Шариковая ручка в маленьких детских пальцах аккуратно выводила буквы, которые складывались в простые предложения в расчерченной в линию тетради. Роме нравилось делать домашнюю работу. Ему вообще нравилось учиться. Хоть он и ходил всего в первый класс, уже делал большие успехи по сравнению с другими детьми. Домашние задания им начали задавать совсем недавно, и для него это был еще один повод показать свою усердность. Оторвав взгляд от тетради, он посмотрел в пожелтевший от старости учебник и продолжил писать дальше. Чистописание ему давалось хуже, чем другие предметы. Непослушные буквы так и норовили подпрыгнуть от строчки или наклонится в другую сторону, и поэтому он старался, как только мог, и выводил гласные и согласные медленно и внимательно. Рома сидел за большим обеденным столом с облезшей по краям краской, так как специального стола для уроков у них не было. В детской комнате и так стояло три кровати и огромный шкаф, в который можно было спрятать, наверное, целую роту, а в зале за другим столом занимался Лёнька, его старший брат. Он ходил уже в шестой класс и вечно заваливал весь стол грудой учебников и книг. Рома время от времени начинал качать ногами и слегка закусывать губу от усердия. Внезапно на кухню ворвался Валера с пластмассовым солдатом в руках и начал скакать от стола к столу, изображая акробатические кульбиты своей игрушкой. Рома рассержено посмотрел на младшего брата, но ничего не сказал и продолжил писать дальше. Он ,вообще, слегка недолюбливал Валеру: между ними была разница всего в два года, и в его возрасте Рома уже читал книги, при чем не какие-нибудь детские сказки, а "Трех Мушкетеров" и "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо", вместо того чтобы бегать по дому и отвлекать старшего брата от учебы. К тому же Валера - самый младший ребенок в семье и, как чаще всего бывает, самый избалованный, любая его прихоть исполнялось в самые короткие сроки. Хотя Рома вообще не был капризным и редко что просил у родителей, его это очень сильно обижало, но он предпочитал об этом молчать. Из коридора послышались шаги, и в дверном проеме появился невысокая молодая женщина в домашнем халате. - Рома, ты скоро заканчиваешь? - спросила она, включая кран и начиная мыть руки. - Обедать уже пора, Лёня уже закончил, да и папа вечером приедет с города уставший, мне надо успеть приготовить ужин. Рома молчаливо кивнул головой и посмотрел в учебник, оценивая сколько времени у него уйдет на оставшуюся пару строчек. - Минут пять, мам. - Хорошо, я тогда уже поставлю суп греться, а ты, как закончишь, сходи во двор и скажи Лёне, что скоро обедать. - мать, вытерев руки полотенцем прошла к холодильнику. Рома еще раз кивнул и продолжил аккуратно выводить буквы. Закончив, он собрал тетради и пару тонких учебников и сложил их в рюкзак. Выйдя во двор, Рома осмотрелся по сторонам, но старшего брата ни где не было видно, и он решил не звать его, а пойти поискать, все равно мать накроет на стол не раньше чем через пятнадцать минут. Они жили в небольшом домике, который стоял почти на границе леса в военном санатории, где служил их отец. Прямо перед домом раскинулся заасфальтированный дворик метров десяти в диаметре. Прямо возле выезда со двора стоял их старенький отечественный микроавтобус. За асфальтом начиналась густые заросли из травы и развесистых кустов, из которых коричневыми исполинами поднимались сосны, сплетавшие далеко вверху свои ветви и укрывая дворик естественной тенью. По зарослям Рома боялся ходить, так как не раз видел змей, выползших из буйной зелени погреться на солнышке. Его детское воображение рисовало сотни переплетающихся гладких чешуйчатых тел скрытых под густой листвой, которые так и норовят укусить глупца, сунувшегося в их владения. Обойдя дом по широкой вытоптанной тропинке, Рома подошел к месту где, как он думал, должен быть Лёнька. Прямо за домом, на стволах трех стоящих рядом сосен, невысоко над землей братья сколотили своеобразный штаб из досок, в который можно было попасть только через люк, находящийся в центре крыши. Здесь они проводили большую часть своего времени, придумывая различные игры или попросту читая. Взяв сухую ветку, лежащую под ногами, Рома постучал в стенку штаба. - Лёнька! Мама кушать всех зовет. Из люка показалась темноволосая голова старшего брата, поправляющего очки. - Уже иду. Блин, одному даже посидеть спокойно не дают. Что-то бурча себе под нос, Леня вылез из люка, закрыл его на навесной замок и ловко спустился по стволу сосны. Рома дождался брата, и они отправились домой. После обеда, он как обычно уселся на свой любимый стул, стоящий возле окна на веранде, и погрузился в книгу с головой, не обращая внимания не бесившегося рядом Валеру. Книги давали ему то убежище, которого ему порой так не хватало в жизни, он упивался каждым моментом чьих-либо приключений, представляя себя на месте героя. И каждый раз было так тяжело возвращаться в обыденную реальность, где кроме школы и дома он почти ничего не видел. К вечеру, когда на улице уже начинало темнеть, приехал из города папа с большими пакетами покупок. Все братья выбежали его встречать и с любопытством заглядывать в пакеты, что же интересного он привез из города. В коридоре пахло целлофаном и свежим воздухом вперемешку со странным запахом дороги, которым постоянно пахла куртка отца после долгих поездок. Этот запах уже давно ассоциировался у Ромы с чем-то новым и интересным, ведь пакеты, которые привез отец, могут скрывать в своих недрах что-то и для него. - Так! Ну-ка не лазьте, сейчас все разберу, тогда увидите, - Мать отогнала любопытных братьев от пакетов и отнесла их на кухню. Отец, заговорчески подмигивая, подозвал всех к себе и достал из внутреннего кармана три шоколадных батончика. Братья с радостью похватали угощения и, поблагодарив, бегом отправились в свою комнату. Лёня с Валерой тут же развернули обертки и, с удовольствием, начали уплетать батончики, а Рома спрятал свой под подушкой. Он, конечно, очень любил сладкое, просто ему нравилось дождаться момента, когда шоколадку нестерпимо захочется съесть. Да и мысль, что у тебя лежит в заначке батончик, всегда грела душу. Братья уже покончили со своими шоколадками, и Лёня, собрав обертки, пошел на кухню выкидывать их. - Миша! Ты опять детей балуешь! Я сколько раз говорила: не давать им на ночь сладкое, теперь их не уложишь! - послышался с кухни голос матери, и Лёня бегом вернулся в комнату. После ужина им разрешили подольше посмотреть телевизор, ведь завтра была суббота и в школу вставать не надо. Перед сном Рома еще раз запустил руку под подушку и, потрогав чуть растаявший батончик, переложил его в тумбочку, где было попрохладнее. На следующий день он проснулся рано, за окном только-только забрезжили первые неуверенные лучики рассвета. Все остальные братья еще спали, лишь из кухни раздавались тихие голоса родителей и приятный запах жареных сосисок и яичницы. Достав книгу из стоящей рядом тумбочки, он придвинулся ближе к окну и опять погрузился в таинственный мир прерий и диких мустангов Джека Лондона. Зачитавшись Рома не заметил, как пришел отец будить всех на завтрак. После еды все, как обычно, занялись своими делами: мама осталась на кухне убирать со стола и готовить обед, папа, как всегда, пошел копаться в машине, Лёнька засел за игровую приставку, Валера уселся рядом с ним, канюча и прося дать и ему поиграть. Рома опять вернулся к книге, но дочитав очередную главу, вспомнил о своем батончике и понял, что сейчас настал тот самый момент. Он достал шоколадку из тумбочки, ожидание этого момента еще сильнее усилило желание её скушать. Жадно развернув обертку, прилипающую к растаявшему шоколаду, он только собрался укусить, как в комнату вбежал Валера и увидел батончик в его руках. - Ты где взял? -Валера жадными глазами уставился на аппетитный батончик в руках брата. - Это вчерашняя. - Дай мне тоже укусить! -младший брат подошел ближе и протянул руку. - Ты свое уже съел! - Рома завернул шоколадку в обертку и убрал за спину. - Ну пожалуйста! - Валера как всегда состроил жалостливое выражение лица. - Ладно. - Валера отломил маленький кусочек и протянул брату, тот жадно схватил и закинул в рот. Как только Рома опять собрался откусить, брат опять заканючил. - Дай мне еще! - Хватит! Я тоже хочу! У тебя вчера было! - Ну дай! Ну дай! Ну дай! - голос Валеры уже срывался на хныканье. - Я же сказал - нет! На какое-то мгновение Валера замолчал, и в его глазах промелькнула искорка хитрости, несвойственная пятилетнему ребенку. Через секунду воздух разорвал надрывный плач, и в комнату вбежала обеспокоенная мать. - Что случилось?! - Он у меня ш-ш-ш-шоколадку забра-а-а-а-а-л! - не унимался Валера и указывал на Рому пальцем. - Так, зачем ты так сделал! Немедленно отдай обратно! - даже не разбираясь, мать вступилась за младшего. Рома хотел ответить, что конфета его, но слова оправдания застряли в горле, его душила обида и предательские слезы, казалось, вот-вот потекут из глаз. Он лишь сильнее сжал батончик и рассержено опустил голову. Мать подошла вплотную и, выдернув из рук Ромы шоколадку, отдала ее Валере. - И что бы больше такое не повторялось! Тебе понятно, иначе ремня получишь! - договорив, мать развернулась и вышла из комнаты. Валера стоял посредине комнаты с зареванным лицом, но с ехидной улыбкой, дожевывая его конфету. Рома еле-еле борол в себе желание встать и стукнуть брата прямо по его ехидной морде, что бы раз и навсегда показать - кто тут старший. Но он прекрасно понимал, что и в этой ситуации мама встанет не на его сторону и, быть может, воплотит свою угрозу, хотя до этого Рому ни когда не били ремнем. Но все же перспектива пугала. Что бы скрыть подступившие слезы и не показать брату слабость, он отвернулся к стене и накрылся одеялом. Но тут невидимые плотины прорвались и по щекам побежали соленые ручейки. Рома старался не всхлипывать, но плач крепко сжимал горло, и из груди вырывались сдавленные вздохи. Внутри он поклялся, что когда-нибудь отомстит Валере за все детские обиды. * * * Стоял очередной жаркий день, какими, впрочем, были и все дни в середине лета на юге. За несколько лет, маленький курортный поселок с военным санаторием оброс гостиницами и пансионатами разного уровня, превратившись в довольно популярное место отдыха для Россиян. На маленьком каменистом пляже в виде полумесяца теперь негде было ступить. Всевозможные бары и кафе на набережной днем были забиты обгорелыми и перегревшимися на солнце людьми, отдыхающими в тени и медленно потягивающими пиво или соки. Вечером же они превращались в шумные дискотеки, грохот которых не утихал почти до рассвета. Солнце пекло очень сильно, даже пробивающиеся сквозь листву деревьев лучи заметно припекали кожу. Рома стоял возле небольшой палатки с разными подарками и сувенирами в торговых рядах, рядом с аллеей по пути к морю. В этом году ему исполнилось восемнадцать, и он уже перешел на второй курс военного училища, куда их отправила мама, потому что не могла тянуть их учебу в гражданском университете одна. Отец, наверное, не одобрил бы этого. Он вообще не хотел, что бы кто-нибудь из сыновей шел по его стопам и становился военным. Но теперь у них просто не было выбора. Восемь лет назад он не вернулся из Чечни. Все, что от него осталось, это письмо от главнокомандующего Северокавказским Военным Округом и орден в виде серебряного креста в красной коробочке. Ну и посмертная пенсия от государства, которой только и хватало, чтобы нормально питаться и одеваться. Роме до сих пор снились его похороны, и закрытый цинковый гроб, как будто в усмешку покрытый триколором - символом "свободной" России. Все-таки время хороший врач и оно со временем стерло из памяти грустные воспоминания, оставив только приятные моменты из детства. Рома был на каникулах уже месяц и подрабатывал матросом-спасателем на местном причале. Недавно он увидел девочку в спортивном лагере, который находился как раз рядом с их домом. В этот лагерь каждое лето приезжала Ростовская команда по спортивной гимнастике для тренировок под открыт небом. Девочка была младше его года на два. Рома вечерами ходил на дискотеку в военном доме отдыха, где и увидел её, танцующей среди подружек. Она двигалась очень грациозно, длинные каштановые волосы расплескивались волнами по воздуху при каждом ее движении. Рома смотрел на нее как завороженный несколько минут, пока гимнастка не поймала его взгляд. Он смущенно отвернулся и понял, что девушка глубоко запала ему в сердце. Все следующие дни он мог думать только о ней, постоянно вспоминая ее ярко зеленые глаза и приятную улыбку. После этого вечера, Рома начал ходить к ним в лагерь, к тренировочной площадке, и часам тайком наблюдал за тем как она тренируется. Несмотря на свои восемнадцать лет и жизнь на раскованном юге, он еще ни разу не встречался с девушкой. Конечно, в школе были девчонки, которые ему нравились и которым он нравился, но тогда он уделял внимание лишь учебе. Да и был очень застенчив, в отличие от младшего брата, который уже направо и налево крутил романы в свои шестнадцать. К тому же, по его мнению, у настоящего мужчины должна быть одна любовь в жизни, который он должен посвятить всего себя. И сейчас он понял, что это девочка - это именно она и есть. При одном взгляде на нее внутри все замирало, и казалось как что-то большое и теплое начинало двигаться в животе, голова немного кружилась, а мысли начинали беспорядочно носиться в голове, как стрекозы в небе летним вечером. Рома уже несколько раз пытался к ней подойти и познакомится, но постоянно останавливался на полпути, понимая, что не сможет связать и двух слов и будет выглядеть очень глупо. Тогда у него и созрел план купить какой-нибудь подарок. Как он позже узнал, ее звали Сусанна. Она была родом из Финляндии, куда уехали из России ее родители. Но училась Сусанна в Ростове-на-Дону в спортивной школе. Как он думал, в Финляндии нет такого экзотического моря с богатой фауной, и какой-нибудь красивый морской сувенир ей очень понравится. И вот он стоял возле палатки и выбирал. Прямо перед ним было разложено огромное множество различных ракушек, красивых высушенных рыб, расписанных камней и прочих сувениров. Продавец выкладывал новую партию товара на полки и Рома увидел очень красивую шкатулку, сделанную из двух перламутровых раковин размером с ладонь. Внутри она была покрыта приятным красным бархатом и моментально приковывала взгляд. Цена, конечно, была высокая порядка трех с половиной тысяч. Но ведь у него были деньги, которые он заработал спасателем. Продавец упаковал шкатулку в аккуратную коробочку, и Рома взял вдобавок красивые бусы из разноцветных полированных камней и пару браслетов, чтобы шкатулка не была пустой. Купив по пути несколько роз, он окрыленный побежал домой, с нетерпением ожидая наступление вечера. Когда часы показали девять, а на улице стало темнеть, он принял душ и надел самые лучшие джинсы, которые у него были, и кристально белую футболку. Надушившись Ленькиным одеколоном, он стоял перед зеркалом, высматривая какие-нибудь недочеты во внешнем виде. - Ого! Куда так принарядился? На свиданку? Ты че, девчонку себе нашел? - послышалось из-за спины, и Рома увидел в зеркале отражение младшего брата. Немного подумав Рома решил попросить брата о помощи. У него созрел небольшой план, о том как лучше преподнести подарок и Валерина способность находить общий язык с девушками могла тут очень помочь. Конечно если бы был кто-нибудь другой, кого можно было бы попросить об этом, то Рома непременно бы воспользовался чьей угодно помощью, кроме брата. Но друзей в поселку у него было мало, да и те почти все разъехались по крупным городам. - Валер, мне твоя помощь понадобится сегодня. Поможешь? - Смотря что? - Ну, короче мне девушка одна нравится. Ты ее знаешь, это Сусанна с лагеря. Мы, как бы так, не общались ни разу. - Рома пригладил волосы рукой, смотря на себя в отражение. - Хочу с ней познакомиться. Я тут подарок небольшой подготовил, сможешь подойти подарить? Сказать, что от меня. Рассказать там про меня немного, а потом я подойду к ней с цветами. Думаю, так должно получиться. - Да конечно, без вопросов! А сам-то что? Слабо! Ха! Ладно, не ссы, передам, а че там за подарок? - Валера с любопытством заглянул в пакет. - Да сувенир сегодня купил. - Дорогой? - Нормальный. - Ну сколько? А то вдруг по дороге разбабахаю. - Я тебе тогда голову оторву. Я полторы зарплаты потратил! - Рома повернулся и отставил пакет с подарком подальше от брата. - Да ладно! Я пошутил! Не парься - передам. Через полчаса они вышли на дискотеку, которая проводилась возле главного корпуса санатория. Это была небольшая бетонированная площадка под открытым небом, обнесенная забором из металлической сетки. Будка ди-джея была сделана в советском стиле из белого кирпича. Контролерша на входе их хорошо знала и, широко улыбнувшись, пропустила бесплатно. Валера тут же отправился к небольшой компании ровесников, которая стояла возле ограды дискотеки и шумно что-то обсуждала. Рома остался стоять возле лавки, на которой лежали пакет с подарком и букет роз. Он постоянно смотрел на вход, с нетерпением ожидая появления Сусанны. Когда дискотека уже была забита так, что пришлось взять пакет и цветы в руки, Рома заметил у входа небольшую группу девчонок и знакомые каштановые волосы. Сердце в груди бешено заколотилось. Он выдернул из толпы Валеру. - Они уже пришли, вон возле выхода стоят. - Ага, ща все сделаем! Валера забрал из рук брата пакет и развалистой походкой направился в сторону девчонок. Подойдя к Сусанне, он что-то шепнул ей на ухо, и они вышли с дискотеки. Валера с гимнасткой отправились на небольшую площадку с лавочками позади дискотеки, где было относительно тихо и можно было поговорить. Рома стоял и в нетерпении теребил стебли роз, торчащие из букета, постоянно поглядывая на часы. Через несколько минут он подумал, что разговор уж сильно затянулся и решил посмотреть, что там происходит. Чтобы его не увидели на тропинке, он перепрыгнул через ограждение дискотеки и через кусты подобрался ближе к лавочкам, на одной из которых сидели лицом к лицу два силуэта. До него донеслись слова их разговора. - Как сегодня день прошел в лагере? - Да нормально. Тренера сегодня добрые были. У одной девочки день рождение было, нас на море на три часа отпустили, а вечером даже разрешили торт поесть. Такое не часто бывает! - Да, представляю. Я видел, как вас там гоняют. Меня ваш директор пускает на батуте попрыгать, и я часто вижу ваши тренировки. - Ну да, они с нас все, что можно выжимают. А что у тебя в пакете? - Э, ну тут как бы я тебе подарок приготовил. На, держи. Валера достал из пакета коробочку и протянул ее девушке. Сусанна с удивлением открыла коробку и увидела изумительную шкатулку с бусами и браслетом. У Ромы от шока все тело словно онемело, букет выпал из рук. Он не верил своим глазам, казалось, все происходит в каком-то странном сне. Он попытался встать, но ноги стали словно ватными. - Какая прелесть! Это мне? А в честь чего? - Понимаешь, Сусанна, я, как только тебя увидел я сразу что-то почувствовал! В груди, словно все перевернулось, и я постоянно думаю о тебе! Ты мне очень нравишься! Валера положил руку девушке на плечо и притянул её к себе, их губы соприкоснулись в поцелуе. В этот момент Роман вскипел от ярости, выпрыгнул из кустов и бросился к брату. Услышав шум, Валера подскочил на ноги, но тут же рухнул на спину от сильного толчка в грудь. Сусанна, прижав к груди шкатулку, с визгом подскочила. - Ты что творишь, урод! Ты совсем что ли? - Рома задыхался от ярости, сердце было готово вырваться из груди. Валера лежал на земле, но в его глазах читалась нескрываемая насмешка победителя. Его губы скривились в еле различимой усмешке. Рома понимал, что если он сейчас его изобьет, то это лишь пойдет Валере на руку: девушки всегда любят утешать. Да и мать потом устроит взбучку, но он уже не мог себя сдержать. Наклонившись и схватив за воротник футболки лежащего брата, он несколько раз сильно ударил кулаком в его лицо, и остановился только когда услышал, как что-то хрустнуло. Из разбитых губ и носа Валеры хлестала кровь, голова беспомощно болталась из стороны в сторону. Испугавшись что переборщил, Рома отпустил брата. Потрогав пульс на шее, успокоился: тот просто потерял сознание. Сусанна так и стояла возле лавочки, прижимая шкатулку к груди. Вытерев кровь с руки, Рома побежал в сторону пляжа, оставив Валеру лежать на холодной асфальте. Как только фигура Ромы скрылась в темноте между деревьев, девушка бросилась к лежащему и стала краем футболки вытирать кровь с его лица. На ее крик прибежали люди с дискотеки и помогли отнести Валеру домой. Роман в этот вечер ночевать домой не пришел. Он сидел на краю обрыва над морем в своем с детства любимом месте, куда он убегал, когда хотел побыть один. Прямо возле кромки обрывающейся вниз на сотню метров земли стояла высокая сосна, и ее переплетенные корни образовывали некое подобие скамейки. Рома сидел на ней, поджав колени к груди и беззвучно плакал. Грудь разрывала боль от предательства брата и неразделенной любви. Он понимал, что испортил отношение с матерью окончательно, но все равно не жалел о сделанном. На следующий день, дождавшись пока мать с Валерой уедут в больницу, Рома открыл дом своими ключами и собрал вещи. Уже к полудню он сидел в вагоне поезда, который вез его в Рязань, в училище, которые было для него теперь единственным домом. * * * Едкая пыль из под колес окутывала всю неспешно движущуюся колонну из двух БТРов и трех бортовых грузовиков, в которых ехали совсем молодые бойцы из бригады специально назначения, только что попавшие в Чечню. По официальным данным вторая Чеченская компания закончилась, но если посчитать статистику погибших, то война не прекращалась ни на один день с самого первого выстрела. Сейчас между противоборствующими сторонами было временное затишье и колонна двигалась без особого прикрытия, растянувшись по горной дороге метров на триста. По сторонам раскинулся невысокий, но густой лес, так называемая зелёнка, хорошее укрытие для боевиков. Рома сидел на замыкающем БТРе с лежащим на коленях АК-74 и повязанной на голове камуфляжной косынкой. Сразу после училища он специально попросился в бригаду специального назначения, куда его взяли с большим удовольствием: геройское имя отца в этом очень помогло. В Чечне он уже находился больше двух лет и многое повидал за это время: кто-то из друзей расстался с жизнью под пулями боевиков, кто-то просто не выдержали тяжелой военной жизни и написал рапорт, а кому-то, как и ему самому, было проще приспособится к этой жестокой, но в чем то более правдивой, жизни. Пару месяцев назад пришло письмо из дома: мать, воспользовавшись связями в военных кругах, все таки нашла его. Она писала, что Валеру забрали в армию и должны отправить в Чечню, она похлопотала над тем, что бы его перевели в ту же часть, где служит и он. Она просила присмотреть за ним, и постараться удержать его подальше от боевых действий. Рома до сих пор не мог простить брата за все причиненные когда-то обиды, но если бы с ним что-нибудь случилось, мать бы этого не пережила. Спустя месяц после получения письма, к ним с учебки привези два взвода новобранцев, среди которых был и Валера. Было видно, что армейская жизнь не для него: показушная бравада куда-то делась и теперь перед ним был испуганный мамин сынок, волею судьбы заброшенный далеко от дома. Он повсюду таскался за Ромой, и всячески пытался добиться его расположения, ведь тот носил погоны лейтенанта и мог повлиять на его благополучие. Но Роман был непреклонен и ни чем не выделял брата из ряда обыкновенных солдат, а иногда и, наоборот, увеличивая с него спрос как с сына героя-офицера. И вот часть их бригады передислоцируют юго-восточнее Грозного, ближе к Шали. Валера с сослуживцами ехал в одном из грузовиков, а Рома, как более опытный боец, был в сопровождении. По разведданным дорога была чистой и безопасной, и бойцы спокойно разговаривали и курили, лишь изредка оглядываясь по сторонам. Внезапно раздался оглушающий взрыв, и идущий впереди БТР подбросило на несколько метров, накрыв его столбом из огня и кусков земли. В кабину одного из грузовиков попал снаряд из "Мухи", и ее раскурочило, словно жестяную банку. Со всех сторон посыпался сухой треск автоматных очередей. Рома спрыгнул с БТР и выстрелил из подствольного гранатомета в сторону густой зеленки. Прямо над головой загрохотал крупнокалиберный пулемет и деревья начали валиться, как скошенная трава. Пригибаясь к земле и отстреливаясь, Роман старался подальше отойти от БТРа, потому что тот на открытом месте был хорошей мишенью для гранатометчика. Между деревьями мелькали фигуры с зелеными повязками на голове. Они все более плотным кольцом сжимали обездвиженную колону. Взлетел в воздух еще один из грузовиков, из которого так и не успела выбраться половина сидевших в нем бойцов. Из густой листвы показался длинный дымный шлейф и устремился к БТРу. Через секунду раздался оглушающий хлопок. Бронетранспортер слегка вздулся, как банка с пропавшими консервами, пулемет тут же затих. Рома упал на землю и продолжал отстреливаться, постоянно перекатываясь. Рядом с ним раздался взрыв, и сознание моментально помутнело, в ушах стоял гул, а в глазах все плыло. Руки механически продолжали нажимать на курок пока Рома не потерял сознание. Пришел в себя он от резкой боли пронизывающей плечо и правую щеку. Он попытался пошевелится но руки и ноги были прочно связанны, осмотревшись по сторонам он понял, что лежит в каком то сарае без окон. Свет пробивался через узкую щель под дверью и он смог рассмотреть еще четверых солдат и троих гражданских. Они были раздеты по пояс со связанными за спиной руками. В сарае стояла ужасная вонь человеческих нечистот от которой выедало глаза. Связанные руки сильно затекли любое движение отзывалось в них сильною болью, посмотрев на плечо он увидел глубокий порез, скорее всего от осколка. Извиваясь словно личинка он подполз к стене и оперся на нее спиной, кровь в руках начала двигаться вызывая колющую боль. - Рома это ты? - послышался знакомый голос из темноты. - Валерка? - Рома! Брат! Ты жив! Я уже думал тебя убили! - Успокойся, не хнычь. Где мы? - Не знаю, я пришел в себя около восьми часов назад, когда они двоих забрали. -Понятно. Давно мы тут? - Я же говорю не знаю, из офицеров только ты выжил получается. После того как ваш БТР подорвали они нас окружили. у нас не было другого выхода. За дверью послышались голоса и она открылась, глаза тут же ослепило ярким дневным светом. В сарай вошли двое высоких боевиков, с густыми черными бородами и АКМами наперевес. Возле двери стояли еще двое, держа пленных под прицелом. Один из вошедших перерезал веревки на ногах Романа и лежащего рядом бойца, и подняв их за руки вывел из сарая. Пройдя через широкий, залитый солнцем двор, их завели в невысокое здание из шлакоблока с плоской крышей. В комнате, в которую их привели, по середине стояло два металлических кресла, прикрученных к полу длинными болтами. Сиденье и ручки кресла были покрыты потеками запекшейся крови. Прямо напротив кресел на штативе стояла старенькая видеокамера с большим квадратным объективом. Их усадили на кресла и привязали руки к подлокотникам. Два боевика возле двери не сводили них стволы автоматов. Через несколько минут в комнату вошел невысокий чеченец с ярко-рыжей бородой, пройдясь по комнате, он подошел ближе к Роману и второму солдату. - Мне нужно, что бы вы рассказали имена своих командиров, все позывные, количество русских солдат в Шали, количество артиллерии и тяжелой техники, короче все что вы знаете. - говорил он на чистом русском, словно всю жизнь разговаривал только на нем. Он подошел ближе к солдату на соседнем с Романом кресле. - ты скажешь мне, то что мне нужно? Солдат посмотрел еле открытым от огромного кровоподтека глазом в лицо боевику и смачно харкнул тому под ноги. - Джофар, включи камеру. Один из боевиков подошел к камере и нажал на кнопку, загорелась красная лампочка. Рыжий боевик повернулся в объектив и что-то проговорил по арабский. Затем он достал из ножен на поясе медицинский скальпель и повернулся обратно к солдату, парой легких движений он срезал ухо и бросил его на стоящий рядом медицинский столик, тут же всю комнату заполнил страшный вопль боли, солдат попытался вырваться, но руки и ноги были крепко привязаны к креслу. Боевик принялся за второе ухо и по штанам солдата растеклось большое мокрое пятно, он уже не кричал, а лишь стонал сквозь сжатые зубы. Взяв у одного из боевиков пистолет Стечкина рыжий приставил его ко лбу солдата. - Аллах Акбар! Громкий выстрел и содержимое головы солдата с жутким хлюпом выплеснулось на пол. - Уберите его отсюда, приведите еще одного. Боевики вытащили неподвижное тело и через несколько минут втолкали в комнату Валеру, он плакал словно ребенок моля его пощадить, слезы в вперемешку с соплями покрывали все лицо. Его привязали к перепачканному мозгами и кровью креслу. Рыжий боевик, выключив камеру подошел, к Роману. - Ты будешь говорить? Рома смотрел сквозь боевика на одну точку на противоположной стене, даже не обращая внимания на вопрос. - Значит не будешь, что же я помогу тебе. Боевик взял со стола ножницы для металла с перемотанными синей изолентой ручками. Роман не сводил взгляда с одной точки, стараясь полностью отрешится от происходящего. Рыжий приставил ножницы к мизинцу левой руки и с силой надавил на ручки. Резка одуряющая боль пронзила все тело, Рома словно провалился в глубокий колодец и видел комнату где-то далеко наверху, звуки доносились словно через толстый слой ваты. Через несколько секунд он словно вынырнул обратно, адская боль обжигала всю руку до локтя, приступы тошноты подкатывали к горлу, было очень трудно дышать. Он старался не закричать но из груди вырывался сдавленный стон, сжатые зубы начинали хрустеть как грецкие орехи в пассатижах. - Ну так что? Ты будешь говорить? Превознемогая боль. Рома отрицательно покачал головой. Хмыкнув, рыжий боевик опять взял пистолет и приставил его к голове Романа. - Салман, подожди. Один из солдат сказал, что он офицер мы можем за него получить хороший выкуп или обменять на наших. - Грамотно мыслишь, Джофар. Отнесите его обратно и на сегодня хватит, этого только допросим. - Я все расскажу! Все что знаю! Только, пожалуйста не трогайте меня! Умоляю! Не делайте мне больно! - Какой хороший солдат! Тогда мы с тобой хорошо побеседуем. Романа отвязали от кресла и застегнув руки наручниками на спине бросили обратно в сарай. Руку ему перевязали куском ткани, что бы он не умер от потери крови. Он подполз к двери и сел рядом с щелью возле косяка, откуда тонкой струйкой шел свежий воздух. Спустя полчаса привели Валеру, он свернулся калачиком в одном из углов и тихо стонал. Через некоторое время во дворе послышалось некоторое оживление, Роман постарался прислушаться получше к разговорам, он немного знал Чеченский и мог уловить суть. - Джофар, возьми двоих пленных, кроме офицера, и отвези их в эту точку, там будут ждать русские с тремя нашими братьями, эту карту можешь взять с собой. Да пусть с тобой поедут Мусса, Ахмед и Зелимхан, я думаю остальные пленные будут сидеть спокойно, им не до сопротивления. - Хорошо, Салман. Во сколько мне там нужно быть? - К шести часам вечера. Смотри не опоздай, русские нервный народ, могут натворить глупостей. - Тогда лучше выехать где то через час. - Да поможет тебе Аллах, Джофар. - Да поможет он нам всем. Дослушав разговор, Роман провалился в беспамятство, то ли уснув, то ли потеряв сознание. Пришел в себя он когда открылась дверь и забрали двоих солдат, в сарае остался он Валера и трое гражданских. Выглянув в щель он увидел по средине двора два джипа в который загрузили пленных, они завелись и скрылись за уходящим вниз поворотом пыльной дороги. Возле шлакоблочного дома осталось только трое боевиков, когда они разошлись Рома повернулся к гражданским, которые все это время затравленными глазами наблюдали за ним. - Мужики вы кто? - We do not speak Russian. - Что? ничего не понял. - We British reporters, we don't understand russian. - А понял, иностранцы. - Роман вспомнил английский который когда-то изучал в школе и попытался объяснить им, что он от них хочет. - Вечером когда нас придут проверять или кормить, я обезврежу одного боевика, вы, если сможете, помогите мне. Их осталось здесь всего трое, остальные уехали на обмен. Вы меня поняли? - Но как же веревки? Мы же связанны! - Сейчас, подождите. Роман осмотрелся по сторонам и увидел лежащий в углу ржавый изогнутый гвоздь. Подобравшись к нему поближе он подобрал его и засунул в замок наручников. Через несколько секунд раздался еле слышный щелчок и наручники соскользнули на пол. Развязав ноги, он аккуратно подобрался к связанным журналистам и развязал веревки но полностью их не снял. - Пусть будет так, когда надо будет вы их даже не почувствуете, а выглядит будто вы еще связанны. Журналисты закивали головами, в их глазах загорелась надежда. Рома подошел к лежащему брату и потряс его за плечо, тот от прикосновения резко вздрогнул и поднял голову. - Валера, есть шанс отсюда свалить живыми. Почти все боевики уехали на обмен. Тут их осталось всего трое. Когда они придут вечером нас проверить надо завалить их и дергать отсюда, пока есть возможность. Валера в ответ часто закивал головой и сел поджав под себя ноги. Роман оставил веревки на руках журналистов и брата, так что бы казалось что они связанны а сам встал возле двери и стал ждать. Когда на улице почти полностью стемнело из шлакоблочного дома вышли двое боевиков с фонарями и ведром воды. Подойдя к двери, один из них зазвенел связкой ключей, отпирая замок. Рома прижался как мог к стене и затаил дыхание. В сарай ворвался яркий луч фонаря и осветил лежащих журналистов. Первый боевик с ведром подошел к ним вплотную и нагнулся зачерпывая из ковшиком воду. Второй прикрыв дверь стоял держа наготове автомат, как только он начал поворачивается в сторону Ромы, тот резким движением, избегая луча света, бросился к нему. Моментально выхватив из ножен на поясе боевика нож он нанес три удара в глаз, горло и по связкам на руке, чтобы тот не смог выстрелить. Второй боевик почувствовав сзади движение начал приподниматься от ведра, но в этот момент все трое журналистов гурьбой набросились на него. Боевик громко вскрикнул, и один из англичан руками вцепился в его горло, сжимая его изо всех сил. Через минуту боевик застучал руками по полу, его глаза округлились и, казалось, вот вот выпадут из орбит. Вскоре он дернулся последний раз и затих. Роман снял с первого боевика разгрузку с рожками патронов, перекинул ремень автомата через плечо и подошел к Валере. Тот за все это время даже не пошевелился, безмолвно наблюдая как мирные репортеры борются за свою жизнь. Брат поднял и протянул ему второй автомат, и помог подняться на ноги. Британцы забрали с мертвых тел один пистолет Макарова, один Стечкин и собрали все гранаты которые нашли во множестве карманов боевиков. Роман вышел из сарая первым, держа автомат перед собой, следом за ним шли репортеры. а замыкал Валера. В окне шлакоблочного дома он увидел как рыжий боевик встревожено разговаривает с кем то по спутниковому телефону и постоянно смотрит в сторону дома. Пригнувшись к земле Рома маленькими перебежками добрался до густого подлеска и дождался остальных. Если считать что боевики выехали за час то до земли находящейся под контролем федералов около двадцати километров. Сориентировавшись по созвездиям на не он понял что двигаться им надо на северо-запад. что бы выйти к своим. Последний раз осмотрев сарай и дом они двинулись через лес, им предстоял очень не легкий марш-бросок. Километров через десять Валера выдохся, и пришлось его чуть ли не тащить на себе. Время от времени. Роман смотрел на небо. проверяя не сбились ли они с направления. Они продирались через густые заросли ежевики, острые ветки и щипы продирались даже сквозь плотную ткань камуфляжных штанов. Журналисты тяжело дышали, но продолжали идти вперед, в то время как Валера еле тащил ноги. Поднявшись на невысокую гору, Роман увидел вдалеке огни блокпоста федеральных войск. До него оставалось всего полтора километра и они прибавили темп, чувствуя близкое спасение. И уже почти возле самого блокпоста они нарвались на группу боевиков следящих за блокпостом. Они шли по дну небольшой балки, как вдруг из зарослей застрекотало несколько автоматов. Роман пропустил всех вперед и начал отстреливаться, давая своим время уйти. На блокпосту зажглись прожектора и завелся двигатель БТРа. В этот момент Валера словно пришел в себя, он посмотрел на пригибающегося к земле брата отстреливающегося от боевиков, на убегающих в сторону спасения журналистов и понял, что если в штабе узнают. что он выдал все боевикам его по головке не погладят, а стать героем освободившим иностранцев из плена он может только одним путем. Дрожащей рукой он поднял ствол автомата в сторону собственного брата и прицелился ему в грудь. Роман в последний момент повернулся к Валере. - Быстрее двигай к нашим! Я при. Страшной силы удар откинул его на спину, он посмотрел на свою грудь и увидел только кровавое месиво. Впереди в его сторону уже мчался БТР и ему навстречу удалялась фигура Валеры. Все тело постепенно начало неметь, словно превращалось в пластмассовый манекен. Боль ушла и он чувствовал как пустота наполняет каждую клетку его организма. Ему вспомнились зеленые глаза и каштановые волосы Сусанны, как Ленька говорил ему перед отъездом в Чечню: - "Братишка. ты только береги себя, моим детям дядя здоровый нужен!" Последнее что он увидел были необычайно яркие звезды рассыпавшиеся мириадами бриллиантов на черном небе. * * * Валера поднялся в свою квартиру на двадцать втором этаже на Пушкинском бульваре, в самом центре Ростова-на-Дону. Небрежно бросив ключи на кухонный столик, он подошел к холодильнику и достал непочатую бутылку водки. Сорвав акцизную марку, он отвернул крышку и налил одну треть прозрачного стакана для сока. Залпом опрокинув его, он уткнулся носом в рукав куртки и громко крякнул. Он терпеть не мог начало зимы: после юга она здесь казалась ему сродни зиме на северном полюсе. А еще больше он не любил конкретную дату, второе декабря, день рождение Ромы. Он не просто не любил, он ненавидел этот день, ведь именно в эту дату, казалось, несуществующая или давно умершая в нем совесть просыпалась и начинала выедать его изнутри. Приходилось глушить ее литрами водки, что превращалось в затяжные запои, настолько затяжные, что порой он не помнил как и где встречал новый год, да и что было с ним весь декабрь. В принципе на свою жизнь он не жаловался, после Чечни он получил звание Героя Российской федерации и эту квартиру в Ростове, в которую он переехал вместе с матерью. Ежемесячные выплаты героям были очень приличные, так что хватало на безбедную жизнь, вот только совесть не давала покоя, особенно в этот день. Валера, не снимая обувь, прошел в зал, прихватив бутылку с собой. В большой просторной комнате было темно: солнце давно село, а включать свет не было никакого желания. Небрежно шлепнувшись на широкий диван стоящий у стены в центре зала он поставил бутылку на журнальный столик. Налив еще один стакан, он расправился с ним так же легко как и с первым. - Ну что же ты мне ,сука, и после смерти покоя не дашь? - начал разговаривать он сам с собой. В квартире висела звенящая тишина, лишь тихо гудел на кухне холодильник. - Сколько же надо выпить, чтобы ты убрался из моей башки! - Нисколько! Тебе это не поможет! - раздался очень знакомый мягкий голос, который звучал ,казалось, из неоткуда. Валера в миг протрезвел, кровь отхлынула от лица, и он стал цветом как свечной парафин. - Кто здесь? - А ты что, не понял? - Этого не может быть! Я, я сам же это, того.... ну .... - Потерял дар речи? - Да я же видел, как ты в гробу лежал! - Да, там ,кстати, было тесно. Поскупился на древесину? - Все, допился, чертики мерещатся. Завтра же пойду в клинику кодироваться! - Тебя это не спасет. Валера почувствовал, как на диван рядом с ним кто-то присел, но там ни кого не было. К его руке прикоснулось что-то ледяное, и волосы на его голове начали подниматься дыбом. - Что же так побледнел? Не рад меня видеть? - Это галлюцинации! Такого не бывает! - Еще как бывает! Из темноты постепенно вырисовались до боли знакомые черты, вот только глаза были бесцветными с большими синяками, и вместо груди зияла огромная рана. - Ты ответишь за все, что ты сделал! Ты думал, это сойдет тебе с рук? Как-то я поклялся, что когда-нибудь ты за это заплатишь, и ,кажется, это время пришло. Юлия Георгиевна вернулась со смены в круглосуточном магазине рано утром. Открыв дверь своими ключами, она прошла на кухню, ожидая увидеть несколько пустых бутылок, но кухня была чиста, словно в нее ни кто не заходил. - Валера? Ты дома? Она прошла в зал и увидела полупустую бутылку на журнальном столике, это ее обеспокоило, что бы он оставил полупустую бутылку? В других комнатах его тоже не было. Она достала мобильник и быстра нашла его номер в списке абонентов. Соединение и набор номера ,казалось, шли вечно, когда наконец послышались длинные гудки. И тут она услышала мелодию его мобильного, играющую где-то в квартире. Она вышла в коридор, и поняла что звук идет из ванной. Повернув шарообразную ручку, она открыла дверь и громко вскрикнула. Весь пол был залит водой, перемешанной с кровью. В ванной, полной мутной темно-красной водой, лежал Валера с перерезанными венами. Лицо его словно постарело лет на двадцать, щеки ввалились, под глазами повисли огромные мешки. Юлия Георгиевна безмолвно протянула руку к сыну и упала в обморок. Леонид стоял рядом с гробом брата на кладбище возле проспекта Нагибина. Моросил мерзкий дождик вперемешку со снегом. Холодный ветер пробирал до костей, не спасло даже длинное пальто и кожаные перчатки. Людей было немного: в Ростове у них было мало знакомых, да и Валера растерял связи со всеми близкими и друзьями за последние несколько лет. Он обнимал за плечи тихо плачущую мать, когда гроб опускали в землю, и сам еле давил подступившие слезы. Нельзя было сорваться, кто-то должен быть сильным и утешить мать. Да ,конечно, похоронить обоих младших братьев и отца к тридцати двум годам было очень тяжело, но матери было намного тяжелее, ведь Валера - единственная радость в ее жизни. После траурной церемонии они пошли по широкой аллее, вдоль старых могильных плит, держась друг за друга и вспоминая светлые моменты из детства. Возле самого выхода мать повернулась и посмотрела сыну в глаза. - Лёня, после смерти Валеры я нашла у него письмо, адресованное тебе, я думаю он хотел, что бы ты это прочел. - Хорошо, мама. Но только попозже, нам всем надо немного от всего отойти. После поминок Леонид приехал в теперь уже пустынную и угнетающую квартиру брата, и ,зайдя в спальню, сел на его кровать. Достав из внутреннего кармана чуть помятый конверт с небрежной надписью "Лёне", он распечатал его и достал письмо. Это был форматный лист бумаги для принтера с написанным нервным почерком текстом. " Лёня, я так больше не могу. Я не могу жить с этой ношей. Да и там мне покоя не будет, пока люди не узнают, что я сделал. Ты должен прочитать это письмо и рассказать об этом всем кого знаешь, и кто знал меня и Рому. В Чечне все было совсем не так, как я рассказывал. Это не Рома сдал всех наших боевикам, я раскололся на допросе, он же молчал, даже когда ему начали резать пальцы. Он вытащил меня и журналистов из плена, когда я сидел в углу и наблюдал за всем этим. Он вывел нас почти до блокпоста и мы наткнулись на группу боевиков. Тогда я испугался, я испугался за себя и за свое будущее. Если бы он рассказал, что я всех сдал, то меня ждало бы лишь унижение и позор. И я решил забрать его подвиг себе. Я убил его, выстрелил в него почти в упор. Я просто больше так не могу. Поймите меня, если сможете, и простите......"