* * * Земля — это место с видом на Господа Бога. Иногда он ленится, отправляя на службу Дьявола. Правда, по мнению местных поэтов, мысль не нова и убога, Зато отражает точно мысли из-под одеяла, Откуда не видно ни звездного, ни хмурого неба, Но тепло стабильно протекает от пяток до кончика носа, И где бы во снах домашний романтик не был, Он твердо усвоил правило — у Вечности нет износа! * * * …подробности добра не разглашай и планами не мучь календари… купи билет на поезд в третий Рим, сгущая мысль до Бога — не спеша… в Европе человеческой тоска свела лицо под проливным дождем, где белый свет, зажмурясь, молча ждет удара неба в области виска. * * * За жизнь и смерть — проплачено До гробовой доски, Все в этом мире схвачено На ленточку реки. За божью милость держится Обрубок бытия, Во тьме кромешной ежится Желток для бела дня. * * * Времена пустеют, и множится тишина В сторону, куда сердце еще в пути. И мясистым солнцем мир интригует весна, Поднимая на крылья все, что на свет летит. Не познать иного, что нам под небом дано, Где в знаменателе — тьма, а в числителе — свет. За невымытым после русской зимы окном Тихо убывает жизнь между «да» и «нет»... Владимир МОНАХОВ (Братск, Иркутская область) — Чем для Вас привлекательно восьмистишие как стихотворная форма? — Возможностью малым набором букв, звуков и строк изложить свои чувства и ощущения, которые хороший читатель сможет домыслить, продумать и заново перепеть своими словами за пределами стихотворения. Для этого восьмистишие должно быть напористым, мускулистым, острым на язычок, эмоционально и по содержанию тянуть даже на роман. Многим русским поэтам это удавалось и удается. — Какие Ваши любимые восьмистишия у других поэтов? — Любимых много! Перечисление займет немало места. Но вот когда-то запали в душу и помню долго-долго такие строки Кирилла Ковальджи: Я отцовскую чайную ложечку серебряную давно засунул в ящик и не пользуюсь ею. Чем-то мне неприятны вещи, спокойно пренебрегающие временем, запросто переступающие через своих владельцев... или это: Опять перестрелки и взрывы, опять в тупике мудрецы. История несправедлива — границы горят, как рубцы. И, если врачующий раны, от нас отвернется Христос, столкнутся народы и страны и пустят себя под откос... Десять лет назад открыл для себя и до сих пор не забываю мощное стихотворение Валерия Прокошина, хотя оно и разбито автором на большее число строк: Провинция — убогие места: Тысячелетье варварства и чуда. — Кто здесь живет? — Наверное, Иуда. Сады... церквушка... кладбище... Верста. Провинция — библейские места: Здесь век пройдет, пока воскреснет слово. Сады... церквушка... кладбище... Голгофа. — Кого распяли? — Кажется, Христа. Это же русская библия, которую талантливый Валера пересказал двумя катренами. Ни одному автору Книги книг не удавалось сказать так сильно. журнал "Дети Ра" номер пять