ЭВОЛЮЦИЯ ОТ ДЯТЛА К ЧЕЛОВЕКУ (продолжение) Полный текст с многочисленными фотографиями можно посмотреть в Библиотеке Мошкова на http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/evolyutsia.shtml Копия Народному Комиссару Обороны СССР От заключённого Тавдинского лагпункта СевУраллага Литинского Николая Николаевича, рожд. 1897 года Я, бывший командир батальона 13 стр. [стрелкового, догадался я] полка 5 с.д. [стрелковой дивизии], 30 апреля 1938 года был арестован в м. [местечке?] Боровуха (место квартирования полка) Особым отделом 5 с.д. и посажен в Полоцкую внутреннюю тюрьму НКВД. Никакого обвинения ни при аресте, ни в тюрьме мне предъявлено не было, и я не знал, за что арестован. 17-го мая я был вызван первый раз на допрос уполномоченным Особого отдела Злотовым, который дал мне лист бумаги и карандаш и сказал, чтобы я писал признание в своей контрреволюционной деятельности. На мои уверения, что я никогда никакой к.-р. деятельностью не занимался, он не обращал никакого внимания, не предъявлял мне никаких обвинений и продолжал требовать какого-то “признания”. В таком духе продолжался целый ряд допросов, причём эти допросы велись исключительно в ночное время с 22 часов до 6-7 часов утра. В конце концов Злотов, видя, что я не поддаюсь его воздействиям, стал водить меня на допрос к нач-ку Особого отдела Серякову и его помощнику Засыпкину. Все эти трое лиц впоследствии [были] арестованы и осуждены советским правосудием. Допросы Серякова и Засыпкина заключались в том, что меня ставили в кабинете, всячески оскорбляли, ругали и издевались надо мной, угрожали и запугивали перспективами страшных пыток, если я не дам “признания” в своей к.-р. деятельности. Я, не зная за собой никаких преступлений перед Родиной и Советской властью, смело отвечал, что готов на всё и “признаваться” мне не в чем. Тогда Серяков постарался напомнить мне о недавно замученном на допросе до смерти начальнике Полоцкого военного госпиталя Мерц, который после страшных побоев и мучений на допросах умер в камере, где сидел и я. Серяков подтвердил, что и со мной будет то же самое, а им это стоит клочка бумажки для написания акта. Никаких обвинений мне также предъявлено не было. Так продолжалось почти два месяца. Наконец, 27 июня 1938 г. утром я был вызван на допрос к Засыпкину. Когда меня привели к нему в кабинет, он в грубой форме потребовал, чтобы я немедленно писал признание в своей к.-р. деятельности, иначе будет плохо. Я повторил то же, что неоднократно повторял, что я никакой к.-р. деятельностью никогда не занимался, честно и добросовестно работал в РККА в течение 20 лет и что признаваться мне не в чем. Тогда Засыпкин подскочил ко мне и стал кричать на меня, грубо ругаться, махать кулаками перед лицом и всячески издеваться надо мной. Видя, что это не помогает, он приказал поднять и вытянуть руки вверх и сделать в таком положении 1000 раз глубоких приседаний и считать вслух. Эту мучительную процедуру я проделал только 100 раз и, совершенно измученный, не мог не только продолжать, но и подняться с пола. Тогда Засыпкин подскочил ко мне с бранью и стал бить меня кулаками и ногами, заставляя подняться. Кое-как мне это удалось, и Засыпкин приказал мне продолжать приседания, но уже не до 1000, а до 1800 раз. Я смог сделать ещё только 20 приседаний и, окончательно измученный, не смог уже подняться с пола. В это время в кабинет вошёл Серяков, схватил меня за плечи, поднял и представил к стене, чтобы я не упал. После этого он стал издеваться надо мной, угрожать мне поломать все кости, и грубо требовать признания в моих преступлениях. Я категорически отказался от всякой клеветы на самого себя и на других. Тогда он начал уговаривать меня по-хорошему написать “признание” в том, что я был завербован бывшим командиром полка Погоняйло (арестов. в 1937 году) в антисоветский заговор, что я, в свою очередь, якобы, завербовал туда несколько человек командиров и занимался вредительством в боевой подготовке своего батальона. Я с негодованием ответил ему, что никогда никем ни в какой заговор завербован не был, никого не вербовал и вредительством не занимался, что может подтвердить командование полка, т.к. мой батальон был лучшим в части, как по боевой подготовке, так и по всем остальным видам. Серяков стал говорить о том, что мне необходимо написать “признание”, что по обстановке так нужно, что другого выхода нет, а это улучшит моё положение в тюрьме, что потом во всём этом разберутся, и что нет ничего страшного поработать немного в лагерях. На все его уговоры я отвечал, что клеветать на себя и других не буду. Тогда Серяков подскочил ко мне и харкнул несколько раз мне в лицо. Когда я вынул платок и хотел вытереть лицо, он не позволил мне и кулаком сильно ударил мне по руке. После этого он ещё несколько раз плюнул мне в лицо, всё время спрашивая: “Будешь писать?” Я отказался. Тогда он набросился на меня и стал бешено избивать меня по голове, по груди и по животу. Несколько раз он прерывал избиение, пил воду и снова набрасывался на меня. В конце концов, я почувствовал, что от побоев начинаю терять сознание, мне стало всё совершенно безразлично, вспомнился Мерц, убитый на следствии, и я решил писать всё, что потребует Серяков, с тем, что на суде расскажу всю правду. Я заявил Серякову, что согласен писать что угодно, и он сразу же прекратил меня избивать, усадил за столик, напоил газированной водой, дал закурить и успокоиться и положил передо мной бумагу и карандаш. Я сказал, что не знаю, о чём должен писать. Тогда Серяков подробно меня проинструктировал, что я должен написать о том, что меня бывший командир полка Погоняйло завербовал в заговор, обстоятельства вербовки, задания вредить в боевой подготовке, о том, что я в свою очередь завербовал ряд командиров, при чём Серяков подчеркнул, что фамилии надо писать тех, которые находится на воле. На это я снова возразил, что я никогда никого не вербовал, и не буду втягивать в это дело невинных людей и клеветать на них. На это Серяков со словами: “Опять начинаешь?” сильно ударил меня кулаком по голове. Я больше не сопротивлялся и начал фантазировать, стараясь писать как можно правдоподобнее, чтобы не вызвать снова избиения. Несколько раз Серяков вносил поправки в мою писанину и заставлял переписывать. Когда я, наконец, уже под вечер кончил, Серяков отпустил меня в камеру, предупредив, что к ночи меня вызовет уполномоченный Злотов для окончательной отделки “показаний”. В течении ночи Злотов заставил меня снова переписать, значительно расширить и дополнить написанное мною днём. Я снова фантазировал над всякими подробностями, выдумывая так, чтобы было похоже на правду. Потом Злотов напил меня чаем с булками и колбасой, сказал, что сам обработает мои “показания” и, как он выразился, “обострит углы” и перепечатает их на машинке в форме вопросов и ответов, а через день вызовет меня подписать их. 29 июня я был вызван в кабинет Серякова, где уже сидел, кроме него, Засыпкин, Злотов и прокурор IV стр. корпуса Мильцын. Я хотел здесь же заявить прокурору о том, что меня силой вынудили дать вымышленные показания, что всё, что я написал, неправда, но грозный взгляд на меня Серякова заставил меня отказаться от моего намерения. Мои выдуманные показания в обработке Злотова были им зачитаны вслух, после чего я подписал их. Присутствующий при этом прокурор не задал мне ни одного вопроса. После этой процедуры Злотов увёл меня к себе в кабинет и там заставил меня подписать бумажку о предъявлении мне обвинения, причём он предупредил меня, чтобы я не ставил дату, т.к. он её поставит сам. Я понял, что мне предъявляется обвинение задним числом. В конце июля я подписал протокол об окончании следствия, причём Злотов не дал мне ознакомиться с материалами дела. В двадцатых числах сентября 1938 г. приехала какая-то комиссия, говорили, что по назначению из Москвы, которая вызывала арестованных командиров 5 с.д. и интересовалась, как велось следствие. В числе первых вызван был и я. Я рассказал председателю комиссии всю правду, как меня вынудили дать вымышленные показания, как избивали на допросах, и категорически отказался от этих вымышленных показаний. Комиссия записала это всё в блокнот, и на этом дело кончилось. 5 октября 1938 года нас всех арестованных военнослужащих отправили в г. Смоленск. 15 ноября того же года меня судили Военным Трибуналом БОВО [Белорусского Особого Военного Округа]. Суд продолжался не более 20 минут. Я сказал суду всю правду по своему делу, как был арестован, как велось следствие, и как меня вынудили дать вымышленные показания. Но трибунал под председательством бригвоенюриста Лернера, несмотря ни на что, и не требуя никаких свидетельских показаний, приговорил меня к расстрелу. Я подал жалобу и 53 дня сидел в камере смертников, пока 7 января 1939 г. мне не объявили решения Военной комиссии Верх. Суда по моей жалобе о том, что приговор отменён, и дело передаётся на доследование и новое расследование. Доследование велось Особым отделом БОВО. Я снова категорически отказался от показаний, выбитых из меня в Полоцке, и подтвердил свою совершенную непричастность ни к какому заговору и невиновность в приписываемых мне преступлениях. Я настаивал на даче мне очной ставки с Погоняйло и другими лицами, показавшими на меня, т.е. из которых были выбиты показания так же, как и из меня. Но на все мои настойчивые ходатайства, и от следствия, и от прокурора БОВО последовал отказ в предоставлении мне очных ставок. Всё доследование велось следователем Ивановым в корректной форме и по правилам УПК [Уголовного Процессуального Кодекса]. В результате доследования 7-й пункт о моём вредительстве отпал. 7-го апреля 1939 г. я подписал протокол об окончании доследования, и моё дело было передано прокурору БОВО. 23-го мая мне сообщили, что моё дело снова возвращено в Особ. отдел. 19-го июня меня снова вызвал следователь Иванов и в присутствии пом. прокурора БОВО задал мне несколько незначительных вопросов по ходу дела. Затем помпрокурора немного побеседовал со мной и обещал, что моё дело на днях будет рассмотрено Трибуналом. Я в третий раз подписал протокол об окончании доследования. В дальнейшем моё дело Военный Трибунал БОВО не принял к рассмотрению и снова возвратил в особый отдел БОВО, т.к. материалов для суда не было, и судить меня было не за что. Последнее сообщение о возвращении моего дела вновь в Особый отдел я получил в сентябре 1939 г. и с тех пор ничего не знаю о движении моего дела. В двадцатых числах декабря мне было объявлено постановление особого совещания НКВД – 5 лет ИТЛ [Исправительно-Трудовых Лагерей] за участие в антисоветском военном заговоре, а 7 февраля 1940 г. я был из смоленской тюрьмы направлен для отбытия срока в 6 отд. СевУраллага, ст. Тавда, где и нахожусь до настоящего времени. Мой отец был дворянин, преподаватель, последнее время жизни до 1934 г. работал в Ленинграде в Военно-Медицинской Академии. Я летом 1917 г. окончил [Павловское] военное училище и стал прапорщиком. В этом звании я пробыл до демобилизации моей из старой армии, т.е. до марта 1918 г. А 1-го июня 1918 г. я добровольно поступил в Красную Армию, участвовал в гражданской войне на Восточном и Южном фронтах. После окончания войны со всей энергией и инициативой переключился на мирное строительство Красной Армии. Часто в тяжелых условиях, без учебных пособий и комсостава, не щадя ни сил, ни своего здоровья, я упорно работал над повышением и укреплением боевой подготовки своих подразделений, над воспитанием и обучением кр-цев [красноармейцев] и комсостава. Эта моя работа была отражена в аттестациях (с 1923 г.), приложенных по моему требованию к делу. За последние 7 лет моего командования батальоном я имел 12 ценных наград от командования дивизии, корпуса и Округа за подготовку батальона, за отличную подготовку кр-цев и комсостава, за инициативу, рационализацию и усовершенствования в деле боевой подготовки. Мой батальон был лучшим в дивизии, что может подтвердить как командование полка, так и командир дивизии Гусев, работающий в настоящее время в Москве. Никогда ни в каких к.-р. организациях я не состоял, никогда никто не посмел завербовать меня в военный антисоветский заговор и никогда вредительством я не занимался. Честно и добросовестно работал, выполняя своё дело в течении 20 лет в РККА, не считаясь [ни] с личным отдыхом, ни с личными и семейными делами. И теперь за всё это меня искусственно сделали врагом народа, оклеветали, ошельмовали и выбросили из общества преданных Сов. власти людей. За что? Кому это надо? В чём причина? Мне совершенно не понятно, если не считать клейма моего дворянского происхождения. Но это “дворянство” было всегда лишь ненужной мишурой, т.к. мой отец бросил семью, когда я был ещё ребёнком. Моя мать, когда осталась одна без средств с четырьмя детьми на руках, стала уроками добывать средства к нашему существованию и так продолжала до своей старости, до тех пор, пока не дала нам образования и не поставила нас на ноги. Отец ничем никогда нам не помогал. Жизнь в постоянных лишениях и недостатках способствовала тому, что я сразу же после Октябрьского переворота твёрдо и сознательно стал на сторону Советской власти и оставался таким вплоть до моего ареста. Я считаю свой арест и заключение в ИТЛ или грубой ошибкой или гнусной провокацией со стороны настоящих врагов Родины, народа и Сов. власти, пробравшихся в органы НКВД и срывавших и уничтожавших честных и невинных людей с ответственной работы и подрывавших мощь Красной Армии. Такими гнусными провокаторами и явились лица, которые арестовали меня и вели “следствие” в Полоцке – Серяков, Засыпкин и Злотов, которые впоследствии были арестованы сами и строго осуждены Советским правосудием. Убедительно прошу Вашего ходатайства и содействия к скорейшему пересмотру моего дела, прошу тщательно разобраться в нём, установить мою невиновность и дать мне возможность продолжить мою честную и нужную работу в рядах РККА. Прошу дать мне возможность ещё раз доказать мою сознательную и искреннюю преданность Родине и Сов. власти и готовность в любой момент отдать за неё свою жизнь. 10 августа 1940 г. Подпись Литинский Когда я закончил читать письмо дяди Коли, меня всего буквально трясло. Даже зубы клацали. – Ну, потом-то разобрались и его выпустили? Как же он попал на фронт? – с трудом выдавил я из себя. – Нет. На фронт он не попал. Он умер в лагере в сорок втором. Нелли получила потом ответ на её запросы. Что умер. В лагере. И она вышла за Сергея Евгеньевича. Ай-яй-яй. Товарищ Сталин… А как же, что “капитан Литинский погиб в первые дни войны, выполняя особое секретное задании Ставки”? Наврал? Подожди, но это же не Сталин, это же мамочка мне говорила, что дядя Коля погиб в первые дни войны, ещё заранее золотые коронки на стальные поменял! Я поднял на мать злобные глаза. Она явно прочла в них мой вопрос: – А как я могла тебе, мальчишке, верящему беззаветно в нашего гениального вождя, рассказать правду, что твоего любимого дядю Колю пытали?! И приговорили к расстрелу? И сгноили в лагере? Что из пяти маршалов Советского Союза расстреляли троих? Что из пятнадцати командармов первого и второго ранга – расстреляли тринадцать? И так далее – расстреляли и пересажали, уж не знаю сколько процентов, вплоть до капитанов, командиров батальонов, как Колю. Это был тотальный разгром наших командиров. Ты думаешь, отчего немцы разгромили Красную Армию в первые же месяцы войны? Я думаю, что из-за этого! А кто остался? Из пяти маршалов – Ворошилов да Будённый, те ещё командармы! В гражданскую, может быть, они были хороши в конные атаки водить, а в эту войну Ворошилов в самом начале покомандовал месяц Северо-Западным фронтом – убрали его за профнепригодностью, покомандовал пять дней Ленинградским фронтом – полный развал, убрали его. Да и не военный он был, а партиец. А Сталин, что – тоже гениальный полководец? Он же тоже только партиец! Вот немцы нас и разгромили в сорок первом! Может, потом выучился? А сколько в тридцать седьмом – тридцать восьмом было посажено и расстреляно инженеров, изобретателей, учёных? Да что учёных – рабочих и колхозников? За двадцатиминутное опоздание на работу в тюрьму сажали! За подобранный со сжатого поля колосок! А голод на Украине, когда всё зерно у крестьян подчистую забирали? Сколько миллионов умерло? Что, Сталин этого не знал?! Да наверняка сам и организовал эти чистки! Как я могла бы тебе это рассказать?! Ты бы возненавидел нашего вождя и наш строй! Ещё бы каких-нибудь глупостей наделал, я тебя знаю. А тебе жить в этой стране! – А как же – ты сама говорила, что Сталин – гений?! – Да. Гений. Гений злодейства. Я сидел и, тихонечко подвывая, раскачивался, как тот еврейский мальчик-лунатик. Только медленнее. Случайно мой взгляд упал на пожелтевшую газету, в которую была завёрнута мамочкина тетрадка. Какая-то странная газета небольшого формата. Придвинул её к себе, развернул и увидел карикатуру. Посмотрел внимательно – это явно усатый и носатый Сталин замахивается топором на какого-то связанного солдата в советской форме. Ничего себе! На русском языке газета! Подпись под карикатурой я не запомнил. – Ма, что это? – Это? Это не надо тебе смотреть. Это я у Сергея Евгеньевича изъяла. Это финская газетёнка, антисоветская, разбрасывали их на фронте нашим солдатам с самолётов, как листовки, чтобы переходили. Дай сюда. Её надо уничтожить, не дай бог. Я снова взял тетрадку. Я же до конца не дочитал, прочёл только письмо дяди Коли. Там было что-то ещё. А, это копия письма тёти Нелли: Прокурору Союза СССР т. Вышинскому Гр. Литинской Елены Алексеевны, проживающей в г. Полоцке, ул. Ленина, 61. 30 апреля с/г Полоцким НКВД арестован мой муж Литинский Николай Николаевич, военнослужащий капитан 13 стр. полка (г. Полоцк). В августе при передаче грязного белья мной была получена записка: “Прошу: завтра поезжай в Москву, добейся М.И. Калинина или Комиссию советского контроля. Расскажи всё про меня. Расскажи, что пытками заставили взять на меня вину в тяжелом преступлении. Проси, чтобы меня вызвали в Москву или прислали кого-нибудь расследовать. Дам важные показания”. 21-го августа я выехала в Москву и обратилась в прокуратуру Союза. Меня принял прокурор по делам военных с устным заявлением. Не получив должного внимания, я вернулась обратно в Полоцк. 16 октября я обратилась к начальнику особого отдела 5 с. Д. т. Серякову с вопросом о судьбе Литинского, он мне ответил: “Будет суд, могу сказать, что он, конечно, не вернётся, будет осуждён”. Эта фраза толкнула меня ещё раз поехать в Москву и просить Вашего вмешательства. Не допускаю, чтобы у нас в Советском Союзе было разрешено применение насильственных мер при допросах. Считая это фактом, требующим вмешательства вышестоящих органов, обращаюсь к Вам с убедительной просьбой расследовать дело Литинского. У меня есть основания считать, что арест – результат личных счётов и склок. Имея ряд фактов, подтверждающих нечестное и несправедливое отношение к Литинскому, но изложение которых займёт много места, прошу меня выслушать и принять меры к пересмотру дела. Записка передана мною с заявлением дежурному прокурору воен. Юристу I ранга т. Качанову. Е. Литинская 25.Х.38 г. И ещё одна копия письма тёти Нелли: Главное управление Исправительно-трудовых лагерей МВД, Москва, ул. Кирова, 3 Гр. Литинской Елены Алексеевны Мой бывший муж Литинский Николай Николаевич был осуждён в 1939 г. Особым совещанием НКВД к лишению свободы сроком на 5 лет и отбывал наказание в Тавдинском лагпункте СевУраллага с июня 1941 г. Я не имею от него писем, а последнее его письмо вернулось со штампом, что арестант выбыл. На посланный запрос в Управление никакого ответа не было. Ввиду необходимости устройства своих семейных дел, прошу сообщить, жив ли Литинский Н.Н, а если умер, то когда. В случае, если он жив, то прошу сообщить его местонахождение. Год рождения 1897, май, г. Полоцк, арестован Особым отделом 5 стр. див. 30 апреля 1938 г. В г. Полоцке (м. Боровуха). Эту копию последнего письма мамочка писала явно в большой спешке, очень много сокращений и просто недописанных слов. Видимо, поэтому не проставлена дата. – Вот это первое Неллино письмо Вышинскому, – сказала мамочка, увидев, что я кончил читать – вот как оно было написано. У них с Колей был небольшой чемодан с поломанной ручкой. Коля всегда брал этот чемодан, когда уезжал на манёвры или ещё куда. И они в шутку называли этот чемодан «наш ребёнок» – детей-то у них не было, Нелли не могла иметь детей. А ручка была обмотана верёвкой. И Нелли в этом чемоданчике пересылала Коле чистое бельё в тюрьму, и в нём же она получала из тюрьмы грязное бельё. Это ещё вначале было. И вот она однажды получает его записку из тюрьмы вместе с грязным бельём в чемодане. А в записке было среди прочего сказано – “Посмотри ручку нашего ребёнка, не загноилась ли”. Ну, Нелли сразу же сообразила, размотала верёвку, и нашла то письмо, о котором говорится в письме к Вышинскому. Два раза она ездила в Москву. Ну, конечно, мёртвому припарки. Никто дело твоего дяди Коли не пересматривал. Так он и умер в лагере в сорок втором. Вместо того, чтобы сражаться с немцами. А Нелли вышла замуж за Сергея Евгеньевича. Он был заместителем начальника зенитной артиллерии Ленинградского фронта. Вот поэтому Нелли и смогла разыскать меня в больничке, когда я уже совсем умирала от дистрофии. Только из-за неё я и осталась живой. Вот и всё… * * * …И наша жизнь продолжалась. Сразу после смерти вождя советскому народу объявили, что правительство страны – Совет Министров ССС – возглавит Маленков, а его первые заместителями названы Булганин (министр обороны), Молотов (министр иностранных дел), Берия (министр внутренних дел, в каковое министерство было включено прежнее министерство госбезопасности). [Можете посмотреть фильм «Борьба за власть после смерти Сталина здесь: http://intv.ru/view/?film_id=67499]. В газетах почти никакой информации не было, всё только было заполнено письмами трудовых коллективов со всей страны с выражением соболезнований по поводу невосполнимой утраты. А через три недели после смерти Сталина, 27 марта 1953 г. была объявлена амнистия для осужденных на срок до 5 лет. В их число попадали отбывавшие наказание за должностные преступления, опоздавшие на работу и прогульщики, женщины с детьми до 10 лет и престарелые. Ага, это был первый шаг Берии как министра МВД. И вдруг 4 апреля было опубликовано сообщение МВД СССР о ложности обвинений против врачей-вредителей и об их полной реабилитации! А вскоре появилось сообщение о применении в МГБ «недозволенных методов следствия» к этим врачам-отравителям. А у доктора-героя, Лидии Тимашук, изобличившей убийц в белых халатах, отобрали орден Ленина! Это был второй шаг министра внутренних дел Лаврентия Павловича! Как-то быстро прекратился в газетах поток соболезнований трудящихся. И длительное время об умершем величайшем вожде газеты не писали ни слова. Как будто его и не было. А потом что-то забормотали о культе личности. Понятно, что о культе Сталина. Я уже был подготовлен ко всему письмом дяди Коли к Наркому обороны и рассказами мамочки о Большом терроре 37-38 годов, так что кроме озлобления к нашему родному покойному Отцу и Учителю и к его верным ученикам эти сообщения у меня ничего не вызвали. Бляха, правы, значит, были злобные клеветнические радиоголоса из-за бугра и их подпевала – Рома Радзиховский! Все вечера я теперь проводил около своего лампового радиоприёмника «Рига», прыгая с волны на волну, пытаясь услышать хриплую правду, подавляемую нашими радиоглушилками. Дальше - больше: вдруг объявили, что Лаврентий Павлович Берия вышел из доверия и тоже оказался большой какашкой! Сразу после смерти Сталина Берия занял пост первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и возглавил реорганизованное Министерство внутренних дел, которое включило в себя прежнее министерство госбезопасности. Поскольку главой правительства стал податливый и запуганный Георгий Максимилианович Маленков, можно говорить о том, что четыре месяца именно Берия стоял во главе страны. А 7 июля 1953 года по результатам Пленума ЦК КПСС было принято постановление «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». Информационное сообщение о пленуме было опубликовано в газете «Правда» 10 июля, а затем и во всех остальных газетах. Он был обвинён в шпионаже в пользу Англии и кучи других стран, стремлении к ликвидации Советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановлению господства буржуазии. Также Берию обвинили в моральном разложении (совратил несколько сотен женщин и детей), злоупотреблении властью, а также в фальсификации тысяч уголовных дел на своих сослуживцев в Грузии и Закавказье и организации незаконных репрессий (это Берия, согласно обвинению, совершал тоже, действуя в корыстных и вражеских целях). Портреты Берии отовсюду убрали, дети в учебниках пририсовывали ему усы и рожки. Конечно, я не верил в бредовые обвинения ближайшего сотрудника Сталина в шпионаже в пользу Великобритании, Японии и Верхней Вольты. Мы это уже проходили. Все расстрелянные и репрессированные ленинские подельники и военачальники во время прежних чисток тоже числились шпионами всех вражеских разведок. С тем же успехом и дядю Колю можно было обвинить в шпионаже в пользу Островов Зелёного Мыса. Но только слиняв за бугор, я узнал, что товарищ Берия очень много чего сделал полезного для нашей страны (не считая тех жестокостей, которые он совершал, будучи Сталинским Малютой), включая создание нашей атомной бомбы с помощью шайки советских и американских физиков-евреев. А больше всего он принёс пользы советскому народу после смерти Вождя. Писатель Александр Бушков (в апологетике Сталину «Ледяной трон») и куча других источников на интернете предполагают, что Сталин в последние годы собирался разделаться с верхушкой болтунов-коммунистов и передать власть в стране технократам, к которым относился и Берия. И я вполне согласен с приводимыми ими доводами и соображениями. Конечно, хитрые балаболки-коммуняки на верхушке во главе с малограмотным Никитой Хрущёвым понимали, куда клонит Лаврентий, верный продолжатель дела Ленина-Сталина. И пристрелили его, как говорят многие источники на интернете, как собаку, без суда и следствия, пока он их самих не подвинул в сторону. А суд, говорят, был уже без подсудимого. К числу наиболее ярких событий, инициированных Берией после смерти Отца народов относятся: - Прекращение "дела врачей-вредителей". - Прекращение "мегрельского" и "грузинского" дел. - Пресечение попыток переселения евреев в необжитые районы страны. - Отмена паспортных ограничений, в том числе в Москве и Ленинграде. - Предложение отменить госзаймы трудящихся в бюджете на 1953 год. - Предложение написать новую, более правдивую историю Великой Отечественной войны. - Устранение излишних звеньев бюрократизма, тормозящих внедрение новых научных разработок и государственных решений. - Выдвижение вопроса о разделении властей (на партийную и советскую). Берия считал возможным ограничить партийную власть, поручив ей идеологические и пропагандистские задачи. Иначе говоря, он предполагал возвращение к власти Советов, возникшей в результате Февральской революции 1917 года. То же, по словам Бушкова, собирался совершить Сталин. - Предложение лишить Особые совещания МВД-МГБ права выносить приговоры без суда и следствия о высшей мере наказания и лишении свободы на 25 лет. - Широкая амнистия заключенных, и, прежде всего осужденных за незначительные уголовные преступления и государственные провинности из серии воровства трех колосков, прогулов или систематических опозданий на работу. - Освобождение и реабилитация ряда высоких представителей партийных, советских, военных, научных, культурных и общественных кругов. Например, жены Молотова, репрессированной за участие в "еврейском деле". - Повышение роли национальных кадров в республиках с тем, чтобы не русские ставленники, а местные кадры решали все. Это особо проявилось в специальных инициативах Берии в Литве, Латвии, Белоруссии и на Западной Украине, а также в предложениях, чтобы каждая республика имела свои государственные награды (медали, ордена и пр. с национальной символикой). - Решение "не украшать" улицы портретами живых вождей и не носить их изображения на праздничных демонстрациях. - Внутрипартийное осуждение культа личности Сталина на другой день после его похорон и принятие решения, согласно которому имя Сталина стало исчезать со страниц печати и в передачах радио и телевидения, что в конечном итоге имело целью публичное развенчание культа в масштабах всего общества. - Поднятие вопроса о возвращении Японии спорных островов Курильской гряды. - Попытка установления дружественных связей с Югославией, строившей социализм по особому, свободному нэповскому образцу, т.е. с неограниченным по времени допущением всех форм собственности. - Предложение не насаждать колхозы и вообще отказаться от строительства социализма в Восточной Германии, разрешив слияние ГДР с ФРГ на буржуазно-демократических принципах; в целях же недопущения новой войны заключить с объединенной Германией договор, исключающий ее вхождение в какие бы то ни было военные блоки. - Резкое сокращение численного состава советской разведки в капиталистических странах. - Прекращение издания полного собрания сочинений Сталина. Разумеется, эти пункты не во всех отношениях отражают действительно проводившиеся Берией для наступления "оттепели" меры, но они вполне показывают характер предпринятой им либерализации СССР. («Что успел сделать Берия?» http://www.fsb.ru/fsb/history/author/single.htm!id%3D10317990@fsbPublic…). Не надоело? Или вы всё это знаете? Ну, кто захочет освежить в памяти дела давно минувших дней, почитайте ещё. Вы же все лентяи, по себе сужу, сами ведь на интернет искать не полезете, так вот для вас: (http://www.coldwar.ru/stalin/stalin2.php): Общество ждало реформ. И Берия начал действовать. В течение марта-июня 1953 г. Берия выступил с рядом предложений, главные из которых были направлены на реформирование системы МВД/МГБ. Предложения Берии включали следующие основные позиции: передать лагеря и колонии из МВД в ведение Министерства юстиции (кроме особых лагерей для политических заключенных), ограничить сферу применения принудительного труда в экономике и отказаться от нерентабельных "великих строек коммунизма", пересмотреть сфабрикованные дела, отменить пытки при проведении следствия, провести широкую амнистию (последняя также не должна была касаться осужденных по политическим мотивам) и др. 27 марта 1953 г. была объявлена амнистия для осужденных на срок до 5 лет. В их число попадали отбывавшие наказание за должностные преступления, опоздавшие на работу и прогульщики, женщины с детьми до 10 лет и престарелые. "Бериевская амнистия", вопреки широко распространенному мнению, не касалась убийц и бандитов, но и не затрагивала политических заключенных (получивших 58-ю статью). В начале апреля 1953 г. прекращено "дело врачей". Прекратили существование такие "великие стройки коммунизма", как железная дорога Салехард-Игарка, Байкало-Амурская магистраль, тоннель Красноярск-Енисейск, Главный Туркменский канал и Волго-Балтийский водный путь. Однако инициатива и напор Берии выходили за рамки компетенции МВД. Будучи широко информирован по линии внешней разведки, он настаивал на немедленной нормализации отношений с Югославией, а также на отказе от дорогостоящего строительства социализма в ГДР и создании единой нейтральной Германии. В мае-июне Берия обратился в Президиум ЦК КПСС с тремя записками по национальному вопросу - "Вопросы Литовской ССР", "Вопросы западных областей Украинской ССР" и "Вопросы Белорусской ССР". В этих записках Берия обосновывал необходимость пересмотра принципов национальной политики, который заключался бы в отказе от насильственной русификации и выдвижении на руководящие посты национальных кадров. Берия в данном случае действовал в пределах своей компетенции, поскольку его предложения по кадровым вопросам касались прежде всего смены руководящего состава органов внутренних дел и государственной безопасности. Во время обсуждения этих записок в ЦК Берия получил почти единодушную поддержку, со стороны Хрущева и Маленкова. Записки Берии находились в русле принятых еще в 1952 г, решений. Еще при Сталине в феврале 1952 г. Секретариат ЦК ВКП(б) специально обсуждал этот вопрос в связи с отчетом о работе Вильнюсского обкома ЦК КП(б) Литвы. Председательствовавший на том заседании Маленков говорил о необходимости менять политику в отношении национальных кадров, и прежде всего тот порядок, по которому получалось, что "бандиты у себя друг другу больше доверяют, нежели наши работники в МГБ". После этих записок в НКВД началась "коренизация" аппарата союзных и автономных республик. Вот интересный факт. В июне 1953 г. Хрущев по примеру Берии готовит записку в Президиум ЦК "О положении дел в Латвийской ССР" и проект постановления ЦК по этому вопросу. Текстуальное сравнение записок Берии по Украине, Белоруссии и Литве с запиской Хрущева по Латвии доказывает, что Хрущев при составлении своей записки непосредственно руководствовался записками Берии. Видимо, Берия начал расследование смерти Сталина. Как раскопал Мухин, Берия арестовал лечащего врача Сталина. И уже 28 апреля 1953 года Игнатьева исключают из членов ЦК. Такой шаг просто так не делается. [А вот теперь, ребята, присядьте на копытах – В. Л.]: В мае 1953 года была отменена главная привилегия партократов, конверты. По инициативе Маленкова было принято постановление правительства о пересмотре норм денежного вознаграждения для партийных и хозяйственных чиновников. [Я на 100% уверен, что робкий пингвин Маленков на это не сам решился, а подбил его всё тот же верный сталинец тов. Л.П. Берия. – В.Л.]. Раньше, например, руководитель отдела ЦК КПСС приравнивался по размеру денежного довольствия к министру, заместитель заведующего отделом - к замминистра и так далее. По новым правилам партийные чиновники должны были получать меньше хозяйственников, при этом те и другие теряли часть своих доходов, особенно тех, что выдавались в пресловутых "конвертах". Конечно, это вызвало возмущение аппаратчиков. Маленков замахнулся на "святая святых" - на привилегии партийных чиновников. И вот этого Маленкову простить потом не смогли Как председатель Совета Министров, в мае 1953-го Маленков отменил «конверты», официально введенные Совмином еще до войны всему партийному аппарату, то есть денежные доплаты первым, вторым, третьим и прочим нумерованным секретарям, заведующим отделами и так далее, от ЦК КПСС до райкома партии. В дополнение к основной эти люди получали еще как минимум три зарплаты, не облагаемые налогом. Плюс «вертушка», кремлевский телефон, кремлевская поликлиника, кремлевская столовая, кремлевский санаторий и т. д. И вот все это было отнято. Более того, тут же была прибавлена зарплата всем работникам советского аппарата. Если прежде первый секретарь обкома получал в четыре-пять раз больше председателя облисполкома, то теперь председатель облисполкома оказался более обеспеченным. На Маленкова обиделись тогда не только партаппаратчики. Даже самые близкие соратники, казалось бы, люди вовсе не бедствующие, накинулись на него с упреками. По словам дочери Маленкова, Булганин как-то сказал ей на прогулке: "Что это выдумал твой батюшка?” [Ну и как вы, ребята, считаете, правильно ли поступил верный ленинец тов. Н.С. Хрущёв и другие верные ленинцы, пристрелив, как псину, охальника Лаврентия Палыча, покусившегося на самое святое для партийцев – их hроши? Я полностью на стороне Никиты и всех остальных коммунистов. Болтай, что хошь, а наши hроши не трожь. (Как вам мой афоризм, а?) – В. Л.]. Мамочка ещё до смерти Сталина советовала мне обязательно вступить в коммунистическую партию, объясняя мне, что партия переродилась, заполнена бюрократами и карьеристами, идущими в партию для получения тёплых местечек и «конвертов». “Честные молодые люди, как ты, должны идти в партию, чтобы оттеснить от руководства лицемеров-карьеристов, чтобы очистить партию от этой авгиевой нечисти”. [Мамочка, конечно, ничего не слышала о книгах Абдурахмана Авторханова «Технология власти» и «Происхождение партократии», которые были опубликованы много позже, но высказываемые ею идеи о коммунистической партии вполне соответствовали авторхановским. Подробно об Авторханове и о том, как я чуть не схлопотал семь лет и пять «по рогам» за несколько фотокопий страниц «Технологии власти», обнаруженных у меня при обыске, любопытствующие могут прочесть в моей докубайке «Обыск и допросы. (Самсонов. Якир. Буковский»): http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/obyskidoprosy.shtml]. Но я, слава Богу, своевременно не послушался мамочку и при жизни Сталина не вступил (“Абрам, ты всегда во что-то вступаешь. Вчера в говно, а сегодня в партию”). А после его смерти, наслушавшись мамочкиных рассказов и вражьих голосов из-за бугра, быстро понял, что мне с партией не по пути. Помните старый советский лозунг (ну, ладно, не придирайтесь, пусть будет по-вашему – слоган): «Коммунисты – это ум, честь и совесть нашей эпохи!» Так вот, когда Боженька создавал «новую общность людей – советский народ», то он наделял трудящихся, вступающих в компартию, именно этими тремя качествами. Но, учитывая, что в Советском Союзе во всё время его существования был вечный дефицит всего, то и Боженька, приноравливаясь к философской категории коммунистического «дифсита», наделял совлюдей, вступающих в ВКП/б/ - КПСС только двумя качествами из этой триады. То есть такой получался расклад: если человек становится коммунистом, то, если он умный, то тогда, значит, он бесчестный (бессовестный), и вступает в говно только из меркантильных соображений. Если человек вступил в партию, и при этом он честный и совестливый, то тогда он не умный (дурак). Если человек умный и честный, то тогда он не может стать коммунистом. Третьего не дано. Впоследствии, через 8 лет, по причине беспартийности меня не могли назначить начальником Полярной Высокоширотной Воздушной Геофизической экспедиции (ПВВГЭ) НИИ геологии Арктики, выполнявшей гравиметрическую съёмку советских арктических морей в соответствии со специальным совсекретным постановлением Совмина СССР о проведении Мировой гравиметрической съёмки. Раскрою секрет полишинеля – гравитационные данные необходимы для введения поправок в траекторию полёта баллистических ракет. Особенно нужны эти данные для Северного Ледовитого океана и его морей, через который самым коротким и прямым путём прокладываются трассы ракет, нацеленных на американские города. Ну, и, естественно, для атомных подводных ракетоносцев, которым необходимы эти данные также в местах запуска ракет. Теперь вам понятно, ради чего втихаря трудился наш Совет Министров, поручивший Министерству геологии и в лице главного геофизика Союза профессора Всеволода Владимировича Федынского совместно с Военно-Морским флотом СССР выполнить эту работу? Флот должен был производить гравиметрическую съёмку Центрального Арктического бассейна, а наш Институт геологии Арктики – съёмку шельфовых советских арктических морей. Моря – нам, геологам, потому что на шельфе должны быть, как всегда, богатые месторождения нефти и газа. А по гравитационным аномалиям можно предсказать, где эти месторождения можно найти. А уж воякам – “бери, небоже, что нам негоже” – глубоководный Центральный Арктический бассейн. В подготовке материалов для этого постановления и в создании Полярной экспедиции я принимал самое активное и непосредственное участие. Я предложил и разработал эту самую методику гравиметрической съёмки на дрейфующих льдах с опорой на морской маятниковый прибор (созданный для подводных лодок М.Е.Хейфецом в ЦНИИГАиК – институте геодезии и картографии), с применением «затушенных» кварцевых гравиметров. В 1962 году я опробовал эту методику на дрейфующей льдине в районе подводного хребта Ломоносова, недалеко от Северного полюса, в гидрографической экспедиции ВМФ «Север-14». Эта методика и была использована в дальнейшем для съёмок всех ледовых Арктических морей СССР Полярной экспедицией НИИГА и в центральной части Северного Ледовитого океана экспедициями ВМФ [смотрите мои докубайки «Будни дрейфующей ледовой базы» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/budni.shtml, «Отважные дрейфуньи» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/dreyfuni.shtml, «Дрейфующая Россия» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/sever-67.shtml, «Дрейфующая Америка» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/drejfujushajaamerika.shtml, «Жировиана» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/zhiroviana.shtml]. Я писал многочисленные письма от имени директора НИИГА во многие десятки геофизических инстанций, в Генеральный штаб ВМФ, руководству Полярной авиации, и в кучу разных других организаций. Мотался в командировки в гидрографическую экспедицию ВМФ в Архангельск, в штаб Северного флота в Мурманск, в морскую геофизическую экспедицию в Геленджик и в Керчь (в Керчи вместе с Н.Н Трубятчинским принимал участие в морских геофизических работах), в московский ЦНИИГАиК к Хейфецу, дневал и ночевал в Министерстве геологии в Москве, работая вместе с начальником геофизического главка В.В. Федынским и его правой рукой Л.В. Петровым. Начальник отдела геофизики НИИГА Раиса Михайловна Деминицкая, принимавшая участие в создании Полярной экспедиции, неоднократно пыталась меня убедить, что без вступления в партию я не смогу достичь достойного положения в советском обществе. Но я к тому времени полностью разочаровался в идеалах коммунизма в отдельно взятой стране, а стать лицемером, как подавляющее большинство умных членов партии в Советском Союзе, и мараться в говне я не мог. Я отговаривался тем, что я ещё недостаточно сознательный, не до конца созрел для высокого звания члена партии Ленина-Сталина, и т. п. Я чувствовал, что Деминицкая с презрением выслушивает мои отговорки. Она пустила в ход тяжёлую артиллерию - очень уважаемого мной директора НИИГА Б.В. Ткаченко. Выслушав мои доводы, Борис Васильевич сказал, что он уважает моё мнение, "но начальником экспедиции Вы быть не сможете – эта должность входит в номенклатуру райкома". Начальник отдела геофизики НИИГА Начальник полярной экспедиции Р.М. Деминицкая А.П. Витязев (слева) На роль начальника экспедиции Деминицкая нашла коммуниста Александра Павловича Витязева, бравого капитана первого ранга в отставке, не знакомого с геофизикой. (Уж лучше бы взяла не моряка, а лётчика – экспедиция-то воздушная). А я с облегчением стал главным инженером экспедиции - мог заниматься производством, научными и техническими вопросами, не отвлекаясь на портянки, палатки, унты, добывание жратвы и заброску ГСМ в полярные аэропорты и на дрейфующие ледовые базы, которыми я с увлечением и командовал в течение четырёх съёмочных сезонов. К этому периоду моей жизни и эволюции я вернусь позже. Упомяну только, что в 1967 году коммунист Витязев приписал себе 427 рублей за налёт съёмочных часов на вертолёте в Чукотском море, хотя он и не летал на съёмку [см. докубайку «Обыск и допросы» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/obyskidoprosy.shtml, в самом конце]. Ну, это просто иллюстрация тезиса – если коммунист и умный, то, значит, бесчестный. Да вот то же можно сказать и о коммунистке Деминицкой, очень умной женщине, ну просто уж о-очень. Так вот она, будучи в экспедиции Люси Самуиловны Вейцман (жены академика Г.А. Гамбурцева, директора Института Физики Земли), скоммуниздила у неё данные 200 измерений толщины земной коры методом глубинного сейсмического зондирования (ГСЗ), собранных Л.С. Вейцман. Деминицкая переписала ценнейшие результаты сейсмозондирований без разрешения Вейцман. Эти данные без ссылки на источник легли в основу так называемых формул Деминицкой, позволяющих вычислять толщину земной коры по гравитационным данным и высоте рельефа Замки. Мне довелось присутствовать при рождении этой формулы. Сама Деминицкая в математике «ни в зуб ногой», поэтому она при мне попросила Николая Николаевича Михайлова, прекрасного математика, бывшего беспартийного начальника отдела геофизики, место которого она заняла, найти математическую зависимость между гравитационными данными и толщиной земной коры, которые предоставила ему Деминицкая. На следующий день Н.Н. принёс построенный график, который он аппроксимировал довольно простой формулой. Он передал лист бумаги Деминицкой, робко сказав в своей манере, растягивая слова: “Ра-иса Ми-хай-ловна, мне кажется, что Вам тут мо-жно на-пи-сать инте-рес-ную ста-тью...”. “Что-о?!” – взвизгнула Раиса Михайловна, видимо, не расслышав слово «Вам» . “Вас это совершенно не касается!” – и с этими словами она в клочки разорвала бумагу Михайлова. “Да я не про себя, Ра-и-са Ми-хай-ло-вна...”, ещё более заикаясь, залепетал перепуганный учёный. “Слушать ничего не хочу!” – гневно крикнула начальница, швырнув клочки на его стол и удаляясь. В отделе геофизики работала молодая симпатичная сотрудница Лариса, брат которой, окончивший математический факультет ЛГУ, стал оперным певцом в Кировском театре. Вот ему, как лицу совершенно незаинтересованному, и передала Деминицкая через его сестру таблицы данных, естественно, не говоря, какие это были данные. Хотя это предостережение было излишним – певцу было «по барабану» – земная кора эта или апельсины, как сказала мне эта симпатичная Лариса (с которой я потом встречался в Нью Йорке). Так появились неуклюжие формулы с гиперболическим тангенсом (!), связывающие толщину земной коры с гравитационным полем и рельефом. Формулы легли в основу докторской диссертации Деминицкой и её главной книги «Кора и мантия Земли». Геофизики и геологи, читающие эту байку, посмотрите в книге Деминицкой на страницах 30 и 32 графики зависимости толщины земной коры и гравитационного поля и рельефа Земли. Ссылки на источник, откуда взяты эти важнейшие данные о толщине земной коры, вы не найдёте. Потому что они спёрты у Л.С. Вейцман. Для любых выводов о связи чего угодно с толщиной коры важны именно эти данные и координаты точек, в которых эта толщина измерена сложным, дорогостоящим и трудоёмким методом ГСЗ. Снять с карт высоту рельефа и величину гравитационной аномалии в этих точках – несложная операция для любого техника. Ум и совесть с коммунизмом несовместимы. А вы говорите: “научная этика, научная этика!” Вот так вот! * * * С Ромой Радзиховским я встретился после большого перерыва в августе (или сентябре?) 1979 года в Ленинградском ОВИРе. Мы оба оформляли отъезд в эмиграцию. По его весёлому виду я понял, что моё стукачество ему не повредило. Разумеется, я постеснялся рассказать ему об этом самом позорном поступке в моей жизни. В тот раз я поставил всесоюзный рекорд по скорости оформления отъезда на ПМЖ из любимой Родины в государство-агрессор Израиль (ну, конечно, мы, как и подавляющее большинство эмигрантов, собирались ехать не на «историческую родину», а в США). Я понимал, что в этом рекорде – три с половиной месяца по сравнению со средним сроком по Союзу 12 месяцев – моей личной заслуги не было. Мы были всецело обязаны подполковнику КГБ Геннадию Васильевичу Кислых, старшему следователю по особо важным делам, блестяще проведшим дело антисоветчиков Якира и Красина, по которому в качестве свидетеля проходил и я (см. мою докубайку «Обыск и допросы» http://world.lib.ru/l/litinskij_w_a/obyskidoprosy.shtml). И ещё в этой докубайке описывается, как Геннадий Васильевич «нашёл» мою совсекретную диссертацию, «потерявшуюся» по дороге из Ленинграда в Москву, (отправленную, между прочим, из НИИГА в МГУ со спецкурьером). Так что с Ромой мы, рекордсмены, в Вене и Риме не встречались. А встретились уже только в Америчке. Рома с семьёй поселился в штате Массачусетс, а мы женой Миной и сыном Женей в Денвере, Колорадо. Через несколько лет мы встретились с Радзиховскими семьями в нашем доме – Роберт навещал своего сына, профессора физики в Колорадском Университете в Боулдере (25 миль от Денвера). Эти встречи происходят почти ежегодно – у Радзиховского-младшего двое маленьких детей, и бабушка с дедушкой прилетают в Колорадо, чтобы помогать воспитывать своих внуков. Мать этих внуков, она же «дочь в законе» (как говорят американцы) Радзиховских-старших – китаянка. Она тоже, как и её муж, профессор физики университета в Боулдере. Я давно уже писал, что для того, чтобы вывести новую высокоайкьюшную расу людей, надо скрещивать китайцев с евреями. А тут произошло естественное скрещивание двух профессоров физики! …И вот теперь, через 60 лет, я покаялся перед Робертом в этой байке за свой неблаговидный поступок… КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ Приложения Стукач (http://eho.haim.ru/eho_stuk.php) Социалистический строй породил невероятное количество стукачей всех сортов. Стукачи платные - за денежное вознаграждение - разовое, периодическое или постоянное. Стукачи, завербованные на компрометирующих материалах, стучащие, чтобы спасти собственную шкуру. Стукачи - "патриоты", тайно осведомляющие о неправильном образе мыслей, разговорах или поступках сограждан. Стукачи за обещания в продвижении по служебной лестнице. Стукачи - дети, стукачи - родители, стукачи - соседи, сослуживцы, дворники, стукачи - по "призванию", по "болезни". В каждой семье, в каждой квартире, в каждом доме, в каждом учреждении были стукачи. "Стучите - и будет вам отворено", - сказано в Писании. В нашей стране этой заповедью пользовались широко и вольготно. * * * Приезжает в Париж группа советских туристов. Группу встречает гид и начинает им все подробно объяснять, рассказывать, в том числе и говорит им, как будет по-французски "здравствуйте", "спасибо"... Один из группы, обращаясь к гиду: - Простите, а как будет по-французски "я прошу политическое убежище"? Тут же к нему подбегает мужчина из этой же группы: - Послушай, а зачем тебе это надо? - Да мне это совсем не надо. Я просто хотел узнать, кто у нас в группе стукач. * * * Американец, француз и русский хвалятся отвагой своих народов. Американец: - У нас каждый пятый американец попадает в автомобильную катастрофу, но мы все равно не боимся ездить на машинах: Француз: - У нас каждая четвертая проститутка больна венерической болезнью, но мы как ходили в публичные дома, так и будем ходить. Русский: - У нас каждый третий в стране - стукач, но мы как рассказывали политические анекдоты, так и будем их рассказывать А.И. Солженицын о сексотах: В первые годы ЧК они названы были по-деловому: секретные сотрудники (в отличие от штатных, открытых). В манере тех лет это сократилось – сексоты, и так перешло в общее употребление. Кто придумывал это слово (не предполагая, что оно так распространится – не уберегли) – не имел дара воспринимать его непредвзятым слухом и в одном только звучании услышать то омерзительное, что в нём сплелось – нечто более даже постыдное, чем содомский грех. А еще с годами оно налилось желтовато-бурой кровью предательства – и не стало в русском языке слова гаже. А.И. Солженицын. Архипелаг ГУЛАГ ПЕРСОНАЛЬНЫЙ СОСТАВ И РЕПРЕССИИ КОМАНДНОГО СОСТАВА РККА и КФ в 1930-е гг. (http://redarm37.chat.ru/ ) КОММЕНТАРИИ <…> В дальнейшем планируется дать аналогичный "срез" вооруженных сил по состоянию на 1940 г., когда были введены генеральские звания. Сравнение этих "срезов" 1936 и 1940 гг. ясно показывает практически полное уничтожение военного корпуса страны перед началом Великой Отечественной войны. В результате репрессий на момент начала войны 22 июня 1941 г. фактически ни один из новых военачальников СССР не имел достаточной степени профессиональной компетентности соответствующей занимаемому им посту, что и обусловило неподготовленность к войне, тяжелейшие поражения 1941-42 гг., ок. 5 миллионов солдат, попавших в плен, и ок.30 миллионов погибших сограждан (официальные цифры: 7 млн. (Сталин, 1946), 20 млн. (Хрущев), 27 млн. (Горбачев). Дефицит компетентных военных кадров в ходе войны был компенсирован миллионами жизней солдат и мирных граждан. [Здесь и далее выделено мной. – В.Л.]. Существует различное отношение к репрессиям против военных: а) сталинисты придерживаются версии Сталина - не уничтожь всех этих военных, было бы еще хуже во время войны [в частности, см. «Красный монарх» и «Сталин. Ледяной трон» Александра Бушкова. – В.Л.]. б) ленинцы считают преступным уничтожение Сталиным всех "героев Октябрьской революции и гражданской войны"; в) демократы считают закономерным уничтожение всех тех, кто сам активно участвовал в установлении диктатуры большевиков и подавлении народных восстаний. Автор стоит на сугубо профессиональной и этической точках зрения. Профессиональная ценность военного корпуса 1930-х гг. вполне очевидна, пожалуй, ни одна армия мира не имела в тот момент такого количества военных, имевших такой совокупный боевой опыт. По уровню развития вооруженных сил, компетентности военных кадров, технической вооруженности, уровню развития военной мысли вооруженные силы СССР занимали в 1936 г. 1 место в Европе, а, возможно, и в мире. Однако уже к 1939 г. вооруженные силы СССР практически по всем статьям уступали вооруженным силам Германии и ряду других стран. Это 2-х-летнее отставание так фактически и не удалось ликвидировать вплоть до окончания войны (достаточно упомянуть немецкие ракеты Фау, реактивные самолеты, кумулятивные фауст-патроны и т.д.). Кроме уничтожения военных кадров, в 1937-40 гг. были проведены акции, направленные на подрыв перевооружения Красной Армии. Среди этих акций - аресты конструкторов вооружений (например, авиаконструкторов А.Н.Туполева, Петлякова, Мясищева, Бартини и др.) и снятие с производства нового вооружения (в т.ч. вместо работ по созданию ракет, разгром Ракетного НИИ, расстрел руководства, (С.П.Королев был отправлен на Колыму); ликвидация механизированных корпусов (начали возрождаться только перед самой войной); отказ от современной "теории глубокого боя" и т.д. Лишь с 1940 г., после финской кампании, проявившей полную деградацию вооруженных сил СССР, военный потенциал страны начал частично восстанавливаться, в т.ч. приниматься на вооружение новые самолеты и др. военная техника.<…> К.А.Томилин (http://redarm37.chat.ru/comment.htm) Письма С.А. Ларькова, научного сотрудника НИПЦ "Мемориал": 2 ноября 2009 г. Уважаемый Вадим Арпадович! Прежде всего хочу сообщить Вам, что имя Вашего дяди, Н.Н. Литинского, уже есть в списках жертв репрессий на нашем сайте (www.memo.ru) - см. вложение. В справке указана точная дата его смерти. В строке "обвинение" - цифры 6302, что они означают, представления не имею. Впервые такое вижу. Как следует из справки, его архивное следственное дело хранится в Управлении Комитета государственной безопасности РБ Витебской области (Беларусь 310502 Витебск, ул. Советская, 18). Вы как родственник необоснованно репрессированного имеете право получить копии материалов дела, приложив к запросу копию Вашего Свидетельства о рождении и указав, что Ваш отец - брат Н.Н. Литинского, указан в Анкете арестованного в его архивном деле. Если у Вас возникнет желание получить материалов дела, рекомендую запросить копии постановления на арест, протокола обыска, анкеты арестованного, тюремной фотографии, биографические сведения (обычно они содержатся в протоколе первого допроса), обвинительного заключения, приговора, материалов о реабилитации. Если в деле сохранились изъятые при аресте документы, фотографии, иные материалы личного характера, их по Вашей просьбе вернут Вам. Такое (получение материалов) вполне возможно, недавно один мой корреспондент из Бруклина такие материалы получил, правда в консульстве Белоруси с него содрали, так толком не объяснив - за что, 85 (кажется) $. Мы запросим архив Севураллага о причине и месте смерти, а также о месте захоронения Н.Н. Литинского и полученную справку вышлем Вам. Севураллаг занимался в основном лесозаготовками ("лесоповал") и промышленным строительством. На 01.04.1942 г. в нем было, 27 тыс. заключенных, на 01.01.1943 - 9 тыс. - в результате выделения из него Востураллага (сведения из справочника "Система ИТЛ в СССР", он есть на нашем сайте). Как попали к Вам присланные Вами документы? Сохранились ли их подлинники? Вообще-то Ваш дядя по-своему легко отделался. Следствие дотянулось до свертывания Большого террора (октябрь-ноябрь 1938 г.), потому он и получил пять лет лагерей, а не "вышку", хотя, конечно, конец один. Ларьков Сергей Алексеевич науч. сотр. НИПЦ "Мемориал" Литинский Николай Николаевич Родился в 1897 г., г. Полоцк; в г. Полоцк; русский; образование среднее; командир батальона, 13 стр. полк 5 стр. дивизия. Проживал: Витебская обл., Полоцкий р-н, Полоцк, Боровуха-1. Арестован 30 апреля 1938 г. Приговорен: ОСО 23 ноября 1939 г., обв.: 6302, 76 УК БССР - член к/р орг-ции. Приговор: 5 лет ИТЛ, отбыв.: Севураллаг г. Верхняя Тавда, умер 20.08.1942 Реабилитирован 24 декабря 1958 г. Военный трибунал БВО Источник: Белорусский "Мемориал" 22 декабря 2009 г. Уважаемый Вадим Арпадович! Посылаю полученный нами ответ на запрос в ИЦ ГУВД Свердловской области. Пос. Чеш в атласах мне найти не удалось, с. Таборы находится близ стыка границ Свердловской и Тюменской областей и Ханты-Мансийского округа, в 60-ти км. на северо-запад от г. Тавда (ближайшая ж\д станция). С.Ларьков Эх, дядя Коля, не лучше ли было после Великой Октябрьской Революции податься к белым и погибнуть в бою с гнусной властью, правившей от имени “рабочих и крестьян” и миллионами переводившей своих граждан на навоз? Ведь, как сказал Бисмарк, “все революции на земле замышляются гениями, осуществляются фанатиками, а их плодами всегда пользуются прохвосты”. Вадим Литинский