ПО ВОЛНАМ ПАМЯТИ * * * полезно сеять хлеб бесполезно воспевать сев полезно растить хлеб бесполезно воспевать рост полезно жать хлеб бесполезно воспевать жатву полезно есть хлеб бесполезно воспевать процесс еды оооооооооооооооооооооооооооооооооо Но все, что посеял, вырастил, сжал, — съели, а бесполезные песни остались! * * * Без одного — не бывает второго... Без Иисуса Христа не было бы Иуды. Христос научил нас любить ближнего своего, А Иуда научил — разлюбить. Как трудно не сопротивляться злу насилием, Как больно накормить собой голодных львов... веры. * * * Смешивал мысли и хлебные крошки. Подавлял желания и давил тараканов. Расшатывал мир в поисках устоев. Грешил раем и мыл полы в аду. И все это ради стихов — плохих и хороших… * * * Слабое место природы — мужчины. Слабое место мужчин — поэты. Слабое место поэтов — женщины. Слабое место женщин — звукобуквы стихов… * * * Да что вы раскричались: «Диктатура! Диктатура!» Вы ей сопротивляетесь?! Не сопротивляетесь!!! Так значит, никакой диктатуры и нет! Диктатуру ощущаешь, когда Сопротивляешься, хотя бы Мысленно… * * * Бог — червь, Бог — раб, Бог — царь, Бог — поэт. Это Всевышний упорно Продирается к правде Своего лица. Но червь — не бог! Но раб — не бог! Но царь — не бог! Но поэт? Моя соцсреда Призрак недостатка Бродит по России… Евгений Брайчук Я живу среди людей, которых не волнует падение акций на бирже ценных бумаг, а также не беспокоит рост цен но они вздрагивают и поеживаются, когда слышат от диктора московского радио об очередном неурожае картофеля и неуклонном повышении стоимости булки черного хлеба... Только при этих цифрах у людей, среди которых я продолжаю жить, сжимается сердце, а душа уходит в пятки, где от долгого хождения за хлебом насущным ее растаптывают в кровь. * * * За щекой берега раскатистые волны на шершавом языке моря сладостно перекатывают каменные соленые леденцы… Послание Евгению Степанову «я остался пунктиром» Е. С. кто-то в поэзии полное собрание сочинений, а кто-то поэма, кто-то крохотное стихотворение, а кто-то всего лишь оборвавшаяся строка, кто-то запятая или даже точка... А я в поэзии — тишина. Кто-то слышит меня, читатели мои? * * * Чтобы люди крепче Врастали в планету, Их закапывают В шар земной После смерти. А они разрастаются Корнями воспоминаний, Чтобы верхушками Дерев щекотать Пятки неба. Владимир Монахов — поэт. Родился в 1955 году в городе Изюм Харьковской области. Окончил Иркутский государственный университет по специальности «журналист». С 1982 по 2002 год работал собкором областной газеты «Восточно-Сибирская правда» в Братске. С 2002 года — главный редактор программы новостей на ТРК «Мы». Автор 13 сборников стихов и прозы. В 1998 году стал дипломантом конкурса русского хайку, который проводили «АиФ» и посольство Японии в нашей стране. Владимир МОНАХОВ (БРАТСК, ИРКУТСКАЯ ОБЛАСТЬ): — Дайте дефиницию верлибру! — Возможна ли рифма в верлибре? — В чем отличие короткой прозы от верлибра? — Для меня верлибр — это такой текст, который можно все-таки напевать. А петь можно, когда есть внутренний ритм поэтического слова. Любой свой верлибрический текст я готов пропеть без труда, хотя довольно редко это делаю. Но твердо знаю, что это моя песня — был бы слушатель! Как когда-то на фестивале я почти пропел эту историческую справку, составленную в пять часов утра на квартире поэта Ильи Фонякова. Санкт-Петербург, Малая Посадская, дом номер восемь. В пятницу, 22 апреля 2005 года от рождества Христова, На XII фестивале русского верлибра В музее Анны Ахматовой на Литейном Было установлено два микрофона: Один для больших, Другой — для маленьких поэтов. Но первый микрофон работал со сбоями, И потому большинство авторов Выходили к микрофону для маленьких. — Мы знаем свое место, дорогая Анна Андреевна! Конечно, песня моя из-за отсутствия музыкального слуха больше напоминала рэп, но принята слушателями была «на ура». В связи с этим хочу сказать, если в верлибре пробивается внутренняя рифма, то избегать ее не надо, хотя и злоупотреблять, думаю, не стоит. Рифмы оставляю для других форм стихосложений и других поэтов, которые делают это лучше, чем я. Я сталкиваюсь с тем, что в России верлибр все еще на подозрении. Когда-то в Братске Евгений Рейн кричал мне в лицо, что незачем писать верлибр: русская поэзия молода, в русском языке есть еще много места и времени для регулярного стиха. Он говорил это в унисон с другими русскими поэтами, которым по-прежнему не дает покоя верлибр, поэтому они не упускают возможности сказать свое гневное «нет» свободному стиху, продолжая политику если не тотального запрета, то обязательного ограничения. Вот и на заседании круглого стола, который прошел несколько лет назад во время летнего Байкальского фестиваля поэзии, Александр Кушнер был категоричен: «Верлибр хорош только изредка!», продолжая в унисон антиверлибровую политику близкого ему по духу Иосифа Бродского, хотя Нобелевский лауреат верлибром изредка баловался. Олег Хлебников развивал мысль филолого-идеологически, настаивая, что русский язык еще не исчерпал своих возможностей до того, чтобы верлибр стал вдруг столь же обязательным. Евгений Евтушенко со свойственным ему апломбом доказывал мне, что по-настоящему свободным стихом могут пользоваться только поэты, которые полностью освоили грамматику поэтического мастерства в области регулярного стиха, и закреплял свой тезис примерами из известных только ему авторов. Но я Евтушенко не поверил, поскольку масса его рифмовок часто далека от поэзии и является зарифмованной прозой. А верлибров Евгения Александровича я не читал. И тут я подхожу к вопросу: в чем отличие короткой прозы от верлибра? Проза, какая бы малая она ни была, все время нуждается в романном продолжении. Верлибр же с самой первой строчки стремится к пулевой дырочке в мишени: палач-левша чувствовал сердцем как с каждым выстрелом в головы осужденных на смерть наган становился легче на девять граммов Прошу прощения за ненаучные ответы на теоретические вопросы журнала.