Сквозь разрывы семи атмосфер, выжигая просвет междустрочий, выблеск мысли разрядом ампер расставляет надгробия точек. Грохот света летящего в цель, вдох и выдох в позиции равности. Цепенеет пустая постель в очертаниях тлеющей явности. Суть вещей не бывает одна, не считая числом адиафоры. Чья-то совесть все время пьяна - лжет и прячется в облик метафоры. Правят миром сюжет и размер, не размениваясь на личное. Рассуждая в понятиях вер, продаются тайком за наличные. Мониторные строчки, как швы, режут взгляд надоевшим рассказом. Циркуляция звуков в крови фонтанирует нервно экстазом. Ночь-бессонница с миром на «ты», - запирает светило в закате. Где-то в клеточных чувствах толпы и смеются, и плачут эмпаты. Тесен образ с чужого плеча, плавит сердце обидой сатира. Страстный гений, желудком урча, пишет пьесу на стенах сортира. Время лечит выстрелом в память. От виска до виска столетия. Не оставить камня на камне - неизбежный девиз долголетия. На осколки кустарных скрижалей наднебесная плавится грудь. Снова слово в разводах окалин не дает нам спокойно уснуть. Опыт смерти сплавляет родством остывающих в бездне ночей. Эрратирует их естество в симбиозе рабов-палачей.