Я вечно сомневаюсь, мне плыть или не плыть? И в шторм – спасут ли всех без выбора, без блата? «Титаника» судьбу я не могу забыть: Плебеи шли на дно, - спаслись аристократы. Но в плаванье иду, авось да пронесёт, И, помня поговорку, что ходим все под Богом, Я верю, талисман любви меня спасёт – И отдаюсь волне, ветрам и непогодам. Обманчиво тиха поверхность океана, Нет никаких примет, чтоб растревожить взгляд… И лайнер белый рад спокойствию обмана, Но мрачен капитан, глотая трубки смрад. Прошёл он, волк морской, немало грозных милей, Не раз спасал корабль в глухой, безвидной мгле. И знает капитан давно коварство штилей, Когда опасней штиль, чем бунт на корабле. Он сдержан и суров, своё он знает дело – Пронзает цепкий взгляд корму и пенный вал, Он точно держит курс, лишь градус вправо – влево, Предчувствует грозу, но духом не упал. Вот океана грудь вздохнула горизонтом, И небо, почернев, слилось с громадой волн… И бросилась на нас гроза ревущим фронтом, И лайнер, задрожав, издал сирены стон. Я только пассажир, как все рождённый в водах, Но, видит Бог, страшусь вновь очутиться в них. Спасай железный борт, от бешенства свободы! В скорлупке корабля молюсь, чтоб рёв утих. Я сердцем рвусь к земле – видать, пора настала – И заклинаю шторм, что рвётся в трюмы к нам: Дай обрести покой заветного причала, Где нет желанья волн, сломать нас пополам. А что я дам в залог спасенья хрупкой жизни? Наверное, всё то, что я не досказал, - И бьёт озноб от волн, не высказанных мыслей, Как за бортом, ревёт во мне девятый вал, Но как увижу вновь вдали желанный берег, Я знаю: эту жизнь начну стократ ценить. И припаду к земле – к моей исконной вере, Где ждёт мой талисман, где мне дано любить.