сколько стоит? – спросила я, в тайне надеясь на дешевизну. Старушка протянула мне шкатулку: - Сколько дашь, дочка. Вещь-то не новая, оцени сама. Шкатулка удобно легла в руку, внутри неё что-то тихо щелкнуло, и купол откинулся в сторону, мгновенно обнажив морозу свое содержимое. Я взвизгнула от удивления и восхищения, как малышка при виде новой куклы. Чудо! Настоящее новогоднее чудо пряталось внутри. Я аккуратно повернула крохотный ключик и шкатулка ожила. Серебряные звезды на внутренней стороне купола медленно поплыли по голубому небу под мелодичный колокольный перезвон рождественской сказки. Динь-дон, динь-дон, динь-динь-дон… По миниатюрной фарфоровой елке побежали веселые огоньки, отблески звездного неба, а запряженные тройкой северных оленей сани с Дедом Морозом и Снегурочкой плавно покатились по бескрайним снегам этой маленькой вселенной. Завороженная, я мгновенно забыла где нахожусь, и зачем пришла. И в этой сказке уже не было места ни мужичку с елками, ни розовощекой девице с гирляндами, ни шуму, ни гаму, ни сутолоке, ни суете. Осталась только, почему-то, старая площадь, которая теперь выглядела иначе: как бальная зала с огромной хрустальной люстрой, светящейся миллионами снежинок, а вместо торговцев галантные кавалеры в напамаженных париках многозначительно перешептывались с дамами в глубоко декольтированных платьях, и я посреди всего этого великолепия… Динь-дон, динь-дон, динь-динь-дон… - Девушка, вы шкатулку-то брать будете? Вопрос вывел меня из оцепенения. - Да, да, обязательно…, - выдавила я, еще не совсем осознавая реальность… и вытащив из кошелька все, что последние несколько месяцев откладывалось для встречи Нового года, неглядя подала старушке. Она взяла деньги и, осенив себя и меня крестом, пошла прочь, бормоча слова благодарности за мою щедрость. Шкатулку я принесла домой. В углу комнаты стояла старая не наряженная елка, её проволочные ветви изогнулись как знак вопроса, а отвечать было нечего… стало немножко грустно, и я повернула крохотный ключик… И сказка вернулась! Ощущение долгожданного праздника и чуда ворвалось стремительно, и наполнило собой все: и этот морозный день, и эту комнату, и душу. И не важно, что Новый год наступит только через две недели, что елка не живая, что игрушки не куплены и на столе не будет деликатесов. Все эти мелочи растворялись в музыке: динь-дон, динь-дон, динь-динь-дон… А ночью мне приснился сон, в котором странная старушка со старой площади оказалась и не старушкой вовсе, а заколдованной феей, и что эта шкатулка - её подарок, что звезды в ней падают и исполняют желания, а в санях вместо Деда Мороза и Снегурочки едет мое новогоднее счастье…