На подсолнечном масле дымились рога, две дороги слились воедино Нить накала гудела, слезились глаза… На полях птицы жадно клевали зерно, превращая зе граунд в галерею штыков, Драммакор изымал литургию клыков под бесправную жидкую осень Кровеносной дугой, челюстным аппаратом, умирающий строй - хрящевой слог! Сердобольный солдат с обомлевшей рукой, твой изучен закат и проколот иглой Руки страха во рту с червонеющим зайцем, год желтел на глазах, мы считали на пальцах Семенил добрый чёрт, вор упал со скамейки, на веснусщатой почве блестели копейки Корабли раздевались, самозваные, резвые метки, сомневались ли капельки слов В случайности вечности Я жевал корешки мезозоя, заменивши укроп на селёдочный марш. Четвереньки костей и случайных гостей – сексомордых и липких, Как гидролиз кишок и варенья из вишен, кто в зубах нёс мешок… тот уже Жёрдочки – оголённые кисти, такие родственные мысли, окраина всех ткацких слов: Железо – кровь и лом - любовь