Тимофей Печёрин СПАСАТЬ БЕСПОЛЕЗНО Предположим, что есть такой комплекс свойств: всеведение, вездесущесть и всемогущество. М. и С. Дяченко «Пандем» Тогда, господи, сотри нас с лица земли и создай заново более совершенными… или еще лучше, оставь нас и дай нам идти своей дорогой. А. и Б. Стругацкие «Трудно быть богом» Вселенная… Черная бездна, кажущаяся бесконечной и нарушаемая лишь крохотными теплыми песчинками звезд. Первозданная сущность, в которой не может быть НИЧЕГО, а все, что появляется время от времени — слишком мало и недолговечно. Будь то искорки тепла, искорки света, искорки жизни. Жизнь — вот самая незваная гостья во Вселенной. Самая поздняя и потому нежеланная. Ее никто не встретил с распростертыми объятьями, ей никто не уступил места, и никто не будет скучать после ее УХОДА. Все во Вселенной — против нее. И потому жизни мало, пренебрежимо мало по сравнению с бесконечностью. Пренебрежимо для Вселенной — но не для НАС. Потому что каждая обитаемая планета, песчинка и точка в масштабе Вселенной — целый огромный мир, с миллионами живых существ, которые каждое мгновение рождаются, умирают, и, как могут, обеспечивают свою жизнь. Потому что любое из этих существ имеет шанс со временем обрести РАЗУМ — величайший после жизни и не менее редкий дар. Хотя трудно назвать даром то, что достигается в упорном труде и отвоевывается в ожесточенной борьбе с другими живыми существами. Разум — скорее, награда за поистине титанические усилия, что приложило существо за миллионы поколений эволюции. И, наконец, потому что МЫ на своем опыте знаем, насколько тернист этот путь — к обретению разума, и дальше, к тому, что мы сами когда-то называли ВСЕМОГУЩЕСТВОМ. И МЫ не вправе лишать редкие искорки жизни во Вселенной шанса сравняться с нами. Или занять наше место. Лишать даже простым своим бездействием, оставляя эти искорки на произвол Вселенной — пустой, мертвой, безжалостной. Я — Хранитель. Или Спасатель. Имя в данном случае не имеет значения, важна лишь цель. А цель моя — найти хотя бы один обитаемый мир и не дать его жизни, и тем более разуму, погибнуть раньше времени. Такой мир я нашел для себя. В… впрочем, для таких как я уже не имеют смысла понятия «местонахождение» и «расстояние». Мир был найден — маленький, голубоватый в белую крапинку, шарик. И, к величайшей моей радости, разум уже утвердился на нем — всерьез и надолго. По меркам его обитателей. Существа, обитающие на планете, уже научились строить города, сохранять ранее полученные знания, а еще — начинали посматривать вдаль, за пределы родного мира. Делали они это с каким-то робким, по-детски трогательным любопытством, еще не подозревая, что вокруг — лишь бездна, темная и холодная, а их мир, такой теплый, ласковый и надежный — всего лишь песчинка в этом океане мертвой пустоты. Одно неверное движение — и этот шарик, со всем живым, что есть на нем, сойдет с привычного пути и полетит в пылающее нутро своей звезды. То, что дало ему жизнь — станет для этой жизни концом. Но я — рядом. Я не дам новорожденному разуму погибнуть. И, уж точно не приведу его к гибели сам. К сожалению, у Вселенной тоже есть, что мне противопоставить. Вот, взрывая пространство, поблизости от планеты выныривает металлическая скорлупка. Порождение разума — хоть немного, но более высокого, чем у моих подопечных. Увы, эти нежданные гости использовали свои достижения не лучшим образом. Научившись практически мгновенно перемещаться от звезды к звезде, они растранжирили ресурсы собственного мира и превратились в космических бродяг. Любая планета для них — добыча; они не знают и не хотят ничего, кроме как высосать из подвернувшегося мира все соки и бросить в совершенно неподобающем состоянии. Такой разум опаснее, чем равнодушна Вселенная, ибо действует он целенаправленно и расчетливо, но с той же целью — задушить, затоптать, уничтожить искорки жизни. Как же мучительно делать выбор! Уничтожить, жизнь, тем более разум, хоть и зашедший в тупик — или дать ему уничтожить другой разум? Лишить последний шанса, что дается раз в миллионы поколений? Действую я или бездействую — не так уж важно. Все равно жертв не избежать. Вот скорлупка бродяг направляется к подопечной планете. И я понимаю, что жители ее пока не смогут дать бродягам отпор. Не хватает ни знаний, ни сил. И не хватит никогда, если бродяги овладеют планетой. В этом случае впереди для нее — миллионы жертв и мучительная агония. Я мог думать или решать сколько угодно — для корабля вселенских бродяг не прошло и мгновения. Мгновения хватило мне, чтобы сделать выбор, принять решение и найти способ воплотить его. Корабль не успел даже как следует приблизиться к подопечному миру, а ему навстречу, с бешеной для трехмерного пространства скоростью, уже неслась комета, неожиданно объявившаяся в этой части Вселенной. Раз — и, столкнувшись, оба небесных тела рассыпались мелкими кусочками рядом с планетой. Те из кусочков, что были притянуты ее гравитационным полем, сгорели в атмосфере без остатка. А жители подопечной планеты не успели не то, что испугаться — даже догадаться в чем дело. Для них, пока еще беспечных и не обремененных знаниями, произошедшее виделось просто искорками в ночи. Ярким фейерверком, а может, падающими звездочками, под которые загадывают желания. * * * — Все хлопочешь? Стараешься? Спасаешь? В пустоте не слышно звуков. Эти примитивные колебания просто не имеют возможности куда-то переместиться — как рыба в отсутствие воды. Но МЫ не нуждаемся в звуках, чтобы слышать. И чтобы говорить — тоже. — Да, Хаос, — отвечаю я, — а как иначе? Пойми, наконец, мы — самые могущественные существа во Вселенной. Это наш долг — помогать всем остальным, кто пока не может о себе позаботиться. Это же естественно. А на что еще тратить свое могущество? Не на твои же выходки в самом деле. — Долг, значит, — усмехнулся Хаос, — лично я НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН. Разве мне кто-то помогал? Хоть раз? — Неужели ты думаешь, что мы во Вселенной — первые? И неужели ты так уверен, что мы достигли того что имеем, если бы наших предков вот так же никто не оберегал? — Насчет уверенности не скажу, скорее, я не задумывался на этот счет. Спасал меня кто-то, не спасал — какая разница? Важно, КТО я теперь. И ЧТО я теперь. И что я могу — опять же, в настоящее время. — И ты собираешься уничтожить этот мир? — я указал на подопечную планету. — О, да! На этот мир у меня действительно виды, — сладко протянул Хаос, — не зря же я здесь. Но вот насчет «уничтожения» — это ты преувеличил. Не «уничтожить», а, скорее, разнообразить жизнь этого комка космической пыли. Не знаю пока, с чего начать… Как насчет?… Дотянуться до пояса астероидов, окружавшего планетарную систему — проще простого для существ нашего уровня. И вот уже один из огромных камней летит к подопечной планете. Что он принесет ей? Взрыв чудовищной силы, наводнения и землетрясения; пожары, дым от которых застилает небо? А может — полное разрушение, превращение планеты в кучу таких же осколков? Для меня — не имеет значения. Подопечный мир вовсе не нуждается в таком «разнообразии». И потому я перехватываю астероид на полпути к планете и швыряю его в сторону здешнего солнца. Астероид рядом с ним — крохотная песчинка, он превратился в пар, еще не достигнув раскаленной поверхности звезды. — Браво! — с иронией воскликнул Хаос, — вот только все даже ты не переловишь. Я смотрел, как он крошит другой астероид, а его мелкие осколки горстью бросает в сторону подопечной планеты. — Они сгорят в атмосфере, — напоминаю я Хаосу. — Не все, мой дорогой Хранитель. Не все. — А те, что долетят, не произведут серьезных разрушений. — Ах, как примитивно! Да при чем тут разрушения, уважаемый оппонент? Каждый из этих камушков начинен смертельно опасным межзвездным вирусом, за время своих странствий погубившим несколько цивилизаций. Отнюдь не примитивных, кстати говоря. Вирус устойчив и к вакууму, и к высокой температуре, так что на случайность, несчастную для него и счастливую для твоих питомцев, рассчитывать не приходится. И, вот еще что. Как я говорил — всех не переловишь. Смотри, некоторые уже в атмосферу вошли. — Ну, ЗАЧЕМ?! — почти простонал я, — зачем ты это делаешь? — А зачем светят звезды? Зачем вращаются галактики? Зачем на столь любимых тобой комках космической пыли дует так называемый ветер? И зачем, скажи на милость, ты хлопочешь над якобы разумными существами? Тебе ведь и так неплохо. И им… было. * * * Извне, из космоса планета казалась такой спокойной и умиротворенной, просто идиллической. Но я-то знал, что творилось по ту сторону атмосферы. Новая неизлечимая болезнь косила жителей планеты миллионами; косила без разбору, не щадя никого. Вопли умирающих разносились от океана до океана, от северного полюса до южного. Некогда процветающие города пустели. Целые народы бежали с насиженных мест — в горы, леса, на удаленные острова. Речь о спасении цивилизации уже не шла — только о спасении жизни. Своей и своих близких. Но спасения не было. С тоской обозревал я подопечный мир, не зная, что делать и можно ли сделать хоть что-то. Конец близился, и неужели я не смогу предотвратить его? Мне оставалось только одно — и я сделал это. На одного из так называемых «врачей», что из последних сил противостояли эпидемии и гибли в неравной борьбе, снизошло озарение. Для нас, давно победивших и болезнь, и саму смерть, даже межзвездный вирус не представлял угрозы. Я помог, подсказал врачу, как вылечиться самому и спасти других. И он, вдохновленный гениальным открытием, немедленно взялся за дело. Несколько позже подобные «гениальные открытия» пришли к еще нескольким врачам на разных концах планеты. Новое лекарство было получено быстро — по моим меркам. И еще быстрее на планете появились первые выздоровевшие жители. Понятно, что врач, каким бы он не был гениальным и преданным профессии, первым делом избавлял от страшной болезни себя и своих близких. Но потом пришел черед и остальных обитателей планеты. Тех, кто дожил. — Радуешься? Гордишься собой? — это Хаос заметил свое фиаско. — И ты можешь гордиться, — отвечаю я на его насмешливые реплики, — если хочешь. После вируса на планете выжил каждый десятый из разумных существ. — Ты, конечно, не очень честно поступил, — не мог не отметить Хаос, — фактически напрямую вмешался, когда этим букашкам решение подсказывал. А ведь они еще в космос не вышли… в отличие от некоторых, погубленных вирусом, цивилизаций. На это я промолчал. Чего тут ответишь? А Хаос продолжал: — И, знаешь… После трех неудач подряд я даже не представляю, что еще можно придумать. Разве только солнышко их погасить. Или превратить в сверхновую… Я встрепенулся. Впрочем, похоже, на этот раз мой оппонент просто шутит. Даже существа нашего уровня умеют шутить. — Да не переживай ты! — усмехнулся Хаос, — я же понимаю, ты не допустишь этого. В крайнем случае, перебросишь планету к другой звезде. Для тебя это пара пустяков и одно мгновение. А я… Мне просто НАДОЕЛО терпеть одну неудачу за другой. Легче найти другой… объект для приложения сил. В конце концов, не у каждой планеты есть Хранитель. Так что МЕНЯ тебе опасаться не стоит. — Не ожидал, что ТЫ будешь меня успокаивать. — И не подумаю, дорогой Спасатель. То, что я больше не угрожаю твоим питомцам, вовсе не значит, что впереди их ждет тишь да благодать. — А что тогда? Вселенная?… — И даже не Вселенная, мой оппонент. К слепым ударам Вселенной ты готов как никто. Кометы с инопланетянами разве что в тонусе тебя подержат, чтобы не расслаблялся. Нет, если кто и угрожает твоим подопечным, то, в первую очередь — они сами. — Это как? — не понимал я. — Видимо, для Хранителя ты плохо знаешь, КОГО оберегаешь. Разумные существа на данном этапе развития страдают массой заморочек. В том числе, они склонны ВОЕВАТЬ. Ты знаешь, как это — воевать? — Если ты надеялся меня удивить, то знай — войну я уже видел. Живьем и не раз. В том числе и на этой планете. — А ты знаешь, что у этих комков протоплазмы все веселье еще впереди? Пока они воюют палками, железками и камушками, это зрелище кажется безобидным. Даже забавным. Но ведь прогресс не стоит на месте. И, в военной сфере — в первую очередь. Рано или поздно твои питомцы додумаются до оружия, способного разнести их планету в пыль и прах. И разнесут — по незнанию, чьей-то ошибке, или от недостатка дальновидности. Ведь разумные существа разумны по-разному — даже в рамках одного вида. — Разнести? — повторил я, — нет, я не позволю им это сделать. Говоришь, разумны по-разному? Так я обращусь к наиболее разумным из них. А те, в свою очередь, вразумят остальных. — А если не вразумят? Ведь этих твоих «наиболее» — так мало. — Я найду, через кого убедить их отказаться от страшного оружия. — Ладно. Допустим, убедишь. Допустим, они откажутся. Или вообще перестанут воевать. И через пару-тройку поколений их планета будет перенаселена и захламлена, да так, что вселенские бродяги не позавидуют. Ладно, приучишь ты их беречь природу и размножаться менее интенсивно. А как насчет других ресурсов, количество которых на планете ограниченно? — Научаться перерабатывать собственные отходы, — не слишком уверенно предположил я, — в крайнем случае — освоят другие планеты. — Ты, правда, хочешь, чтобы твои питомцы стали новыми вселенскими бродягами? То-то же. А насчет «научаться», я тоже сомневаюсь. Без войны и ограничивая себя во всем, они, по-моему, в первую очередь сэкономят на новых знаниях. Какой в них смысл? Не лучше ли превратить планету в райский сад? Ты, конечно, можешь им снова подсказать. В очередной раз. Но неужели ты всерьез надеешься, что при таких условиях ОНИ станут такими, же как МЫ? Скорее, эволюционируют в обратную сторону. А потом погаснет или изменит спектральный класс их солнышко и — конец планете со всеми ее обитателями. Так что, дорогой оппонент, ты напрасно тратишь силы. * * * Подопечная планета была — как на ладони. И на ней вовсю кипела жизнь. Первая пушка пробила ядром крепостную стену. Первая фабрика пустила дым из своей трубы. Первый летательный аппарат взмыл в небо. Прочно обосновавшись в этом мире, разум, медленно, но верно, перешел в наступление. И наступление это не могло не радовать. Но, при этом, не мог я забыть о разговоре с Хаосом. Впервые в душе зародились сомнения относительно моей миссии. Ее правильности, ее пользы. Подопечный мир — живой, яркий, энергичный все чаще виделся ОБРЕЧЕННЫМ. Обреченным с самого рождения. Помогал ли в свое время НАМ кто-то — встать на ноги, избежать гибели от равнодушной Вселенной? Не знаю. Как не знаю, сравняются ли когда-нибудь с НАМИ жители подопечной планеты. Хаос говорил, что мои «питомцы» опасны сами для себя. И сами себя изживут, это лишь вопрос времени. Тогда, действительно, для чего я «напрасно трачу силы»? Не лучше ли найти им другое применение? Этот маленький шарик, голубоватый в белую крапинку… Одно мое неверное движение — и обитающие на нем комки протоплазмы не успеют даже испугаться. А в масштабе Вселенной — это ведь такая мелочь… Возможно, ТАК было бы ИНТЕРЕСНЕЕ. А еще интереснее, если придумать для этих якобы разумных существ долгую и мучительную гибель. Интересно, поблизости остались смертельные вирусы? Может быть. Но все это — не мой путь. Я — Хранитель, и это мое предназначение — сберечь этот мир. Дать ему достичь тех высот, на которые он способен. А полезно это или бесполезно — ДЛЯ МЕНЯ не имеет значения. 28–29 сентября 2009 г.