Стольный град меж тем в смятенье Ждал царёва возвращенья. Слухи тёмные дошли От самих границ земли. Бабы дух переводили И друг другу доносили, Что с собою царь привёз Из далёких стран обоз. А в обозе чудо-юдо (Дуры звали так верблюда), И имеет сей гибрид Два горба и наглый вид. Меж горбами две нахалки, Две весёлые хабалки, Раскорячившись сидят И окрестность матерят. Курят, пьют и страх наводят, Всё живое их обходит. Царь с поникшей головой Едет рядом сам не свой. В целом же явленье это Знаменует конец света. И присылка сих плядей - Кара неба для людей. Хоть бояре бабьи вздоры, Их досужьи разговоры Почитали все за блажь, Но и их пробрал мандраж. Ну как царь припомнит сдуру Кем был ввергнут в авантюру? Ну как всем устроит он Энергичный пропистон? И бояре все с томленьем Ждали царского явленья. И из них уж не один Приготовил вазелин. Вдруг пронёсся слух в народе: Царь с обозом на подходе! И народ простой и знать Вышли все царя встречать. Вот бояре, взяв гребёнки, Расчесали бородёнки И у царского крыльца Стали ждать царя -отца. Появился царь с обозом, И бояре всем колхозом Закрестились, шапки сняв, Словно чёрта увидав! И собаки все завыли, Дети на руках заныли, Бабы бедные в слезах Только и сказали "Ах!" Мужики же тихо, мрачно, Матюкнулись разом смачно- Поразились до того. И ведь было от чего! Царь их, славою увитый, Ехал сбоку, как побитый. Впереди же как напасть, Шла неведомая страсть. Вид, конечно, экстремальный! Чудо с мордою нахальной Через площадь нагло прёт И презрительно жуёт. Меж горбами сей химеры Поместились две мегеры. Ужас этот, как он есть, Мог не каждый перенесть. Подошёл верблюд и дельно Стал плевать в бояр прицельно. И бестактностью сей он Был навеки заклеймён. А мегер от злости пёрло: Им промежности натёрло! На верблюдах путь, ей -ей, Не привычен для плядей! Вот Бубчак, кряхтя, слезает, Стринги в попе поправляет, Сиськи, что торчали врозь, Совместить кой -как пришлось, Огляделась, почесалась, Меж зубов поковырялась, И, оправив свой убор, На бояр стремит свой взор. И бояр от страха крючит: К ним Бубчак идёт их дрючить, Воли царственной полна! С ней плядина Цей Тли На. Строй бояр оторопелых Обошли бабёнки смело, И, серчая в этот раз, Им Бубчак даёт приказ: "По примеру всей Европы Яйца, бороды и жопы Мыть с шампунем раз в три дня! И -смотрите у меня! Вид у вас какой -то глупый! Стразами расшить тулупы! Шмотки от Готье носить И тусить, тусить, тусить!" Так всю Русь Бубчак сурово Повернула к жизни новой И с плядиной Цей Тли Ной Удалилась на покой. Только лишь тогда бояре Вспомнили о государе. Кинулись к нему спрсить: Правда ль надо им тусить? В краткой речи эпатажной Царь покрыл многоэтажно Их самих, всю их родню, Участь горькую свою, Вспомнил мира окаянство, Помянул недобрым пьянство И в конце поведал так, Кто есть Ксения Бубчак. И, махнув в досоде плетью, Он уехал. "Лихолетью На Руси, видать, бывать!"- Весь народ решил и знать. Так и вышло. Опустилась Тьма над Русью и сгустилась. Всё у них пошло не так С царством Ксении Бубчак. Низость душ вдруг стала модной, Пошлость сальная -доходной, Наглость стала счастьем вдруг Беззастенчивых хапуг. Подлость, свинство роковое, Чванство жирное и злое И цинизм, их общий друг, Омертвили всё вокруг. Честь изгнав и благородство, Расцвело одно уродство Дураков и праздных дур Под названием Гламур. Всё фальшивое, кривое, В блёстках, страшно дорогое, Заморочило мозги Всей духовной мелюзги. Эта публика типично Так бодра и энергична, Что повергла остальных В трепет перед мненьем их. Если лапти и онучи Кто -то носит не от Гуччи, То обструкции, пардон, Избежать не смог бы он! И в гламурной жиже мёртвой Гибнуть стал народ упёртый, Позабыв в конце концов Веру дедов и отцов. Ну а царь? Чего бы ради Он смотрел, как эти пляди, Этот весь гламурный сброд Охмурял его народ? Неужели всю заразу Он не мог прихлопнуть сразу, Крепкой утвердив рукой В царстве благость и покой? Разве он чего боялся? Иль умом не отличался И не видел гиблый след Тех злокачественных бед? Тут загадка! Всё он видел, Всё душою ненавидел, Но вдруг как -то ослабел И остался не у дел. Нет бы Русь обезопасить - Предпочёл он тихо квасить, Понадеясь на авось, Как у нас уж повелось! И со странным небреженьем Зрил плоды он разрушенья, Словно небу дав обет Русь вести дорогой бед. Склонность к самоистязанью - Вроде нашего призванья. Впрочем, русский человек Тем и славился весь век. И похабно и могуче Объявился тесной кучей В довершение невзод Нью -боярства ушлый сброд. Меднолобые, лихие, Их утробы как стихии Поглотили в страшный час Все богатства царства враз. Как же это нью -бояре Так надули государя, Ну а сним и весь народ? Кто теперь их раберёт! Говорят, мотив решенья- Эффективность управленья Крайне низкою была И развиться б не смогла! Мол, без нью -боярской хватки Пребывала б Русь в упадке. Царь же был поверить рад В этот плядский постулат. Он, с похмелья весь болящий, Подписал рукой дрожащей И с тяжёлой головой Тот указ свой роковой. Что Руси доход давало, Что народ всегда питало, Керосин весь и металл Царь по пьяни распродал Да за несколько полушек! Так что сотня мандавошек Поразила мир весьма, В Лондоне купив дома! Англичане, окуевши, Их, урвавших и осевших, Полюбили всех в момент, Получая свой процент. Сам король в припадке счастья Им лобзал филейны части, Ибо предвкушал, подлец, Скорый всей Руси конец. Много нанесла увечья Эта слякоть человечья! Их бессовестный разгул Веру в царство пошатнул. Девки все вдруг захотели В потаскухи иль модели, Чтоб гламурной жизни ток Мимо их бы не протёк. Пацаны же все задиры Захотели в рэкетиры, Чтоб с утра купцов гонять, Ну а вечером гулять. Те же кто послабже телом, Дурь курили между делом, И поганой анашой Провонял сортир любой. Баб -писательниц романов Развелось как наркоманов. Эта смесь соплей и грёз Погубила тьму берёз. Только в глубине народной, Под завалом хрени модной, Жил надежды огонёк, Что несчастьям минет срок. Что живёт в своём уделе, Всё в трудах и всё при деле Князь Путёвый господин, Благородный дворянин. Он живёт без всякой славы Средь зелёныя дубравы, Но как нравственный закон Был растоптан, знает он. И когда судьба назначит, Меч возьмёт свой и поскачет. И, покинув свой удел, Остановит беспредел. Нью -бояре же глумливо Над надеждой сиротливой Лишь смеялись: всё давно Было там предрешено. Окромя забот державы И своей поддержки славы, У Бубчак в ночной тиши Было дело для души. Это действо возбуждало И интим ей заменяло (Сразу мы оговорим: Плядство -это не интим). Короли ей в знак почтенья, Своего благоволенья И признания заслуг Подарили ноутбук. Ноутбук был наворочен Чрезвычайно, даже очень. Свойство ноутбук имел: Разговаривать умел. То есть если постараться К ноутбуку доебаться, Ноутбук, как верный друг, Излагал всю правду вдруг. И Бубчак к средине ночи, Потусив что было мочи, Когда тихо всё вокруг, Свой включала ноутбук. "Слышь ты, тормоз, отвечай -ка! Это я, твоя хозяйка! Подключай свои все ты Навороты и понты! Не мели, смотри мне, вздору, А то дам по монитору! Кто, ответь мне поскорей, Всех гламурней и бодрей?" Глядючи на эту дуру, Тот кривил клавиатуру И цедил куда -то ввысь: "Ты гламурна. Отъепись." И Бубчак от счастья прыгать, Челюстью своею двигать И, взопрев, уже потом Забывалась тяжким сном. В развлечениях публичных, Часто очень неприличных, Ксения Бубчак была Креативна и смела. Вот одна её потеха: Собрала она для смеха Девок, юношей с гнильцой В дом прозрачный на постой. И всего им было дела, Чтоб толпа на них глазела. Стали это называть Скотобазой номер пять. Заставляла их позорно Спариваться поднадзорно, Продвигая грань искусств Возбужденья подлых чувств. Тут её мамаша тоже Захотела стать вельможей. Оказалось, много в ней Государственных идей. Сей бабёнке энергичной, Ушлой, вёрткой, эксцентричной, Показалось, что она Быть политиком должна. Что ж такого? Если дуру Поместить в номенклатуру, Это ж всё равно, что как Если б там сидел дурак. И Бубчак не как попало Ей местечко приискала: Предложила должность в дар Представителя хазар. Но хазары, губы шире От обиды растопыря, Вдруг упёрлись: нет и всё! Не хотим мы, мол, её! Мы народ степной и гордый, Не желаем этой морды. Сами сыщем без тревог, Кто бы нас представить смог. "Цыть, -сказал им царь вполпьяна,- Эта баба без изъяна! Выдаёт хазарку в ней Форма ног всего верней". Плюнув, те вопрос решили, Но обиду затаили. Время, может быть, придёт, И она ещё всплывёт. Послесловьм катаклизма Цвёл цветник либерализма На российском пустыре, Словно розы в декабре. Было бы несправедливо Обойти здесь молчаливо, Кто бы что ни говорил, Несколько типичных рыл. Борька Кучерявый смачный Многоженец однозначный, Был меж еплями канюч, Рефлексивен и вонюч. А Пуньковский бесноватый, Колумнист придурковатый, Ядом собственных чернил Чуть себя не отравил. Ветхий Глюксман, пидор гнойный, Из Парижа кот помойный, Злой философ, мелкий жлоб И отменный русофоб, Проповедовал, ублюдок, Что Россия -предрассудок И что лучший её путь - Вдруг исчезнуть как -нибудь. Стриптизёрше Стародворской, Преданной стране заморской Всеми фибрами души, Были здесь нехороши Ни людишки, ни природа, Ни любое время года. Обнимая гладкий шест, Выражала свой протест, Ибо тело обнажала И честной народ пугала С тем, чтоб он прочёл по ней Ужасы грядущих дней. Что -то в них такое было, Что народ от них тошнило, Хоть являл собой сей сброд Прогрессивных сил оплот. "А царевна молодая, Тихомолком расцветая, Между тем росла, росла, Поднялась и расцвела. Белолица, черноброва, Нрава кроткого такого, И жених сыскался ей "- Некто Боря Моисей. Впрочем, сам он был не местный, Никому там не известный, Всех подробностей объём Знала лишь Бубчак о нём. Говорила, что он стройный, Сексапильный и достойный. И царевне будет друг И заботливый супруг. Всё приданое, что было, К нью -боярам как -то сплыло, И царевне, мол, не стать Женихов перебирать. Царь же в диком изумленье Пожелал знать разъясненье, Где сто сорок теремов, Семь торговых городов? Нью-бояре же умильно Разъяснили ему стильно, Как он сильно был не прав, Где -то что -то подписав. В результате всех обрядов Пара сундуков нарядов У царевны только есть Да ещё девичья честь. Царь, не в силах разобраться В сути гнусных махинаций, Как всегда, махнул рукой И опять ушёл в запой. Хоть царевна кротким нравом В мире славилась лукавом, Но характер -то, ей -ей, Твёрже стали был у ней. Всё давно уж примечала И прилежно посещала, Странной предана мечте, Втайне секту карате. За красою бесподобной Дух скрывался благородный, Острый ум уж распознал, Кто Россию обглодал. Знала, времени теченье Явит всем предназначенье, С чем пришла она на свет: Чтобы Русь спасти от бед. * * * * * * * Продолжение следует!