Иголки, иголка к иголке были ее одеждой, мы их привыкли объединять, елка стояла в них, как в шинели до пят. К ней подошел козел в овчинном тулупе и сапогах. В маленькой, как бы детской пилотке с кокардой погранвойск. Он посмотрел исподлобья и злобно сплюнул. Потом из кармана тулупа достал сигареты без фильтра и одну сжевал. И ушел. Маша тянула маму за руку к елке: – Смотри, Новый год опять! – Пошли, ну какой тебе Новый год, нам в магазин еще в очереди стоять, папа скоро придет. – Не все отжившие формы речи забыты заслуженно, о некоторых пожалеть можно. Они нам напомнят и про забытое содержание. Это связано. Это два молодых человека лет под 30, оба в длинных пальто, к елочке подошли. Они приближаясь беседовали уравновешенно и дружелюбно и даже поддерживали под локоть взаимно то один то другой. Нет-нет. Об однополой любви здесь речь не идет. Хоть это и стало болезнью массовой, последним шансом посредственности. Для них это называлось, как говориться, чужая беда. А просто они познакомились в детстве да так и остались приятели, и много было в общении у них общих тем . – Зябнешь, девчонка?- сказал ей один из них. И теплым овалом высветилось и улыбнулось лицо, и погасло. Она была среднего женского роста. – А как ты сюда попала, что, завезли?- спросил другой. – Пошли, пошли, надо поторопиться, я тебе сам расскажу!- потянул его за собой приятель. Они продолжали свой путь мимо освещенных витрин и первый ему говорил: – Они обитатели прилегающих сфер. Растения то есть, животные. Хоть мы не они а они не мы, мы сосуществуем в одном пространстве. Представь, что животные, сколько их есть, – это твои домашние, а сколько ты видишь растений – все твои комнатные. Да, это вот больше всего похоже. Не стоит к ним обращаться бесцеремонно. Мне показалось, ты выбрал неверный тон. – А что? – Ты не заметил, наверно. Ты видел когда-нибудь лапки ежа? Вот точно такие у ней под платьем были видны. И валеночки на них соразмерные. Уже темнота наступила давно, а люди все пробегали, входили и выходили из магазинов, движение не прекращалось. Приблизилась к ней компания школьниц и школьников: – В лесу родилась елочка...– Федот, про Илью Муромца расскажи… – А где мандарины-орехи-конфеты? – А подарки где? – А игрушки где? – Постойте, я веточку обломаю, домой хочу унести! Ой! – Ты чего?– Электричество! Током бьет! – Да ну тебя, Показалось! – Ну, сам попробуй! – Ух ты, блин! – Послушайте, это, может прикол такой, поставили и пустили ток! – Как? – Ну ее на фиг, пошли! И вот закружился с ветром, а дальше все гуще и гуще, вращаясь и в воздухе завиваясь посыпался снег. Он ей забивался подмышки, прилип в уголках рта, и глаз не давал открыть. Метель ее украшала гирляндами, укладывала на зеленые ветки, но тут же срывала. Вокруг уже не было никого. Поблизости на перекрестке потом появился пьяный, чернея в летящем снегу. Пытался остановить там частника или такси. Какой-то мотор тормозил, наверное, объезжая наледь, и он к нему бросился, выбрасывая скользившие ноги. Но тот не остановился, он снова убыстрил ход и уехал. – Стой! У, блядь сраная, остановись! Потом подевался и пьяный. Снегурочка постояла и потопала в лес.