Наконец-то это свершилось. Столь долгожданный отпуск настал. К черту все курорты мира, к черту цивилизацию. Я устал от большого города, от бесконечного общения с большой массой людей, особенно на работе. Мечта только одна, забраться куда-нибудь в глубинку, в глушь, где нет никого, отключить телефон и пару недель превратиться в дикаря в полном смысле этого слова. И в этом году я воплотил эту мечту в жизнь. Я собрал в багажник своего автомобиля, все, что посчитал, может мне пригодиться и, умчался на Южный Урал. В край высоких сопок, покрытых сплошным лесом и многочисленных озер. Мною была выбрана, на мой взгляд, довольно глухая деревушка, где я бросил свою машину у одного из местных жителей. Хозяин позволил загнать ее во двор, а сам, собрав мои пожитки, уложил их на спины двух лошадей, на которых и увез меня к глухому лесному озеру, километров пятнадцать от деревни. Он оставил меня там, пообещал, вернутся через неделю, и скрылся в лесу в обратном направлении. Я остался один. Жизнь дикаря началась. Место моего недельного пристанища было изумительно хорошо. Передо мной находилось небольшое лесное озеро. Оно располагалось в лощине, между сопками, покрытыми сплошным лесом, который спускался к самой воде. На берегах густо росли поросли молодых деревцев и какого-то кустарника, а по поверхности озера плавали листья водяных лилий и кое-где торчали вверх зеленые стебли, на которых качались желтые цветы. За моей спиной поднимался, довольно крутой склон, покрытый хвойными деревьями. Ближе к озеру он становился все более и более пологим, и почти у самой воды располагалась горизонтальная площадка, на которой я и решил устроиться. Остаток дня и весь вечер прошел в заботах. Я устраивал свое жилище. Ставил палатку, рядом расчистил площадку, на которой соорудил очаг из камней и из тех же камней сделал себе импровизированный стол и стул. Собирал по лесу хворост для будущего костра и еще много чего делал, для того, что бы чувствовать себя уютно на берегах этого лесного озера. Первые лучи еще невидимого солнца, пробегают по верхушкам деревьев. В лесу щебечут ранние пташки. Я высовываю голову из палатки, вдыхаю полной грудью прохладный утренний воздух, напоенный ароматами леса и озерной сыростью. Выползаю на коленках, встаю, потягиваюсь. Моя дикарская жизнь началась. Впереди целых шесть дней, в которые я буду ловить рыбу в полной тишине, купаться голышом и нежиться под лучами ласкового солнца, так же в костюме Адама. Никто мне в этом не будет мешать, я буду совсем один, отдыхать от шума большого города, от людской суеты, от всего мира. Развожу костер и завариваю себе чай. Чай с ароматом дикой малины и смородины. Осторожно, маленькими глотками, потягиваю горячую жидкость и поеживаюсь от утренней прохлады. Смотрю прищуренными глазами на водную гладь. Вода еще темная. Неосвещенное дневным светом, озеро продолжает жить своей ночной жизнью. «Ну, ничего – думаю я – скоро я разбужу твои темные воды. Сначала завлеку твоих обитателей бойким червячком, насаженным на крючок, а потом буду готовить себе обед из тех даров, что позволишь взять от тебя». Вообще-то местные жители говорили, что в этом озере водятся чудесные караси. Их-то я и хотел поймать себе на обед. Поверхность воды неподвижна и только кое-где слышны всплески. Значить рыба есть, а это уже радует. Не спеша, собираю удочку, распутываю снасти. Внутри меня растет новое чувство, чувство азарта и предвкушения хорошего улова. Поплавок, опущенный в воду, совсем недолго остается неподвижным. Он вдруг начинает подергиваться и, играя, уходит в сторону. Вытаскиваю на поверхность совсем еще маленького карасика, который отчаянно бьется на крючке, разбрасывая вокруг себя целый сноп брызг. Держу в руке этого малыша, которого конечно стоило бы отпустить, но, подумав, решаю все-таки оставить, а вдруг в этом озере вся рыба таких размеров, тогда придется довольствоваться тем, что есть. Клев в это утро оказался просто чудесным. Местные жители не обманули, когда говорили, что рыба в этом озере есть. Я не успевал закидывать удочку, как поплавок сразу начинал, бешено колотиться по воде, или его просто утаскивали под поверхность. Прошло всего несколько часов и садок стоящий в воде, был полон рыбы. В основном это была мелочь, которую в скором времени ждала свобода, но были и особые экземпляры, а вот им то вырваться в просторные воды озера не светилось уже никогда. И все же повезло многим. Я выбрал из всего улова трех карасей, которые смотрели своими круглыми глазами и, округляя рты, хлопали толстыми губами, будто охая, оплакивая свою горькую участь. Остальных я просто высыпал из садка. И они, взбурлив воду, кинулись врассыпную, не соображая ни о том, где они были и ни о том, какая выпала им сегодня удача. Я от души рассмеялся над этой шустрой ватагой карасей, на голову которых свалилось такое счастье. Остаюсь еще у воды, для того, что бы почистить и разделать рыбу, затем возвращаюсь к палатке. Сегодня я решил готовить моих карасей особым способом. До обычной ухи мы еще доживем. Хотя думаю, что, и уха у меня будет необычная. Но сегодня буду запекать их в глине. Еще сидя с удочкой, я заметил недалеко от того места, где я находился, крутой берег, резко обрывающийся в воду. Судя по пластам, которые медленно, оседали полосами, подмываемые водой, земля там должна была быть глинистой. Мне только это и было нужно. Сходив туда, я убедился в том, что не ошибся. Набрав глины и вернувшись, я принялся за приготовление обеда. Какое наслаждение есть рыбу на берегу лесного озера. Разламывать ее, еще горячую, руками, по которым течет сок и рыбий жир, с упоением чувствовать сладковатый вкус мяса озерной рыбы, выбирать каждую косточку и при этом любоваться живописной картиной перед собой. Насытившись, я, здесь же, рядом с очагом, откидываюсь на спину. Смотрю на яркое бездонное небо, кусочки которого проглядываются сквозь ветви деревьев, и чувствую себя самым счастливым человеком в этой вселенной. Душа наполняется блаженством и упоением. Не знаю, как я буду чувствовать себя к концу недели, но пока я в полном экстазе. А после обеда я просто уснул. Уснул, забравшись в душную, нагретую дневным теплом, палатку и ни о чем не думая. Мой сон был недолог. Я проснулся через пару часов от нехватки воздуха в душной палатке, весь в поту и с больной головой. Выполз наружу, сбросил с себя всю одежду и направился к воде. Погружаюсь в теплую воду и все мои невзгоды, постигшие мена в душной палатке, как рукой сняло. Я снова начинаю наслаждаться тем образом жизни, который я выбрал на ближайшие дни. Дно в озере илистое и мои ноги погружаются по щиколотки в него. Под слоем грязи наступаю то на какие-то ветки, то на камни. И это, наверное, единственное, что в данный момент вызывает неприятные ощущения. В остальном – полное блаженство. Казалось, что я целую вечность провожу в воде. Наслаждаюсь приятным чувством, ощущением ее тепла и сырости. Но проходит время и острота наслаждения проходит и я, понимаю, что пора выходить. И снова мои ноги проваливаются в ил, то и дело, наступая на что-то неровное и твердое, и я выхожу на берег. Блаженно потягиваясь, ложусь на траву, сразу же здесь у самой кромки и подставляю свое обнаженное тело жарким лучам солнца. Время удовольствий продолжается. В лесу хрустнула ветка. Я даже вздрогнул. Поворачиваюсь на живот и смотрю на ту часть леса, где послышался мне звук. Сплошные заросли кустарника своей листвой закрывают мне полностью обзор, и я ничего не вижу, но уверенность что там кто-то есть не, проходит. В какой-то момент, дуновение ветерка заколыхало листву, и я четко увидел неясный силуэт человеческой фигуры за ней и даже, вроде бы глаза, наблюдающие за мной. Или быть может, мне это показалось. Я еще долго смотрю в том направлении. Ничего больше не видя и не слыша ни звука, но, оставаясь с чувством, что там все-таки кто-то есть и, пытаясь разрядить обстановку, громко говорю: - Ну, и что мы там прячемся? Выходи! Какое-то время полная тишина продолжается, затем, слышу снова хруст ветки, кусты раздвигаются, и на берег выходит девчонка. На меня уставились небольшие темно-карие глаза, на половину прикрытые длинной челкой темных волос. Выражение лица и выражение ее глаз, были какими-то детскими и наивными. Так дети смотрят на что-то новое, еще не виданное ими. При этом это новое совсем не радует, но вызывает большой интерес. Я и сам, до крайности удивлен ее появлением. Пока она смотрит на меня, так же смотрю на нее, изучая. На вид ей лет семнадцать. Спортивный костюм не плотно облегает фигуру. Фигуру, скорее подростка, чем девушки. На ногах кроссовки, за спиной маленький кожаный рюкзачок, какие сейчас в моде у молодежи. Так мы долго смотрим друг на друга. Под ее пристальным взглядом до меня вдруг доходит, что лежу я перед ней абсолютно голый. Хорошо хоть на животе, так что кроме моих ягодиц ничего не видно. Но все равно от этой мысли покрываюсь краской. А вместе с чувством стыда приходит и возмущение: - Ну что, подглядывать, любим? – несмотря на нотки возмущения, мой голос прозвучал достаточно мягко. - Нужен ты мне – она отвела глаза в сторону. Голос оказался грубоватым и как-то не вязался с этими наивными глазами. Только одно их связывало воедино, это нотки обиды, прозвучавшие то же абсолютно по-детски. - Ну, тогда может, объяснишь, что ты тут делаешь? - еще мягче спросил я. - Ничего – обида еще не прошла. Она снова повернула свое лицо в мою сторону и уставилась все тем же изучающим взглядом. Затем, опустилась на корточки, села на землю и, прижав свои колени к груди, продолжала смотреть на меня. - Я приехал сюда отдыхать – после довольно длинной паузы пытаюсь продолжить разговор с целью немного разговорить ее и снять эти нотки обиды. – Меня привезли вчера на лошади и оставили на этом берегу с вещами. Мне здесь нравится, потому что глушь и никого нет. Во всяком случае, я так думал, что никого нет. Но видимо ошибся. Так откуда ты? - Я? Я из деревни – и она назвала деревню, поведя подбородком, видимо в том направлении, откуда появилась. - И далеко до твоей деревни? - Километров пять, наверное – сказала неопределенно, нахмурив лоб. - И ты что, пешком, что ли пришла? Она отрицательно мотнула головой: - Нет, у меня велосипед – махнула кистью в направлении леса, где, похоже, за кустами она его оставила. - А сюда то, как тебя занесло? – продолжал я свой допрос. - Я купаться на это озеро каждый день езжу. - А что, поближе к вашей деревне ничего нету? - Есть. Но мне тоже здесь нравится, потому что никого нет. – И она улыбнулась, впервые за все время нашего общения. Улыбка у нее была прекрасной. Я это оценил. Лицо ее сразу преобразилось, и в глазах промелькнула веселая искорка. Я улыбнулся ей в ответ: - Значит, получается, это я помешал твоему уединению? - Получается – лицо ее снова стало серьезным, но признаков обиды и след простыл. Какое-то время мы молчали. Я лежал на животе абсолютно голый и смотрел на девчонку, она сидела передо мной, прижав к себе колени, ее взгляд был устремлен куда-то дальше, на водную гладь покрытую лилиями. Лежать в таком положении мне уже надоело, и надо было как-то выходить из этой ситуации. - Ну и как мы с тобой будем делить этот прекрасный уголок? Она посмотрела на меня, ее лицо выразило удивление и, ничего не ответила. Я начинал понемногу раздражаться. Тело мое уже затекло, и надо было непременно встать и дойти до своей одежды. - Ну, так если приехала купаться – купайся – сказал раздраженно и махнул рукой в направлении воды. Ее удивление выразилось еще больше. Она встала и начала раздеваться. Сначала скинула свой рюкзачок на землю, затем сняла кроссовки и белые носки. Через голову стянула олимпийку, под которой оказалась розовая совсем тонкая футболка. Выпрыгнула из спортивных штанов и за тем, сняла футболку, обнажив свою маленькую девичью грудь. На ней оставались только стринги, но и их, не долго думая, она стянула вниз, и осторожно ступая босыми ногами по траве, пошла к воде. Все это было сделано так естественно и не принужденно, что мне только и оставалось, как ошалелыми глазами смотреть на эту картину. Я проводил ее взглядом до воды. Смотрел на ее тощие ягодицы и думал о том, что кроме детского нрава и выражения глаз у нее такое же детское сложение тела, хотя не совсем, она была слишком худой, даже для своего возраста. Она плыла по водной глади, а я смотрел на черную голову, торчащую из воды, на взмахи рук, которые раздвигали зеленые листья водяных лилий и уносили ее все дальше от берега. Глядя на нее, я рассуждал. Удивительно конечно, что на берегу глухого озера я встретил такое странное существо, как эта девчонка. Удивительно, что она здесь вообще появилась. Но еще удивительней ее поведение. Которое шокировало, несмотря на комичность ситуации. Пока она, не спеша, заплывала все дальше, а затем, развернувшись, плыла обратно, я успел дойти до палатки, взять полотенце, прикрыться им и снова устроиться на том же месте на берегу. Моя странная знакомая, медленно, проваливаясь в ил, выходила на берег. Я без смущения, разглядывал ее. Темная мокрая челка упало на лицо, прикрывая один глаз. Лицо, которое можно было назвать привлекательным. Небольшие темные колдовские глазки, в которых чувствуется глубина. Прямой, аккуратный нос. И губы – верхняя совсем тонкая, а нижняя припухлая и немножко оттопыренная. Рот приоткрыт, придавая лицу еще больше чувственности. Она, не спеша, все больше проявлялась из водной глади, словно русалка, а я глядел на нее, изучая. Вот появилась шея - две жилки выступили на ней, оставив между собой глубокую впадину. Затем появилась девичья грудь, совсем маленькая, два небольших бугорка с крошечными, совсем детскими сосками. По обе стороны грудей, чуть ниже, четко проступали ребра. Еще ниже впалый живот и в пупке – веяние нового времени – пирсинг. Дальше из воды появился лобок, покрытый редкими волосами и за ним – ноги – такие же худые, как и все остальное. Изучив ее всю, до конца, я поднял глаза кверху. Ее взгляд был устремлен на меня. Она смотрела, как я изучаю ее. При этом я заметил, что во взгляде, нет и капли смущения, есть естественность, как и во всем ее теле. По-моему, эта сцена, заставила смутиться больше меня, чем ее. Я отвел глаза в сторону. Моя странная знакомая подошла к своей одежде, лежащей на траве, достала полотенце из своего рюкзачка, и не торопясь, стала вытираться. Подняв снова на нее глаза, я увидел, что смотрит она куда-то в даль, как будто и нет на этом берегу никого кроме нее и я только так, лежащая коряга на песке. Решил продолжить разговор: - Странная ты. Она посмотрела на меня спокойным взглядом: - Почему? - Ну, вот так, пришла, разделась при незнакомом мужчине. - А это плохо? - Ну, в общем-то, плохого здесь ничего нет – я даже смутился от такого вопроса – просто как-то необычно. Она улыбнулась, и в ее глазах снова вспыхнули искорки: - Ты же, тоже, лежал здесь голый, когда я пришла. Я рассмеялся: - И ты решила последовать моему примеру. - Да – она тоже засмеялась заразительным смехом – что бы ты сильно не смущался. Пару минут мы весело смеялись – мужчина, лежащий на песке, прикрытый одним полотенцем и абсолютно голая девчонка, стоящая перед ним, тоже с одним полотенцем в руках. Но ее настроение менялось как ветер. Только что она смеялась, вдруг стала совершенно серьезной и молча начала одеваться. Сказала, что ей пора ехать, буркнула еще что-то на прощание, подхватила свой рюкзачок и исчезла в тех же кустах, из которых появилась. А я остался лежать на песке. Лежать и переваривать в голове все, что произошло за последнюю пару часов. Конечно, все это было удивительно для меня. Удивительно то, что я встретил на берегах этого глухого, и как я думал безлюдного, озера, человека. Да к тому же, такого необычного. Воспоминания опять рисовали передо мной образ своеобразной незнакомки. Облик ее тела. Незатейливую, по детски, речь и реакцию на мои высказывания. С одной стороны – ребенок, а с другой, совсем уж не такой маленький, что бы поступать так наивно и непредсказуемо. Я подумал о том, что даже не спросил ее имени. Ну, это, в конце концов, и не важно. Так, не большой забавный эпизод в моем пребывании на берегах этого чудесного лесного озера. Будет потом вспомнить о чем. А время шло, и я невольно должен был оторваться от воспоминаний забавной сценки и перейти к незатейливым хлопотам по своему скромному хозяйству – натаскать дров для вечернего костра, приготовить что-нибудь себе на ужин. Так, в заботах и прошел остаток этого дня. Утро следующего дня было точным повторением предыдущего. Все так же ласково светило солнце, отбрасывая яркие блики на поверхности воды и ослепляя мне глаза. Шуршал верхушками деревьев ветерок. В лесу, на все лады, упражнялись в пении какие-то пташки. Я, как и вчера, ловил на удочку шустрых карасей и любовался незатейливой красотой лесного озера. Караси не переставали попадаться на мой крючок, и увлеченный этим занятием я не замечал, как летит время. Меня отвлек всплеск воды где-то намного правее. Я повернул голову. И увидел как что-то, рассекая неподвижную гладь воды и оставляя за собой дорожку, расходившуюся в сторону ряби, движется в мою сторону. Когда это что-то приблизилась на столько, что стало возможно разглядеть, моему взору представилась коричневая морда бобра, который, не замечая меня, греб в направлении моей удочки погруженный, наверное, в свои бобровые думы. Я, с улыбкой, наблюдал за чудным обитателем местных вод. Бобр греб во всю, до тех пор, пока не заметил меня. Как только это произошло, он сбавил скорость и уставился в мою сторону своими черными глазами-бусинками. Я стоял, не шелохнувшись. Бобр о чем-то быстро сообразил в своей бобровой голове, не стал нырять, а просто повернул немного в сторону и, сделав большую дугу вокруг того места, где стоял я, он продолжил свое плаванье по заданному маршруту, по каким-то своим бобровым надобностям. Я проводил его взглядом, пока он не скрылся из виду. Повернув голову и поискав глазами поплавок, не нашел его. Вытягиваю удочку, на конце лески болтается хороший экземпляр карася, сидящего на крючке и видимо уставшего от ожидания, когда его, наконец, уже вытащат. Снимаю его с крючка, карась хлопает своими губами, возмущаясь такому обману с аппетитным червячком, и исчезает в садке, присоединившись к остальным, пойманным мною в это утро. Солнце уже начинало припекать и я, сделав вывод, что на сегодня времени отведенного для рыбной ловли достаточно, начал сматывать снасти. С карасями я поступил, так же как и с предыдущими. Отобрав себе несколько штук, остальных выпустил обратно в воду. Мои кулинарные эксперименты продолжались. Сегодня я решил запекать рыбу на углях. Почистив и помыв моих жирных карасей, залил их лимонным соком и специями захваченных предусмотрительно мной из города. Пока сегодняшний обед мариновался, я отправился бродить по лесу в поисках каких-нибудь полезных трав. И мои поиски оказались не напрасны, я вдоволь нашел в лесу дикого лука, еще насобирал листьев растения, которые местные жители называют заячьей капустой. Все это мне нужно было для приготовления сегодняшней трапезы. Вернувшись к своей палатке, я принялся готовить не хитрые приспособления для жарки на углях. Нарезал ивовых веток. Те, что были потолще, приспособил над углями в виде решетки. Затем набил выпотрошенную рыбу травой принесенной из леса. Тонкими ветками я оборачивал своих карасей с обеих сторон и связывал их стеблями какого-то растения. Сам не знаю что это за растение, но стебли у него показались мне достаточно крепкими, и ими легко было обвязывать прутья. Делал я это затем, что озерная рыба в приготовленном виде довольна мягкая и рассыпается, а так она останется целой. Наконец, закончив свои приготовления, я занялся главным процессом всего сегодняшнего дня – жаркой маринованной рыбы. Увлеченный этим занятием и наслаждаясь ароматом, который начали источать поджаренные, капающие соком на угли, караси, я не обращал внимания, что происходит вокруг. - Чем ты здесь занят? – вдруг раздался у меня за спиной голос. Снова вздрогнул от неожиданности. Повернув голову, увидел мою вчерашнюю знакомую. Она была одета в тот же спортивный костюм, что и вчера, за спиной кожаный рюкзачок. Ее маленькие глазки светились озорством. Я быстро отошел от неожиданного появления моей знакомой и, сделав серьезный вид, сказал: - Вот, готовлю царский обед. - А почему царский? – пытаясь заглянуть мне через плечо, то же с очень серьезным видом и с выражением любопытства на лице, спросила она. - Потому что такое лакомство могут позволить себе только цари, – я продолжал играть – разделишь со мной, мою трапезу? – повернулся к ней и улыбнулся – есть будешь? - Ага – просто сказала она – только сначала искупаюсь – и она, сбросив рюкзачок у моих ног, направилась к берегу. Я проследил за удаляющейся фигурой взглядом. Сегодня, находясь на небольшом удалении от нее, я мог спокойно наблюдать за ней, не прекращая своего занятия. Она, снова удивила меня. Отойдя немного в сторону, к деревьям, она скинула всю одежду не оставив на себе ничего и направилась к воде сверкая на солнце тощими ягодицами. Вдоволь наплававшись и наплескавшись в озерной воде, она вышла на берег, вытерла полотенцем свои темные волосы и, обернувшись им, подошла ко мне. - Ну, как вода? – спросил я у нее. - Теплая – она жадным взглядом посмотрела на источающую ароматами рыбу – уже готова? - Да, бери. - А что это такое? – она держала в руке за прутик предложенную мною рыбу, крутила ее в разные стороны и рассматривала. - Не задавай лишних вопросов, садись сюда – я указал ей на камень стоявший рядом – убирай эти прутики и ешь. Она так и сделала. Ела она то же с какой-то детской наивностью. Отламывала кусочки рыбы, обжигая себе пальцы, отдергивала руки ко рту, слизывая горячий сок и снова хватала кусочек, кидала себе в рот и начинала с силой втягивать в себя воздух, пытаясь остудить его там. Я с улыбкой смотрел на нее. - Очень вкусно – переворачивая во рту очередной кусочек, сказала она, мотнув головой. - О, я в этом и не сомневаюсь – с улыбкой ответил я, - кстати, мы с тобой знакомы уже второй день, а я не знаю даже, как тебя зовут. - Лена, - она продолжала жевать. - Меня зовут Анатолий – представился и я, - а скажи мне, Лена, сколько тебе лет? - Девушкам не скромно задавать такие вопросы – совершенно серьезно брякнула она. Я рассмеялся, да так, что чуть не свалился от хохота на траву. - Ну, во-первых, - немножко отойдя от смеха, ответил ей я, - нескромно задавать этот вопрос женщинам более зрелого возраста, которые хотят его скрыть или хотя бы уменьшит. По-моему тебе этого пока еще не надо. А, во-вторых, от кого я слышу о скромности? Я думал тебе это вообще не знакомо. На ее лице, снова появилось выражение обиды: - Девятнадцать – ответила она серьезно – а что? - Да, нет, ничего. Я думал, что тебе меньше, а ты у нас оказывается совсем взрослая девочка. Она обиделась еще больше, даже рыбу отложила в сторону. - Ну, не обижайся, - попытался я разрядить обстановку – ничего обидного я не сказал, бери рыбу, ешь, а то она совсем остынет. – Лена снова взялась за еду. – А чем ты занимаешься? - В данный момент ем рыбу – шутка была удачной, мы оба улыбнулись друг другу, - а вообще я гостю здесь недалеко, в деревне, у бабушки. - А где ты живешь? - Живу я в Челябинске, учусь в институте, - она на время задумалась, потом добавила - на второй курс перешла. - В каком? – не унимался я. - В педагогическом. А ты откуда? – теперь она решила задавать вопросы мне. - Я приехал из города Екатеринбурга. Забрался в эту глушь для того, что бы отдохнуть от городской суеты. У меня сейчас отпуск. Работаю я в одной частной компании, занимаюсь продажей оборудования. Вот вроде бы и все – попытался ответить ей более полно. Она резко встала: - Все, наелась, пойдем купаться – и Лена направилась к воде, скинув полотенце, здесь же у дымящихся останков костра, на котором истлевали последние угли. Я начал раздеваться, решив последовать за ней. Оставшись в одних плавках, на секунду задумываюсь, затем скидываю и их и бегу к воде. Мы долго плещемся в воде, брызгаясь, друг в друга, потоком брызг, делая заплывы и веселясь от души этим нехитрым водным забавам. Запыхавшись, уставшие, выходим из воды. Я тут же опускаюсь на прибрежный песок, ложусь на живот и подставляю свою спину жарким лучам солнца. Лена располагается рядом. Мы молчим, наслаждаясь жаркой истомой летнего дня. Расслабленное состояние и жар светила, делают свое дело и я, задремал. Открыв глаза, оглядываюсь по сторонам. Я лежал на песке один, моей знакомой нигде не было видно. Встаю и, накинув полотенце на бедра, отправляюсь на поиски Лены. Я нашел ее за первыми же деревьями, стоявшими у самой воды на краю песчаного берега. Она сидела на толстой ветке, которая свисала над самой водой. Одна нога лежала на стволе, второй она водила круги по воде и, глядя в спокойную озерную гладь, о чем-то думала. Обнаженная, она была очаровательна в этой позе, напоминала какого-то сказочного персонажа – сидящего над водой и рассматривающего свое отражение. Она повернула голову в мою сторону, скорее почувствовав мое присутствие чем, услышав, как я приближаюсь. Молча ждала, когда подойду поближе. Остановившись в нескольких шагах от нее, какое-то время смотрю на это дивное создание. - Знаешь, кого ты мне напоминаешь на лицо – после долгой паузы, подхожу к ней и сажусь на корточки рядом с веткой – Нели Фуртадо, есть такая певица. Видела ее? - Ага – отвечает она – видела несколько раз по телевизору. - Вот. Ты на нее похожа. А ты, в общем-то, ничего, красавица. Правда, вот фигура не очень. Тебе не мешало бы немножко набрать в весе, а то выглядишь совсем как истощенный ребенок. Она как не странно, совсем не обижается на мои слова, остается совершенно спокойной и так же спокойно мне отвечает: - Я знаю, мама говорит, что у меня конституция такая и ничего не исправишь. - Ну, это твоя мама погорячилась, исправить все можно. Например, займись спортом, и аппетит будет лучше, и мышечную массу наберешь, будешь выглядеть просто отпад. Вдруг в голову мне пришла безумная мысль. Я резко встал: - Подожди меня здесь, я сейчас – бросил ей на ходу и направился к своей палатке. Вернулся через несколько минут с фотоаппаратом в руках: - Ты не против, если я, тебя пофотографирую – обратился я к Лене. - Зачем? - Так, на память, ты чудесно выглядишь на этой ветке, как какой-нибудь сказочный персонаж. - Давай – согласилась она улыбнувшись. И я делал снимок за снимком, а Лена мне с удовольствием позировала. Так прошло еще не мало времени, пока она, наконец-то засобиралась обратно в свою деревню. - Придешь завтра? – спросил у нее на прощание. - Приду – бросила она уходя. - Приходи, я уху буду варить. Она улыбнулась мне и скрылась за деревьями. Утро следующего дня проходило для меня, так же как и предыдущие. За рыбной ловлей и любованием местных красот, я не спеша, проводил время. Сегодня карасям повезло меньше всего. В виду того, что у меня намечалась уха, отпускать обратно в озеро я никого не стал. Хотелось блюдо получить наваристей. Заранее извинившись перед всей пойманной рыбой, за то, что вся она уйдет в дело и выжить, увы, ни кому не суждено, я принялся ее разделывать и готовить костер к приготовлению моей замечательной ухи. От столь необходимого занятия меня отвлек шум в лесу недалеко от моего пристанища. Сороки трещали на все лады, кружась над одним местом. Я, заинтересованный тем, что там произошло, отложил свои дела и направился на место, над которым кружили птицы. Сороки, завидев меня, лезшего на пролом через кустарник, подняли еще больше шуму и непрестанно кружили над моей головой. Бродя по кустам, я не сразу понял, в чем тут дело и что так всполошило птиц. У одного из деревьев я заметил движение в траве, подхожу и раздвигаю листву. Там сидит сорочонок. Он величенной уже с взрослую птицу, но летать, видимо, еще не умеет. В ужасе косит на меня своим черным глазом, клюв его опущен на грудь, на голове вздыбился хохолок и весь его угрюмый вид выражает безысходную обреченность, к которой он уже приготовился, оставив всякие надежды. Я поднимаю голову вверх и вижу сквозь листву, высоко над землей, гнездо, с которого этот бедолага и вывалился. Жаль сорочонка. Как бы не кружила над этим местом убитая горем его мамаша и не поднимала своим истошным криком соседей разделить с ней ее утрату, помочь ему она ни чем не сможет. Настанет время, появится какой-нибудь хищник, который не прочь, полакомится свежим мясом и столь юная, почти еще не начатая жизнь сорочонка оборвется в пасти этого зверя. Ну, что ж, решаю я, придется взять тебя с собою. Это еще не факт, что ты выживешь, но есть я тебя точно не стану, а значит, еще поживешь. Я протягиваю свои руки к сорочонку. Он прижимается боком к стволу дерева и пытается клюнуть. В яростной, последней попытке, впивается своим клювом в мой палец но, видимо поняв, что этим он не избавит себя от цепких лап чудовища склонившегося над ним и он затихает, отпустив мой палец, полностью отдавшись на волю своей судьбе. Я чувствую, как под теплым оперением птенца, бешено бьется маленькое сердце. - Ну, что ты, малыш, я хоть и страшный, но не кровожадный – пытаюсь его успокоить, пока бережно неся перед собой, направляюсь к палатке. Сороки, наблюдая эту картину с верху, подняли еще больший шум и кружат надо мной, пока я несу птенца. Некоторые из них, пикируют на меня, пытаясь клюнуть в голову но, не долетев, разворачиваются и взметаются снова в высь, обдавая только потоком воздуха из под крыльев. Посадив сорочонка в палатку и застегнув молнию на ней до предела, я принимаюсь за сооружения жилья для моего неожиданного питомца. Сооружаю рядом с моим жилищем небольшой шалашик из хвойных веток и, проверив его на прочность, решаю, что апартаменты для птенца вполне пригодны для временного проживания. Пора в них поселять моего жильца. Заглянув в палатку, я нахожу сорочонка зажавшимся в самый дальний угол. Он нагадил целую кучу под собой, клюв его открыт и он часто, часто дышит, неотрывно глядя на меня. «Нельзя же так бояться – говорю я ему – а то ведь и сдохнуть от страха можно». При этом беру его в руки. Мой подопечный, снова попытался ущипнуть меня и неистова, забил крыльями. Все же пытаюсь немного успокоить его и отнести в новое жилище. Переселив сорочонка в шалашик, нарезаю на мелкие кусочки небольшую рыбешку и, покрошив рядом хлебный мякиш, укладываю это все на лист лопуха и потихонечку ставлю рядом с птенцом в надежде, что он отойдет от страха и начнет есть. Кроме этого, наливаю в пустую консервную банку воды, и то же предлагаю своему подопечному. Что бы ни волновать его лишний раз своим присутствием, прикрываю шалашик импровизированной дверцей и, наконец-то берусь за приготовление обеда для себя. Идет время. И вот уже бурлит в котле ароматная уха, я сижу перед костром иногда помешиваю бурлящую жидкость ложкой и прислушиваюсь к лесному шуму в ожидании Лесовичка. Именно так я окрестил мою новую знакомую – Лену, а в том, что она должна вот, вот появиться, я не сомневался. И точно. Слышу приближающийся шорох веток в лесу. Не знаю почему, но я радуюсь в душе нашей очередной встрече. Делаю вид, что не замечаю ее приближения и продолжаю мешать ложкой в котле. Слышу за спиной Ленин голос: - Уха уже готова? - Готова, – поворачиваюсь в ее сторону с улыбкой на губах – и только ждет визита Лесовичка к нам. - Кого? – не поняв, спрашивает она меня. Вид у нее как всегда серьезен. - Это я тебя так называю. Она, наконец-то улыбнулась: - А почему Лесовичок? - Потому что ты появляешься всегда из леса и всегда неожиданно для меня. Короче, настоящий лесной дух. Лене, нравится сравнение с лесным духом, это видно по ее лицу, она улыбается и садится радом со мной на камень. - Ну, что, уху тебе наливать? - Не – машет головой – я сначала купаться пойду. - Иди, только не долго, уха остынет. И она направляется к воде. Как обычно, раздевается донага, и осторожно ступая, погружается в теплые воды озера. Копошась у костра, я одним глазом наблюдаю за Леной, до тех пор, пока она выходит из воды и, взяв в руки полотенце, подходит ко мне. Меня не перестает удивлять ее наивность и простота. Не смотря на то, что все это происходит на протяжении уже нескольких дней я, все еще продолжал смущаться ее натуральности. Но в самой Лене, не чувствуется и тени смущения. Я наливаю наваристую уху в тарелку и подаю ее моей знакомой. Лена, обернувшись полотенцем и примостившись на камне, ставит рядом с собой тарелку и очень осторожно, подолгу дуя на горячую жидкость, начинает есть. Я, устроившись со своей тарелкой напротив, с улыбкой, наблюдаю за ней. - Ну, как уха? – спрашиваю Лену. - Очень вкусно – отвечает она, не отрываясь от своего занятия. Наевшись, мы отправляемся с Леной купаться и, как и в предыдущий день, долго дурачимся в воде. Затем, уставшие, располагаемся на песке и греемся под ласковыми лучами. - Ты знаешь, - после долгой паузы, обращаюсь к моей знакомой, - я уже стал привыкать к тебе. Когда я сюда ехал, я искал одиночества, искал отдыха от людей. А ты нарушила все мои планы. Но я не жалею. Без такого лесовечка мне бы, наверное, уже надоело находиться одному на этом берегу. Лена лежала на животе и ковыряла палочкой песок перед собой: - Я завтра уезжаю – сказала она, все так же глядя вниз. - Жаль. Мне теперь будет скучно без тебя. Мы еще долго болтали лежа на песке. Лена рассказывала о своей жизни в городе. О том, что ее ждут родители, которые то же собираются ехать в отпуск, а на нее планируют оставить квартиру. Рассказывала она о той деревне, в которой у нее живет бабушка и о чудесных местных краях. Наши тела раскалились на солнце и под угрозой неизбежных ожогов мы вынуждены были покинуть прибрежную полосу и укрыться в тени деревьев рядом с моей палаткой. Лена, вдруг увидела шалашик, сконструированный мной для сороченка. - Ой, а что это – она опустилась на корточки рядом с ним. - Это, - я присел рядом с ней – это апартаменты моего подопечного. – Она посмотрела на меня удивленно. – Сейчас сама увидишь – и я осторожно отодвинул дверцу в сторону. Сороченок отступил в дальний угол, нахохлился и испуганно косил на нас одним глазом. Я обратил внимание, что кусочков рыбы почти не осталось, это радовало, значить он все-таки кое-что поел. Лена, увидев птенца, умиленно заулыбалась. - Какой смешной – сказала она и протянула к нему руку. Сороченок щелкнул клювом в направлении ее пальцев – ой, - вскрикнула Лена, отдергивая руку – он меня клюнуть хотел. - А ты как думала, ему совсем не нравится, когда к нему тянут руки. - Откуда он у тебя? - Выпал из гнезда. Все равно бы в лесу пропал, вот я его и пожалел, приютил у себя. - А что ты с ним дальше делать будешь? - Пока не знаю – у меня родилась мысль – а слушай, возьми его с собой! - А я, куда его дену? - Подаришь кому-нибудь в деревне на прощание. - Даже, не знаю – она задумалась, глядя на птенца. - Бери, бери – настаивал я – мне ведь, действительно его девать некуда. Ну, поживет со мной несколько дней, пока я здесь, а дальше что. Наконец она согласилась: - Ладно, а как я его повезу на велосипеде? - А у меня корзина есть, мы в ней гнездо для него сделаем, в ней и отвезешь. Лена сегодня задержалась у моего пристанища довольно долго. Солнце уже клонилось к горизонту, спрятавшись за деревьями, оно одаривало нас своими редкими, уже не такими жгучими лучами. Мы рассматривали сорочонка, смеясь от его вида и строптивого нрава, оставив его в покое, еще долго говорили обо всем подряд. Я поил ее терпким чаем, настоянным на лесных ягодах. Наконец, она засобиралась домой. - Засиделась я у тебя – суетясь, говорила Лена – мне бы в деревню засветло успеть. Боюсь по лесу в потемках плутать. Я проводил ее, в этот раз до велосипеда, стоящего в зарослях прибрежного кустарника. Мы прикрепили корзину к багажнику и попрощались. - Мне тебя будет не хватать на берегах этого озера – сказал я ей на прощание. - Мне тебя тоже – она была очень серьезной и даже, как-то повзрослевшей – ты славный парень, я таких еще не встречала. Запиши мой телефон, может, как-нибудь созвонимся. Я побежал к палатке, прибежал обратно с блокнотом и ручкой в руках. - Диктуй. Продиктовав номер и махнув на прощание рукой, она исчезла, крутя педали, по чуть заметной тропинке в зарослях. Прошло уже несколько лет с того незабываемого отдыха на чудесных берегах лесного озера. Все реже я вспоминаю о тех нескольких днях проведенных мною на том берегу. Вспоминаю лесовичка. Вспомнив о ней, достаю фотографии, которые были сделаны после той, не совсем обычной фотоссесии. Смотрю на Лену. На ее обнаженное тело и вспоминаю это чудное существо – по детски наивное и такое непосредственное и в то же время, именно этим и очаровательное. Я звонил ей несколько раз. Это были приятные минуты. Она радовалась моему звонку, как звонку старому знакомому. Но о чем мы могли говорить. Только вспомнить несколько дней, в которые мы виделись и все. Кроме этого лесного озера, на берегах которого мы были как Адам и Ева. Мы были естественны, нарушая все нормы придуманные человеческим обществом. И этому научила меня она. Но кроме этого у нас не было ничего, что могло нас связывать. Окунувшись в реальную жизнь. Жизнь больших городов, я не знал о чем говорить с ней еще. Она, видимо, испытывала те же проблемы. Больше я ей не звонил. И только иногда, когда кто-нибудь из моих знакомых натыкается на эти фотографии и с иронией на губах, вкрадчиво, начинает меня упрекать в склонности к педофилии, видя в этих карточках изображение какого-то подростка, иначе, зачем я храню эти фотографии. Я уклончиво пытаюсь уйти от этой темы и с теплотой вспоминаю человечка, встретившегося мне тогда на том глухом берегу и оставшегося в моей памяти навсегда. Моего лесовичка.