- Ты вообще-вообще ничего не знаешь? - Почему же – вообще ничего… мне, например, точно известно, что Красную Шапочку, когда о ней разговариваешь, по имени называть ни в коем случае нельзя. Тогда Программа тут же включает все прослушки и начинает передавать запись всего разговора ей самой. Так она всегда узнаёт, что именно о ней говорят. - Как же вы тогда общаетесь? - Элементарно! Мы вместо её имени называем какие-нибудь числа, каждый раз – разные. Например, кто-нибудь говорит, «Сегодня пятнадцатая полсотни очков с одного пятикурсника сняла». А ему отвечают: «Тридцать шестая совсем обнаглела. Вот ведь не найдётся никого, кто выяснил, кто она такая в реале, чтобы настучать ей по морде». А третий говорит: «Вы, ребята, про свою семьдесят восьмую поаккуратнее болтайте, как бы чего не было. Много было таких крутых» - А почему каждый раз числа разные? – Полюбопытствовала я. – Не проще её каким-нибудь одним числом называть или прозвищем каким-нибудь? - Не проще. День-два-три её так поназываешь, потом Программа может догадаться, кто именно имеется в виду. Мы замолчали. - А как вы это место отыскали? – Показала я взглядом на стены помещения, в котором мы сидели. - Нам о нём пятикурсники сказали. За пятьсот баллов. - Проще собраться где-нибудь за пределами школы. - Каждый раз, как нужно сказать что-нибудь важное, собираться не будешь. - Это точно. Вы всегда ЗДЕСЬ сидите, если хотите сказать друг другу что-нибудь важное? – Я сделала ударение на слове «здесь». - Иногда бывает. Это – не одно такое место. - Мне о нём можно сказать ребятам? - Нет! – Быстро ответила Саша. – И то, о чём я тут тебе рассказываю – об этом как-нибудь так говори, чтобы никто не догадался, что это всё я тебе рассказывала. - Зачем такие сложности? - Ты просто не знаешь Красной Шапочки. Она иногда ребят выгоняла и за менее  серьёзные вещи. То, что я тебе рассказываю – вы обо всём этом сами должны узнавать - А вообще – кто такая Красная Шапочка? Моя собеседница вздохнула. - Всякое говорят. Мне, например, кажется, что это – программа. - Почему? - Слишком она… предсказуемая. И всегда всё знает. Человеку это трудно делать. А кто-то думает, что Красная Шапочка - это Михаил Сергеевич. При упоминании этого имени я не смогла сдержать невольной усмешки. Саша это заметила. - Вот. И все так смеются. А кто знает, чем он там в кабинете у себя занимается! Мы помолчали. - Я сегодня Красную Шапочку в реале видела, - у меня едва получилось произнести это твёрдым голосом. Девочка кивнула: - Она иногда выходит из компьютера. - Как?! - Откуда я знаю! – Досадливо поморщилась Саша. – Тут, в «Штуке», вообще столько всякой чертовщины происходит, что если во всём этом разбираться, трёх жизней не хватит. - Это точно. Чертовщины, - подтвердила я, вспомнив голос за стеной. - Только не вздумай кому-нибудь об этом сказать. Особенно когда приедешь домой. - Почему? - Как только мы выходим за пределы «Штуки», сразу включается подслушка в карточке. А по браслету сигнал передаётся сюда. - То есть, пока мы учимся в «Штуке» нас контролируют постоянно? – Уточнила я. Саша огорчённо кивнула. - Но ведь так же нельзя жить! - Получается, что можно. – Саша сжала мне ладонь, успокаивая. Руки у неё были холодными и сухими. – Не переживай. К этому быстро привыкаешь. - К тому, что тебя постоянно контролируют? Не верю! - Правильно, что не веришь, - тут же опровергла свои собственные слова Саша. – Но в любом случае, это всего на пять лет, так что… Она встала, потянулась, разминая затёкшие ноги. Я продолжала сидеть, снизу вверх глядя на неё. - А если на другую планету улететь и там всё рассказать кому-нибудь? Прослушка до туда достаёт? - Попробуй. Вполне возможно, что, когда ты вернёшься, то окажется, что ты тут уже не учишься. Я только вздохнула. - Ты хочешь спросить что-нибудь ещё? - Я много чего хочу спросить, только тебе это навряд ли понравится. Не хочу пользоваться твоей добротой. - Ладно, чего уж там, пользуйся. Если бы не ты, я бы сейчас уже домой летела. - А почему у тебя так мало очков на карточке? Саша сцепила пальцы рук, словно на что-то решаясь. - Это всё наши мальчишки. Только никому не говори. - При чём тут мальчишки? - Они к вам вчера подходили? - И вчера, и сегодня. А когда мы не согласились исполнять, что они сказали, то очки с нас снимали. Кстати, а ты можешь хотя бы примерно описать механизм прибора, с помощью которого можно начислять и снимать очки? Саша с новым интересом посмотрела на меня, в полутьме сверкнули белки её глаз. - Ты технарь? - Нет, я мальчишкам хотела сказать. - Это слишком сложно. Да я и не знаю. Наши ребята над этим работают, но им ещё далеко. - В смысле? Вы не умеете снимать очки? - Не поверила я. - А что тут такого? - А как же вчера..? - Ага! - Хихикнула Саша. - Они куда-то позвонили - и очки слетели, верно? - Ага. - Они с пятикурсниками договорились. Знаешь, сколько тысяч наш курс заплатил за каждый такой звонок? Я даже говорить не буду - это полный антракт! Теперь мы все в жутком минусе. А у вас там какие-то боевики попались, наших ребят избили, а одного вообще куда-то утащили. Не знаешь, куда? - Знаю. Его уже отпустили. Наверное. Если бы только знать, что всё, происходящее вчера (да и сегодня утром, кстати сказать), - блеф, то можно было бы выбрать совсем другую линию поведения и избежать ненужных жертв! - Я, кстати, против была, когда мы все голосовали, - извиняющимся голосом проговорила Саша, - трёх голосов не хватило, будь они неладны! - Интересно, а ваш главный «за» был  или «против»? У нашей Полинки, например, контрольный пакет акций, так вроде это называется - пятьдесят один процент в любом голосовании. Хоть она и говорит о демократии, но, мне почему-то кажется, как она захочет - так и будет. А у вас как? - У Катьки-то? Да она вообще не голосовала. Сказала, что все эти голосования – полная ерунда. Я даже дар речи потеряла от такого заявления. - И вы её пустили командовать? - Она ни у кого не спрашивала. Ты, кстати, её видела. Мы с ней разговаривали перед тем как Красная Шапочка пришла. - Она рыжая такая, с косичками? - Ага. - Видела. И только тогда поняла, как нам с Ивановой повезло. Она ни за что бы ни сделала так, как эта ваша Катька. Ей бы даже в голову не пришло оставлять кого-то наедине с Красной Шапочкой. Она скорее сама бы из «Штуки» вылетела, чем подставила бы кого-нибудь из своих. - Давай не будем об этом, ладно? У нас тоже многие Катькой недовольны. - А революцию не получается устроить? – Полюбопытствовала я. - Кому она нужна эта революция. – Горько вздохнула Саша. - Все сидят тихонько по своим комнатам, главное, чтобы их не трогали – и ладно, - она едва заметно улыбнулась. - Почему-то на всех курсах главные – девочки. - Это потому, что мы умнее мальчишек. - Мы не умнее, мы просто быстрее развиваемся, - поправила меня Саша. - А чуть позже наш интеллект выравнивается. А пацаны – они предприимчивые – вот и вылезают на все посты. Мы ещё немножко пообсуждали девчоночьи проблемы, связанные с нашей нелёгкой жизнью в мире мальчишек. В конце концов,  Саша заторопилась: - Ладно, мне уже пора. Извини, конечно, но если кто-нибудь из наших узнает, что я тут с тобой болтала… - Не бойся, не узнают. Я хотела ещё кое-что спросить. Зачем перед входом в читальные залы…, - я замолчала, не в силах подобрать нужные слова. - Это как в баймах, - ответила девочка, - для того, чтобы войти в зал нужно преодолеть какое-нибудь препятствие. Я всегда в восьмом занимаюсь, там проще всего проходить, над головой большая железная штука кружится – и всё. Самое сложное – во втором: там пол качается, иногда на сто восемьдесят градусов переворачивается. Меня даже вырвало пару раз. - А в десятом? - Стреляют. - Насмерть? - Да ты что! – Непритворно испугалась Саша. - Больно, конечно, обидно, сколько бы ни прошёл, после каждого попадания к самому входу возвращаешься, но не насмерть, нет! В четвёртом самое главное – правильное направление выбрать. Если не туда пойдёшь – можно заблудиться и до вечера там проходить. - Мы всем классом в самом начале туда зашли. - И как – заинтересовалась Саша, - выбрались? - Представь себе – нет. До сих пор там ходим. Саша расхохоталась, сверкнув в полутьме белоснежными зубами. - Ладно, теперь самый последний вопрос. Тут очень..., - я запнулась, подыскивая нужные слова, - очень трудно учиться? Девочка тяжело вздохнула. - Я много раз думала, что, где бы я теперь ни очутилась, что бы со мной ни произошло, хуже, чем здесь, мне никогда не будет. Я взяла её ладонь в свою руку и не нашлась, что можно ответить. Девочка порывисто встала. - Всё, мне пора. - Когда мы сможем встретиться? - Номер телефона запомнишь? - Да. Она назвала несколько цифр. - Это - мой домашний телефон. На выходных можешь мне позвонить, я домой приезжаю примерно раз в месяц. Как-нибудь пересечёмся. Мы расходились по отдельности, словно в старых шпионских фильмах, сначала вышла Саша, вслед за ней – я. Как только я спустилась вниз, меня угораздило столкнуться с тем парнем, который уже сделал мне замечание несколько минут назад. - Что ты делала на втором этаже? – Без обиняков спросил он. В прошлый раз я ничего предосудительного не совершила, поэтому притворяться мне почти не пришлось, теперь же пришлось сделать значительное усилие, чтобы выглядеть спокойной. - Я просто заблудилась. – Как можно более дружелюбным голосом объяснила я. - А что? И очень не вовремя вспомнила, что на моей карточке - минус двести. Если этот мальчишка имеет желание и возможность снять с меня баллы, мне придётся туго. - Ещё раз тебя в этом крыле увижу – пеняй на себя.  Он ушёл, а я, всё более ускоряя шаги, пошла по коридору к знакомой двери с цифрой «8». Когда я предыдущие два раза без приключений преодолела тёмное пространство между коридором и читальным залом, это придало мне чувство уверенности; я расслабилась, чего мне делать не следовало. Мне показалось, что дверь совсем рядом, я приподнялась, и тут же затылок обожгло тупой болью. В глазах на мгновение потемнело, хотя, кажется, как может потемнеть в глазах, если вокруг и так полная темнота? Полагаю, что некоторое время я даже провела без сознания, прежде чем рассудок не прояснился и я не смогла двигаться дальше. Само собой, теперь у меня даже помысла не возникало подняться на две ноги. Даже преодолев границу читального зала, я несколько шагов проползла на четвереньках. Несколько ребят, оглянувшись на меня, хихикнули. Это отрезвило меня. Стараясь сдержать стон боли, я выпрямилась в полный рост и направилась к шкафу с книгами, где стояло злополучное «Введение в теорию». Если бы дело происходило не в виртуале, а в реале, дело вполне могло бы закончиться сотрясением мозга и как минимум неделю пришлось бы носить бинты. Однажды я целый месяц пролежала в больнице с сотрясением мозга; не скажу, что у меня от этого остались самый радужные воспоминания. Саши не было. Я уселась на своё прежнее место, оказавшись в полном одиночестве, что меня, кстати сказать, порадовало, и углубилась в текст. Время летело незаметно. Я поднимала глаза к большим часам, висящим на противоположной стене и с удивлением замечала, что прошло полчаса, час, полтора часа, два… Когда стрелки изобразили без четверти шесть, я решительно захлопнула книгу. Всё. Хватит. На первый вопрос я могла ответить без запинки. Совокупно с этим я узнала ещё множество вещей, которые вполне могут пригодиться для ответов на другие вопросы, не только по социологии. Где-то в подсознании мгновенно, словно электрическая искра, проскочило несложное вычисление: сто двадцать восемь вопросов, на каждый – два часа, двести пятьдесят шесть часов, если заниматься по шесть часов в день – сорок два дня и шесть в периоде. Да, пожалуй, не стоит тратить на один вопрос так много времени. Часа будет вполне достаточно, тогда за месяц к экзамену можно будет подготовиться. Та-ак, а что там дальше? Вопрос номер два: "Векторное исчисление и теория матриц. Основы тензорного исчисления. Тензоры, их свойства, правила действий над ними" Я чуть не вскочила с места. Как я вчера не задумалась над содержанием этого вопроса? Они что – офонарели?! Им теперь что – весь учебник по тензорному анализу пересказывать?! Тем более, несмотря на мою любовь к математике, о тензорах я имела самое общее представление. Но моих знаний хватало, чтобы понять, что нет смысла разбираться в тензорном исчислении, если не имеешь представления про исчисление векторное, а чтобы освоить векторное нужно, как минимум, знать, что такое матрицы. И всё это в одном вопросе!! Тут не то что двух часов – недели будет недостаточно! Перехода в наш корпус я не смогла найти, поэтому под привычным для нашего сайта проливным дождём мне пришлось бродить между корпусами, отыскивая наш. Все они были похожи один на другой, отличаясь друг от друга незначительно лишь размерами. Во время своих блужданий я встретила нескольких наших ребят, совместными усилиями нам удалось добраться до корпуса. Мы, конечно, сильно опоздали. - Семнадцать! – сказала Полина, глядя на меня. – Восемнадцать, девятнадцать, двадцать, двадцать один, - сосчитала она моих спутников. – А где остальные? Я пожала плечами. Полина ушла. Я подошла к девчонкам, которые примостились вокруг разбитого дивана; из разорванной во многих местах кожи сиротливо торчали пружинки. - Кто разбирается в тензорной математике? – Спросила я. На меня воззрились так, словно я спросила что-то совсем несусветное. - Я этим немножечко занималась, - отозвалась незаметная русоволосая девочка. – А тебе зачем? - Тебя как зовут? - Лена Прокопова. - Полина сегодня утром предложила заниматься вместе, - объяснила я. -  Это хорошая идея. Я это поняла уже на втором вопросе. Не знаю, как вам, но мне одной в этом не разобраться. - И что? – Не понимала моя собеседница. – Хочешь, чтобы я это тебе объяснила? - Не мне. Всем. - Я не смогу – всем, - смутилась Лена. - А мне бы одной объяснила? - Тебе бы – да. - Тогда и всем остальным сможешь. - Не смогу. Я не стала её переубеждать, потому что не представляла, как это можно сделать. Ещё несколько дней назад я была точно такой же, боялась вставить слово в разговор, в котором участвовало больше двух человек, чуть что – сразу начинала краснеть, а всё закончилось тем, что сегодня мне пришлось произнести речь перед четырьмя десятками не очень знакомых людей – и я ни разу не запнулась. В психологии это называется практическое преодоление комплексов. Кстати, о психологии. У нас ведь есть Марек! Он сидел в стороне от всех и что-то записывал в тоненькой тетрадке в клеточку. Когда я подошла, он тут же захлопнул тетрадь. - Чего тебе? Я кратко объяснила ситуацию. Марек оглянулся, на кого я показываю. - Типичная тихоня, - тут же определил он. - Флегматико-меланхолический тип. Такую можно поймать только на чувстве вины. - И что ты будешь ей говорить? - Почему я? У тебя самой языка нету, что ли? Попытайся донести до неё мысль, что общество нуждается в ней, а она его посылает без всякой на то причины – вот и всё. Могла бы и сама, кстати, сообразить. - Я не уверена, что у меня получится, - замялась я. - Какие вы все, бабы, беспомощные! Ладно, сейчас я приду. Он появился через минуту, бесцеремонно, словно ледокол, вклинившись в плавное течение разговора. - Эх, ты! – Сказал он, близоруко поверх очков вглядываясь в объект своей работы. – Тебя как человека попросили… Трудно, что ли? И ушёл. - Да нет, не трудно.., - забормотала Лена, виновато хлопая глазами. – Ладно, я объясню, только… Она даже не смогла придумать, что именно «только». Я в очередной раз восхитилась Мареком. Он всё-таки молодец, несмотря на все свои причуды. - Наябедничала, - сказала мне Лена. Я даже не совсем поняла, спрашивает она или обвиняет. - Я просто попросила его помочь нам. - Всё равно ты наябедничала, не отпирайся. На сей раз обвинение последовало от одной из девочек, которая с интересом слушала наш разговор. - Ты сама не понимаешь, что говоришь, - спокойно парировала я. – Наябедничать можно только начальству, а Марек – один из нас. Логично? Это было логично, и со мной все согласились. Время от времени открывалась дверь, и в корпус просачивались группки наших ребят – по два-три человека. Только в восьмом часу вечера собрались все сорок. - Нет, ребята, так не пойдёт, - сообщила Полина. – Было же сказано: в шесть часов. - Мы заблудились! - Переходов не было! - А что, нельзя было догадаться, что всё так будет? Мы дружно выбрались в реал. Я ожидала, что школьные коридоры будут пустынны, и крайне удивилась, когда поняла, что вечером они ещё более оживлены, чем утром или днём. Многие ребята только заходили. Улучив момент, когда мы проходили мимо стендов, я пробежала глазами по расписаниям. Самые ранние занятия начинались в 6.10 и заканчивались в 17.40. А сейчас уже больше семи! Вопрос: что они тут делают? По дороге в холл я рассказала Полине про эпизод с Мареком и Леной. - Преподавателя по математике ты отыскала, молодец, Бахмурова. А что касается Марека… Сколько бы ты его не хвалила, но какой-то он непонятный. - Из-за того что назвался не своим именем? - Хотя бы. - А по-моему, он просто обычный грубиян. - Ты хоть раз в жизни видела таких примитивных грубиянов? - Нет. - Вот. И я тоже. - Радует только то, - сказала я, - что нам ещё пять лет с ним учиться, за это время по любому успеем выяснить, кто он такой. - Лучше бы побыстрее. Помнишь, я тебя просила обойти наших ребят и проанкетировать их? - Помню. - Вот сегодня ты этим и займёшься. Мне оставалось только согласиться, что я и сделала. - Часика через полтора, ладно? Мне нужно подготовиться. Очутившись в комнате, мы занялись своими делами, Полина принялась рисовать электрические схемы. Когда заканчивалось место на очередном листке, она брала следующий и состыковывала его с предыдущим наподобие мозаики. Я принялась составлять список вопросов, которые нужно будет задавать ребятам, но в голову упорно ничего не лезло. Не написав и полудесятка строк, я со вздохом отложила персональник в сторону. Полине в это время перестало хватать места на столе, и она со всеми своими бумагами переместилась на пол. - Что это ты делаешь? - Рисую пускатель антигравитационной установки. - Зачем?! В моём голосе прозвучала такое изумление, что моя соседка по комнате подняла голову и внимательно посмотрела на меня снизу вверх. - Ты издеваешься? Как это - зачем? Мы же договорились: я нарисую схему пускателя, а ты в это время сделаешь схему питания… - Когда? - В библиотеке. Как раз перед тем, как я с Ромкой поругалась. - Ты с Ромкой поругалась? – Продолжала недоумевать я. – Когда? Меня ведь там не было! - Где тебя не было? - В библиотеке. Точнее, в том читальном зале, где была ты с ребятами. Я сразу же ушла. - Куда - ушла?! – Прервала меня Полина. - Я сразу же сказала, никому не расходится,  и  мы всё время были вместе, на виду друг у друга. Ты даже на минуту не могла никуда уйти. Тем более, мы с тобой за столами напротив сидели - визави, так, вроде, это называется?. Я долго молчала, приводя мысли в порядок, несколько раз испытующе взглянула на подругу, пытаясь определить, не шутит ли она. Нет, она не шутила. И лицо у неё было серьёзным, даже обеспокоенным. Немудрено, соседка по комнате с ума сходит, тут любой начнёт волноваться. - Полина, - как можно мягче проговорила я. – Я тебе сейчас дословно процитирую твои слова, попытайся вспомнить, говорила ты их или нет. Только хорошенько вспомни, это очень важно. - И что же я такого сказала? – Подозрительно осведомилась девочка. - Как только мы вошли в читальный зал, - начала я рассказывать, тщательно подбирая слова, - кстати, в четвёртый, я не знаю, почему ты именно его выбрала, ты сказала, что ходить всей толпой – это уже становится смешным, поэтому можно разойтись, а в шесть часов назначила встречу в нашем корпусе. - Ничего такого не  было! – Возмутилась Полина. – Мне бы в голову не пришло такое ляпнуть! Я, наоборот, сказала, что первые несколько дней, что бы ни случилось, в Сети будем держаться вместе. Хватит с меня проблем в реале, чтобы ещё и в виртале с кем-то сцепиться! Всё, что говорила Полина, было очень логично, настолько, что я уже была готова усомниться в правильности моих собственных воспоминаний. Действительно, Полина не за что бы ни отпустила ребят самостоятельно бродить по сайту «Штуки» в третий день их обучения, когда они ещё ничего не знают и с лёгкостью могут влипнуть в любую неприятную ситуацию. Но ведь и я же не сумасшедшая!! Несколько минут мы молчали. - Мы ведь всё это время были рядом друг с другом, - пролепетала Полина, пытаясь осмыслить случившееся. - Не совсем рядом, но, по крайней мере, в куче. И никак не может быть, чтобы у тебя было одно, а у меня – другое. - Если только... - Что?! - Если только нам не создавали индивидуальный виртуал. Для каждого. - Бахмурова, окстись! Ты представляешь, сколько для этого нужно программных ресурсов? - Представляю. Много. Но ты сама говорила, что правительство на нашем обучение экономить не намерено. - Но не до такой же степени! Очень вовремя пришёл Никита. - К вам можно? - Заходи, - сказала Полина. - Чего это вы какие-то странные? Мы сообщили новость. Подойдите к первому попавшемуся человеку и скажите ему, что его фамилия на самом деле Мазардухниев и на самом у него десять братьев и двенадцать сестёр, а потом посмотрите ему в глаза. У Никиты стали точно такие же. - Вы офонарели, - сказал он. - В каком читальном зале мы сегодня занимались? - Вместо этого спросила я. - В тридцать восьмом. - Их всего десять, - ответила я. - По крайней мере, в моём виртуале. – И мы все сначала были в четвёртом. - Один читальный зал на всех, - тихо сказала Полина. – Зато такой большой, что в нём все ученики «Штуки» умещаются. И ещё на три таких школы места бы хватило. Последовавшая немая сцена была достойна пера Гоголя. - Я полагал, что хоть немного Интернет знаю, - слабым голосом сказал Никита. – Оказывается – я в нём вообще не разбираюсь. То, что вы сейчас говорите – у меня в голове не укладывается. - У каждого своя виртуальная реальность, - подвела я итоги. - Но зачем, зачем?! - Воскликнула Полина. - Вот это нам и нужно выяснить, - мрачно сказал мальчик, - и чем быстрее, тем лучше. Мы долго сидели, думая каждый о своём и время от времени косясь друг на друга. Наконец Полина не выдержала. - Никита! - У? - Я там, в твоём виртуале, как себя вела? - Как обычно. Задиралась вовсю. Показывала, кто там главный. Тебя Маришка в лужу посадила. Ты с ней о чём-то там поспорила, а она оказалась права. Полина покраснела. - Ничего этого не было! – Принялась оправдываться она. - Сам понимаешь. С Ромкой слегка поцапалась - это было, не спорю. И опять же из-за Маришки. Я ей замечание сделала, пустяковое, в общем-то, а он на меня сорвался, словно пёсик цепной. Только в его виртуале этого, наверное, не было. То-то я смотрю: он ходит, как ни в чём не бывало, даже улыбается мне, хотя я думала, что только мы в реал выйдем – он мне в лоб даст. - За нами постоянно наблюдает Программа, - последнее слово Никита произнёс таким выразительным голосом, что написать его со строчной буквы было бы преступлением против истины, - анализирует каждый наш шаг, а потом в соответствии с этим моделирует поведение каждого из нас в сети. Вот и всё. - Думаешь, я для каждого такая... - Полина запнулась, подыскивая нужное определение. Мне пришлось подсказать: - Эгоистичная. - Как бы не так! - Последовало энергичное возражение. – Если бы я была эгоистичной, то заботилась бы только о себе. - Необязательно, - сказал Никита. - Обязательно! Эго – в переводе с латинского – «я». - Можно удовлетворять свои амбиции заботясь о других. Вот если бы ты не стала главной на нашем курсе, что тогда? Полинка посмотрела на него с видом мученицы первых веков христианства. - Что тогда? - Рассеянно повторила она. - Не знаю. - Помолчала, раздумывая. - И вообще всё это ерунда! Я бы в любом случае, рано или поздно, стала главной. Есть у меня что-то такое… - Харизма, - подсказала я. - Может быть, - отозвалась моя подруга. - Это по-научному. А по-человечески, у меня столько эгоизма, что хватает энергии заботиться не только о себе, но и о других. - От скромности ты не умрёшь, - фыркнул мальчик. - Точнее, от её отсутствия, - поддакнула я. У Полины стало такое несчастное лицо, что я тут же перевела разговор в более практическое русло. - Надо бы ребятам сказать. - Точно! – Подскочил Никита. – Прямо сейчас всех соберём. - Не нужно никого собирать, - слабым голосом отозвалась Полина. – Сейчас всё равно нужно будет всех обойти, чтобы составить анкеты. Вот во время анкетирования каждому и объявишь. Ладно, Настя? По этому вопросу я поняла, насколько Полина выбита из колеи последними событиями; обычно она меня называет Бахмуровой или Настюхой. Я молча кивнула. - Хоть что-то стало понятно, - заметил Никита. – Всё-таки три дня учимся, пора хотя бы один ответ получить, а то вокруг одни вопросы. - И что за ответ? – Заинтересовалась Полина. - Почему вход на сайт с платформ в холле запрещён. - И почему же? - Если каждый работает в своём виртуале, а тут появится кто-нибудь со стороны, то вся синхронизация может рассыпаться. Тут мы перестали понимать происходящее и хором спросили: - Как это? Мальчик поморщился: - Даже не знаю, как это объяснить. Ну, представь, ты в своём виртуале с Ивановой ссоришься, а Иванова в своём виртуале воркует с тобой как ни в чём не бывало. И тут врываюсь я с посторонней платформы. Что я увижу? - Что ты увидишь? Ты ведь, кстати, уже врывался сегодня. – Вспомнила Полина. – Ничего странного не заметил? - Не обращал внимания, но вроде бы нет. Похоже, эти виртуалы вначале сосуществуют друг с другом, потом, чем больше мы совершаем действий, тем больше они расходятся. Время от времени, наверное, они даже соприкасаются, - принялся вслух раздумывать мальчик, - когда что-нибудь начинает идти одинаково, но ненадолго. Я влез в виртуалы утром, когда ещё ничего важного не успело произойти, тогда у всех нас был почти один виртуал. А вечером это навряд ли бы получилось. - Только не пробуй этого второй раз, пожалуйста, ладно? – Тут же попросила Полина. – Не нравится мне что-то всё это. - А кому нравится? - буркнул в ответ Никита. – Сейчас я ребят приведу – попробуем с ними всё обсудить. У меня вызвал подозрение тот факт, что он так ничего и не пообещал. Через пять минут Никита привёл с собой ещё трёх мальчишек, одного из них я очень даже хорошо знала - это был Маринин Ромка, остальных двух я просто время от времени видела рядом с Никитой. - Это Макс, это - Андрей! - Представил их мальчик. - Они в технике тоже немного шарят. Ребята без лишних церемоний расставили стулья вокруг Полининого кресла и уселись на них, так, что моя соседка очутилась в центре полукруга. Я устроилась чуть поодаль. Все долго молчали, никто не решался заговорить первым. Наконец, Никита откашлялся: - Ребята, надо что-то делать, что ли?  Они заговорили одновременно, перебивая друг друга… Не рискну пересказывать содержание этого диалога, слишком уж много там было технических терминов, скажу только, что минут через двадцать разговор сам собой увял. Я слушала их со смешанным чувством жалости и стыда. Не скажу, что после разговора с Сашей я знала куда больше их, но то, что мне было известно – это было бы существенным дополнением в картину происходящих событий. Но я же обещала никому ничего не говорить! Только вот кому я это обещала? Впервые в жизни мне приходилось выбирать из двух зол: предать мою дружбу с Сашей (с которой, кстати, даже подружиться толком не успела) или оставить в полном неведении наших ребят. Я не была оригинальна и выбрала меньшее. - Ребята! – Тихо сказала я. – Сейчас я вам кое-что скажу, только не спрашивайте, откуда я это знаю, хорошо? Полина, дай мне, пожалуйста, сто очков, а то у меня минус двести! - Триста – Бахмуровой! – Сказала Полина. Наши карточки булькнули. - Теперь рассказывай! – Потребовала она. Я пересказала мой разговор с Сашей, почти дословно. Я ожидала, что с моей карточки начнут слетать очки, особенно когда перешла к способу, каким образом можно обмануть программу, называя вместо имени того персонажа, который всем набил оскомину (это я так сказала), что-нибудь ещё, например, любое число. Как ни странно, моя карточка оставалась безмолвной. Реакция ребят на мой рассказ оказалась… как бы сказать поточнее… в общем – предсказуемой. Полина вытаращилась на меня так, словно видела впервые в жизни, Никита мрачно поглаживал подбородок, глядя на меня так, как смотрели, наверное, палачи, размышляя, как бы половчее отхватить своей жертве голову, остальные просто кривились, будто выпили что-то не то. - Бахмурова! – Не выдержала, наконец, Полина. - Ты откуда всё это знаешь? - Я же просила не спрашивать. - А я буду! – Взвизгнула девочка. – Я должна знать, что происходит вокруг! – И тут же снизила тон голоса. – Или это в твоём виртуале было? - Я не уверена, что это был мой виртуал. Точнее, я кое-кому помогла в реале, и за это он мне рассказал всё это. (Я намеренно применила мужской род местоимения, чтобы ввести в заблуждение тех, кто решит выяснить, кто есть кто, в первую очередь - Красную Шапочку) - И ты ему пообещала, что не скажешь, кто он такой? – Догадался Никита. - Я пообещала, что вообще ничего никому не скажу. - Ладно, - потухла Полина. – Считай, что ты оправдана: своими тремя сотнями очков ты распорядилась с толком. Следующие несколько минут мы сидели, молча глядя друг на друга. Разговор не получался. Как могло быть иначе, если каждое слово, сказанное здесь, могло стать известным Красной Шапочке? Если за любую удачную идею, высказанную вслух, могли слететь очки? - Нам нужно собраться где-нибудь за пределами «Штуки», - сказал Ромка. – Нейтрализовать карточки гораздо проще, чем бороться с датчиками объёмного сканирования. Никита кивнул. - Я уже пытался разобраться с какими-то безделушками на сайте. Вся техника там - биотическая. - Биотическая?! - Хором воскликнули остальные ребята. - Биотическая, - спокойно подтвердил мальчик. - Как у ранов. Поэтому разобрать какой-нибудь механизм и посмотреть, что там внутри не стоит и пытаться - всё равно не получится. Максимум, что мы можем сделать - это обернуть карточки в какой-нибудь сильно экранирующий материал. - В эти выходные можем встретиться у кого-нибудь дома, - предложил то ли Максим, то ли Андрей, я ещё не научилась их различать. - Карточки я беру на себя, - вызвался второй из них. - На каких бы волнах они не передавали сигнал, его всегда можно экранировать. Я поэкспериментирую... - Соберётесь у меня дома, - сказала Полина. – Места там достаточно. - У тебя? Там одной охраны, наверное, - дивизия, - сказал Никита. – И тут – мы. Сомневаюсь, что нас подпустят хотя бы на пару километров к твоему дому, пока не проверят каждую митохондрию в наших клетках и лояльность к власти всех родственников до пятого колена. Не нужно мне такой радости. Рома активно закивал: ему тоже это было не нужно. Полина помрачнела, потом её лицо вновь озарилось радостью: - У нас есть участок в Греции. Есть такой островок – Лемнос – это недалеко от Болгарии, у нас там дача. С охраной там никаких проблем не возникнет, мне нужно только предупредить их, что вы приедете. Я вам потом скажу, как туда можно добраться. - Много там людей? – Деловито осведомился Никита. - В охране? Человек десять, наверное, - растерялась Полина. - Я имею в виду – вообще. Обслуживающего персонала. - Не знаю, никогда этим не интересовалась. – Уловив несколько недоумённых взглядов, Полина сочла нужным пояснить. – Они приучены на глаза не показываться. Если я никого не вижу, откуда мне знать, сколько их там – двое, двадцать, двести… - Ну, по поводу двухсот – это ты положим, загнула, - отозвался Ромка. – Не может там быть двух сотен человек. - Ты просто не видел этой дачи. Там и две тысячи человек может уместиться, а мы о них никогда не узнаем. - Полина!  - Сказала я со своего места. – У меня такое предложение. Если уж мы решили собраться на твоей даче, этого не стоит делать из-за пятерых человек. Можно пригласить весь наш класс. - Согласна! – Тут же ответила моя подруга. – Я бы и сама это предложила, только не успела. И ещё, Никит, ты натолкнул меня на одну очаровательную идею. В папиной резиденции есть один хитрый кабинет, где он ведёт все переговоры,его стены обшиты каким-то материалом, который не пропускает ни один вид излучения. Не помню, как он называется, но в его описании есть фраза про "абсолютную экранизацию". Я дам команду, чтобы к следующим выходным таким материалом обшили то помещение, где мы соберёмся. Тогда можно будет говорить всё что угодно без всякого опасения. Как вам такая идея? - Ты представляешь, сколько это будет стоить? - С тихим ужасом в голосе спросил Андрей. - Папа будет только рад, если я позволю израсходовать на меня хоть какую-нибудь сумму, - отмахнулась Полина. - Тем более, я это не так-то уж и часто ему позволяю. Больше возражений не будет? Никита выразительно посмотрел на Макса, тот сразу заговорил, словно получил разрешение. - Идея очень даже очень. Но почему бы не пойти дальше? Можно обернуть этим материалом наши карточки... - Ты думай, чего говоришь! - Бросил Никита со своего места. - Я вот, например, подумал и сообразил, что ничего у нас не получится. Карточка должна постоянно подавать сигнал на браслет. А если ты обернёшь карточку - никакого сигнала не будет. Это будет всё равно, что ты оставишь карточку дома, а сам пойдёшь куда-нибудь прогуляться... Ребята разошлись. У меня, наконец, пропало ощущение, что события последних трёх дней непонятны только мне, а все остальные,  включая мою многоуважаемую соседку,  ведут себя так (или,  по крайней мере,  хорошо притворяются), что всё в порядке, а если и происходит что-то не то, то это в пределах нормы. Полина хотела снова приняться за чертёж, но отложила бумаги в сторону, с огорчением посмотрела на уже начерченные схемы, в позе лотоса уселась на своё любимое кресло, задумалась, подперев голову руками - Не представляю, что теперь со всем этим делать, - сказала она. – Мы с тобой вообще ни о чём таком не договаривались? - Нет. - Жуть! - Это точно. А на какой вопрос ты отвечаешь? - На пятнадцатый. - С какой стати? - Мы договорились, что каждый возьмёт себе по одному… - она хлопнула себя рукой по лбу. – Ведь и этого тоже не было! - Не было, - подтвердила я. – И по математике я лектора, получается, не смогла отыскать. - Что ещё за лектор? – Заинтересовалась девочка. Я рассказала всю историю с самого начала. - Так не пойдёт! – вскочила Полина. – Именно в этом эпизоде я намерена разобраться до конца! Нужно хотя бы примерно прикинуть, насколько программе хорошо известен характер каждого из нас. Если я правильно понимаю, в этом эпизоде каждый из ребят вёл себя типически: Лена – стеснялась; ты - пыталась ей помочь с помощью Игоря, то бишь Марека; сам же Марек, то есть, Игорь, то есть, нет, правильно - Марек – помогал ей, причём в своей обычной манере. - И что ты предлагаешь? - Когда будешь опрашивать ребят, то обязательно поговори с каждым из них, что именно происходило тогда. - Хорошо. Хоть я и сказала «хорошо», но на самом деле мне было так плохо, что хуже не придумаешь. Если у каждого в нашей школе свой реал, то как быть с тем, что говорила мне Саша? И была ли она на самом деле или это – персонаж Программы, следящей за порядком? С другой стороны, Саша ведь, когда назначала мне встречу в читальном зале – она ведь в реале находилась? - Так ведь жить нельзя! – Плаксивым голосом прервала мои размышления Полина. – Я уже начинаю забывать, что было в реале, а что – в виртуале. Минуту назад меня Никитка эгоисткой обозвал, ещё через минуту даст мне в лоб, а потом я забуду, где это было - в компьютере или на самом деле! И как мне себя с ним тогда вести? - Такое, думаю, ты не забудешь, - улыбнулась я. - Хорошее забывается быстрее, чем плохое, - философски заметила моя соседка. - Ты по-прежнему считаешь, что все эти трудности – для того, чтобы крепче сплотить нас? - А как иначе? - По-моему, нас наоборот хотят как можно дальше развести друг от друга. - Мне тоже иногда начинает так казаться, - подумав, ответила Полина, – и я бы с тобой охотно согласилась, если бы не одно громадное «но»: я не вижу в этом ровно никакого смысла. - Я тоже. А про себя я подумала, что, может быть, когда мы увидим во всём происходящем смысл, лучше нам от этого не станет. - А по поводу твоего эгоизма…  -  решила я обнародовать давно не дававшую мне покоя мысль. - Всё равно ты бесчеловечная в самом нехорошем смысле этого слова. Вчера, когда Машку стошнило, что ты сказала в первую очередь? (Это, кстати, было в реале, я это точно помню) Не посочувствовала ей, не бросилась вслед успокаивать, а сразу про костюм принялась волноваться, что он внутри загрязнился. - Я так и думала, что ты начнёшь обвинять меня во всех смертных грехах. Только вот согласись, Настюха, в мировой истории ещё не было примеров, чтобы кого-то в десятилетнем возрасте сверстники кого-то называли на "Вы", так ведь? Я бы с удовольствием промолчала, но Полина смотрела на меня так выжидательно, что мне пришлось кивнуть. - Вот, а меня вчера назвали на "Вы", если ты не заметила. Если бы я вела себя неправильно, ничего этого не случилось бы. Я снова была вынуждена согласиться. - Кстати, в первую очередь я подумала не про костюм, а про то, что моя мысль разделить мальчишек и девчонок по двум классам оказалась очень удачной. Если бы Машку стошнило при мальчишках, она бы этого не вынесла, как бы её наш Кошмарик не уговаривал. - Как ты нашего Марека назвала? - Фыркнула я, не сдержавшись. - Кошмарик? Это точно! Полина сосредоточенно склонилась над своим персональником, через несколько минут подняла глаза: - Кстати, Бахмурова, не забудь это записать где-нибудь. - Что? - Ну, то, что я тебе говорила, как меня на "Вы" назвали. - Это ещё зачем? - Когда через много-много лет в какой-нибудь энциклопедии знаменитостей будут писать мою биографию, было бы неплохо, чтобы упомянули об этом факте, который достаточно выразителен, чтобы..., - она не договорив, расхохоталась, опустив голову в ладони. Я тоже несмело хихикнула. Шуточки у неё, однако! А я уже было почти поверила в её претенциозность. Но в краешке сознания у меня осталось подозрение, что, может быть, она и не шутила. - Ты чего на меня так смотришь? – Встрепенулась Полина. - Просто так. А что – нельзя? - Можно, смотри, что с тобой поделать. – Она встала с кресла, по-кошачьи грациозно потянулась, подошла ко мне, заглянула мне через плечо. - А что ты там пишешь?  - Составляю список вопросов к моему опросу. Даты рождения ребят нужно писать? - Всё пиши. И даты рождения, и даты смерти, и имена всех родственников, и их даты рождения, адреса, имена собачек и кошек, сыновей и дочерей… Я потом сама разберусь, что мне нужно, что нет. - Это ещё зачем?! - Мне с ребятами пять лет учиться. Откуда я знаю, что мне завтра или послезавтра понадобится? Тем более, информация – это очень дорогое изделие, она никогда лишней не бывает. - Считай, что ты меня убедила… Кстати, ты собаками никогда не занималась? - Как ты узнала?! – Изумилась Полина. – Я тебе об этом никогда не говорила! - Догадалась, - улыбнулась я одними губами. Не рассказывать же мне, в конце концов, что анализировать порядок слов в предложениях меня научил Марек. Только заядлая собачница может в списке сначала поставить кошек и собачек, а потом сыновей и дочерей. Все наши комнаты были пронумерованы. Я начала свой обход с той, на двери которой висела цифра "один" и вышла из неё через полтора часа. Тёзка Полины с фамилией Феоктистова и Илона Кравцова - обе дочерна загорелые, черноволосые, подвижные и очень-очень похожие друг на друга, словно две родные сестры, встретили меня так бурно, словно я была их самым близким родственником, который вчерашним вечером умер, а сегодняшним утром воскрес и теперь пришёл, чтобы сообщить эту новость. Они напоили меня чаем с каким-то очень замысловатым домашним  печеньем (мои домашние "пирожки" закончились ещё вчера), а потом так же осторожно, как Коля Белохвостиков, принялись меня расспрашивать, как давно мы - Никита, Полина и я - знаем друг друга - Да что вы, сговорились, что ли! - Не выдержала я. - Мы все познакомились три дня назад! Девочки переглянулись с таким видом, что сразу стало ясно: мои слова они не ставят ни в грош. - Вообще-то я пришла задать вам пару вопросов, - сообщила я, решив, что пора, наконец, взять быка за рога. - Точнее, пятнадцать. Иванова досье на каждого составляет. - Это ещё зачем? - Насторожилась Илона.  Я отличала её от Полины Феоктистовой только по одежде. Мне стало понятно, что им не понравилось слово «досье», которое я упомянула не совсем удачно. Немудрено, я бы от такого тоже вздрогнула. - Было бы странно, если бы она, будучи главной нашего курса не знала, кем руководит. - Руководит? Ну-ну, - бросила Полинина тёзка и отошла в сторону, давая понять, что тему развивать не намерена. Это её последнее "ну-ну" мне очень не понравилось. Зачатки будущего бунта? При случае я решила намекнуть моей ненаглядной соседке, что не всё гладко и спокойно в датском королевстве. Или не стоит пока её волновать? Ладно, пройду всех ребят, а там видно будет. Илона сначала принялась отвечать на вопросы, однако постепенно разговорилась, я едва успевала записывать, сколько у неё тётей и дядей, кто где живёт и кто чем занимается. - Дядя Фред - это брат моей мамы, живёт на Цитрее, Жардэрроз 81-B, - рассказывала мне Илона. - Он художник. Я даже два раза к нему в гости ездила. - Это не нужно... Говоришь, 81-B? - Я лихорадочно записывала. - Ага. Когда мы у него были последний раз, он собирался жениться. Как тётеньку звали - из головы вылетело, только помню, что её за три дня на граве не облетишь, а бегает как девочка. У неё ещё три сына, совсем взрослых... - Про сыновей не нужно, - перебила я её. - У меня тетрадка скоро закончится. Полина оказалась менее разговорчивой, ответила на пятнадцать вопросов, которые я ей предложила; но сверх этого не сказала ни слова. Уже собираясь уходить, я вспомнила о просьбе Ивановой. - Девчата! У меня для вас новости. Совсем недавно мы вычислили, что виртуал в "Штуке" у каждого - свой. - Это как? - Нахмурилась Илона. Полина тоже поглядывала на меня с недоверием. Я, как могла, объяснила положение вещей. Девочки ошарашено переглядывались, но мне ничего не говорили. Устав ждать, я поднялась. - Ладно, пойду я. У меня только один, самый последний вопрос: мы сегодня в читальном зале вместе были или нет? - Иванова сама нас распустила, - ответила Илона. - И все тут же разбежались. До этих слов я была полностью уверена, что из читального зала ушла я одна. Забегая вперёд, могу сказать, что именно в читальном зале виртуалы ребят разделились окончательно.  Если до читального зала кое-что совпадало, то слова Полины о том, что можно расходиться слышали абсолютно все и все тут же разбежались! Полина, считая, что держит все нити руководства в своих руках, оказалась в глупом одиночестве! Выйдя из их комнаты, я взглянула на часы и ужаснулась. Если на каждую комнату тратить полтора часа, а комнат - двадцать, это сколько же мне времени нужно?! В следующей комнате оказались мальчишки. - Мне нужно  заполнить анкету, - сразу заторопилась я, поздоровавшись. - Меня Иванова послала. Один мальчишка меня даже не заметил, он находился в Интернет-кресле. Второй, светловолосый, круглолицый, остриженный почти налысо, настолько смутился, что даже не пригласил меня сесть. Я села сама. - Фамилия, имя, отчество, дата рождения, - прочитала я первый вопрос. - Дронов Алексей Вячеславович, родился года в Антарктиде, 25 сентября 2584 года. - В Антарктиде? – Удивилась я. – Эк, как тебя занесло… У тебя там папа с мамой работали? - У меня нет родителей. Я в детском доме жил. - Как же ты тогда на Южном полюсе очутился? - Откуда я знаю... В его голосе послышалось лёгкое раздражение. Я посмотрела на него и поняла, что Лёша меня не обманывает и на самом деле ничего не знает. У суперов,  кстати,  очень редко бывает,  что они не помнят или не могут объяснить какие-нибудь обстоятельства своей жизни, потому что начинают воспринимать происходящее вокруг чуть ли не с первых минут после рождения. Просмотрев остальные вопросы, я пришла в некоторое замешательство. Все они так или иначе касались родственников респондентов. А что делать, если ни одного родственника нет? - Где был твой детский дом, Лёша? - В Мельбурне. Мне всегда казалось, что дети, выросшие в детских домах, без родителей, должны хоть чем-то отличаться от прочих детей. Например, я очень люблю Сашеньку; не представляю, как могла бы прожить без мамы; а папа, по-моему, - самый лучший из всех мужчин, которые есть вообще. Как можно существовать без осознания всего этого? Когда нет мамы, к которой можешь прибежать и пожаловаться на разбитую коленку? Когда нет папы, который, ты точно это знаешь, защитит тебя от всего плохого, что только может быть? Когда нет маленьких братика или сестрички, о которых можно позаботиться? - Тебе плохо было в детском доме, Лёшенька? – Тихо спросила я. А потом подумала, что Лёша – первый и единственный мальчик, которого я назвала уменьшительно-ласкательным именем. И не испытала при этом никакого дискомфорта. - Почему же плохо? Хорошо, - улыбнулся мой собеседник. – За мной все ухаживали. Никто меня не обижал. А сюда меня отправили без всяких экзаменов. Нас там было шесть человек. - Что же это за детский дом такой? – Удивилась я. - Частный. Семейный. Очень маленький. И элитный. А папой у нас был дядя Вова. Очень хороший дяденька. Прямо как Михаил Сергеевич. Это сравнение вызвало у меня целую бурю эмоций. С другой стороны, чем мне не понравился нынешний директор «Штуки»? Точнее, тот человек, которого считают за директора? Что он мне такого плохого сделал, что я сразу насмехаться над ним начала? - И ещё у меня сестра есть. - Родная? - Нет, приёмная. Точнее, я приёмный. - Ты хочешь сказать, что она – твоя сводная сестра? Лёша молча кивнул. - Как её зовут? - Катя Мелетина. - А отчество? Лёша надолго задумался. - Её папу Витей зовут. - Значит, Викторовна. Где она живёт? - Апрель-4, Четвёртая область, город Становой, 67. - Это далеко. Мальчик кивнул. - А её родители тебя, значит, удочерили, то есть, усыновили? - Нет, они меня почему-то не очень любят. - Но ты же сказал, что Катя – твоя сводная сестра…, - растерялась я. - Мы с ней договорились, что я буду её братом, но Катины родители…, - Лёша замялся. - Тогда я просто напишу, что она – твоя лучшая подруга. - А это надо? - Что? - Писать адрес, дату рождения, если она просто подруга. - Надо, Лёшенька. Он только кивнул, заранее соглашаясь со всем. - Тебе, наверное, даже в гости не к кому съездить. - Почему не к кому? Я в детдом могу поехать, если захочу. Или к Кате. Потихонечку, чтобы никто, кроме неё, меня не видел. - А хочешь съездить ко мне домой в гости? – Предложила я, сама не ожидая того, что скажу. - Зачем?! – Лёша вроде бы даже испугался. - Просто так. Ребята часто друг другу в гости ходят. Не будет ничего такого, если ты приедешь ко мне. Мальчик согласился. При этом у него было такое странное лицо, словно он ожидал, что я сейчас рассмеюсь или начну над ним издеваться. Бедненький. Наверное, все детдомовские дети – такие. Я больше чем уверена, что никогда в жизни он по-настоящему не отмечал свой день рождения. И никто никогда не дарил ему никаких подарков. Я бы так не смогла… Анкету я заполняла быстро. Лёшу с его отсутствием родственников было не о чем спрашивать. Его сосед в это время вышел в реал. Он снял шлем и, щурясь, стал оглядываться вокруг. Увидев меня, встрепенулся, вскочил с кресла: - Здравствуйте! Я сразу подумала про Полину, которая несколько минут назад хвасталась, что её называют на «Вы». Хотя, с другой стороны, не живи я с ней в одной комнате, на меня вряд ли бы кто-нибудь обращал бы особое внимание.  И «тыкали» бы, словно обычной девчонке. - Привет! Мне анкету нужно заполнить для Ивановой. Он просмотрел список вопросов. - Стасов Денис Викторович, - забубнил мальчишка так, словно отвечал скучный урок. - Родился 5 мая 2584 года в городе Донец Воронежской области... Никаких сюрпризов Денис Стасов мне не принёс. Мама у него была медсестрой, папа работал в каком-то банке. В остальном его биография была самой заурядной из всех возможных. Я даже заскучала, пока мы не добрались до блока вопросов, связанных с родственниками.  У него, так же, как у Илоны, их оказалось множество. - Кем, говоришь, он работает? - В строительной фирме, менеджером. А его жена – тётя Аня – стюардессой в Космофлоте. Она родилась на десять лет раньше его на Альтаире-4. У неё пять братьев и три сестры… Я едва смогла сдержать стон отчаяния. Ну почему люди так плодовиты?! Когда я закончила с записями, время приближалось к десяти вечера. - Ребята, у меня для вас новость. - А чего таким замученным голосом? – Осведомился Денис. - Мне нужно будет сказать это ещё семнадцать раз. - А почему не двадцать восемь? - Комнат всего двадцать, в одной я уже была, Никита с Полинкой и так всё знают, так что… На ребят новость о том, что у нас всех разные виртуалы, не произвела особенного впечатления. - Я почти был уверен, что будет что-то похожее, - тихо сказал Лёша. - Откуда? - У меня есть один хороший знакомый в Сети, он много всякого о «Штуках» рассказывал. И говорил, что Сеть тут какая-то странная. Два человека могут зайти на один и тот же сайт, провести там целый день – и ни разу не встретиться друг с другом. Я бы с удовольствием пообщалась с Лёшей на эту тему, но время меня начинало поджимать. - Ладно, ребята, я пойду, мне пора. Мы живём в холле всего три дня, и наши комнаты только-только начинают приобретать черты их владельцев. В мальчишеских царит лёгкий мужской беспорядок, все вещи, как правило, свалены в какое-нибудь одно место, одежда пока ещё лежит в сумках, всё это вытаскивается на белый свет по мере необходимости. Комнаты девочек отличаются порядком и какой-то даже гротескной чистотой. Всё аккуратно протёрто, вычищено, выбито и выстирано. Всякие мелкие детали - безделушки, салфеточки, а в комнате Мариши - даже плюшевые игрушки, создают ощущение особого девчоночьего уюта, который, по-моему, появляется сразу, стоит только любой девочке войти в первое попавшееся помещение помещение и переставить там с места на место несколько вещей. Это было первое, о чём я подумала, когда очутилась в следующей комнате, настолько сильно она отличалась от стереотипов, что я успела выстроить. Книги - обычные, бумажные, которые сейчас можно найти разве что только в антиквариатных лавках, громоздились друг на друга, образовывая собой нечто вроде миниатюрных башен и стен между ними. Всё остальное пространство оказалось занятым всякими деталями и электронными приспособлениями, большинство из которых я видела впервые в жизни и могла только догадываться об их назначении. Непонятно, каким образом можно было всё это перевезти сюда, помниться, не было никого, кто заявился бы в "Штуку" с персональным фургоном. А самое главное - это то, что обитатели этой комнаты оказались девочками! Одну из них я немножечко знала - рыжеволосая, довольно плотная, но не толстая, она один раз имела возможность отличиться - как только Красная Шапочка разгромила наш виртуальный корпус и Полина оказалась настолько выбитой из колеи, что не могла связать двух слов, эта девочка пыталась взять инициативу в свои руки, точнее, Полина так подумала (но это не важно). Всё это закончилось ничем: дочка Сенатора оказалась не из слабонервных и быстро вырулила ситуацию в нужное русло. Тем не менее, эту рыжеволосую я имела возможность запомнить. - Добрый день! - Сказала я. - Привет, Бахмурова! - Ответила вторая девочка, не сходя со своего места. Она лежала на кровати с пакетиком орешков в одной руке и стаканом какого-то напитка в другой. Она была русоволосой, очень даже симпатичной (на мой взгляд), носила большие круглые очки, которые, кстати сказать, очень ей шли, однако мне не понравилось, что она выглядела очень уж развязной. Точнее, не знаю, насколько правильно я употребляю это слово. Попробуйте сами подобрать антоним к прилагательному "скромная". Рыжеволосая захлопнула фолиант, который листала во время того, как я вошла в комнату. - Тебе чего? - Спросила она. - Иванова попросила меня заполнить анкету на всех учащихся. - Что за анкета? - Русоволосая, наконец соизволила встать с кровати, долго шарила ногами под кроватью, пытаясь отыскать тапочки. Я показала список вопросов. Сначала ей, потом рыжеволосой. - Иванова слишком многое себе позволяет, - хором сказали они. Хор получился очень слаженным; я даже заподозрила, что прежде чем это сказать, они долго и кропотливо тренировались. Во те раз! Не хватало мне ещё каждому из респондентов объяснять, зачем и почему нужно анкетирование, да ещё и заниматься Полининой апологетикой! - Девчата! - Устало произнесла я. - Иванова - единственная из нас, у кого столько эгоизма, что его хватает на четыре десятка человек. Вы об этом никогда не думали? Они вытаращили глаза так, что я сразу поняла: да, они об этом не думали. - Если кто-нибудь из вас будет готов каждую минуту вылететь из "Штуки",  причём не за свои, а за чужие грехи - пожалуйста, Иванова готова предоставить вам такую возможность. Можете начинать прямо сейчас. Мне нужно будет только сбегать и сказать Полинке, что она уже не главная. Только не нужно уподобляться тем девчонкам, которые руководят сейчас на старших курсах. Они только называются старшими, а как только запахнет жареным - сразу убегают в кусты. Я сегодня утром видела одну такую. Она только узнала, что придёт Красная Шапочка - сразу сказала, что она тут не при чём - и прыгнула в скаф, и нам вдвоём пришлось во всём разбираться. - В чём - разбираться? - Спросила рыжеволосая. - И как она могла от Красной Шапочки в скафе прятаться, если Красная Шапочка - в Сети? Что-то ты путаешь, Бахмурова! - Вот-вот! - Поддержала её подруга. Очень осторожно, дабы не сказать чего-нибудь лишнего, мне пришлось объяснить происходящее вокруг. Не скажу, что на девочек это произвело большое впечатление, однако на меня они стали смотреть не в пример дружелюбнее. - Ладно уж, присаживайся, - сказала русоволосая. Я совсем забыла сказать, что во всё время моего монолога мне пришлось стоять перед девчонками, словно они меня допрашивали. Я присела, разложила свои бумаги - и дальше всё пошло совсем уж хорошо, за исключением того, что к списку диссидентов, который пока что состоял из одного имени, прибавилось ещё два. Кстати сказать, рыжеволосую девочку звали Яной, фамилия у неё была - Кудрина. Вторая - русоволосая - оказалась Лилей Савкиной... Свой обход я закончила в половине первого ночи. Совершенно измученная, я вернулась в комнату. За последние несколько часов я узнала столько нового, что хотелось сжать голову, дабы она не лопнула от переполнявшей её информации. В первый день наш класс представлялся мне безликой массой, в которой ярко выделялось несколько человек: Полина, Никита, Мариша и, пожалуй, её друг Ромка. Постепенно из толпы "выявлялось" всё больше и больше людей: Марек, которого на самом деле зовут Игорь, Катя Агалакова, вызвавшаяся драться рядом с Никитой, Маша Серова, живущая в одной комнате с Маришей (та самая Маша, которая чуть не уехала)... А за последние несколько часов я перезнакомилась с остальными ребятами, узнала множество всяких историй; впору было начинать писать роман - жизненного опыта у меня теперь было под завязку. Список диссидентов пополнился до шести человек. По тщательном размышлении я решила Полине пока ничего не говорить: ребята, которым не нравилась её власть, не собирались предпринимать ничего опаснее чем пересуды за её спиной и тихие насмешки. Многие из наших ребят успели поработать в разных научных учреждениях. До этого опроса я не предполагала, насколько часто используется труд суперов: из сорока ребят двадцать восемь уже имели стаж более двух лет. Я им даже позавидовала: жизненного опыта у них, наверное, куда больше моего. Что я видела в своей жизни? Пожалуй, ничего особенного - всё общение для меня ограничивалось членами моей семьи и немногочисленными соседями. А вот ребята, которые успели поработать, научились находить общий язык с совершенно посторонними взрослыми людьми, окунулись в круг проблем, который их интересует, вообще - они могут посмотреть на жизнь с другой - взрослой - точки зрения. Полина спала, сидя за столом, обняв персональник и положив голову на клавиатуру. По монитору бегали ряды цифр. Я потрогал её за плечо. Она глубоко вздохнула, но не проснулась. Я, тоже вздохнув, уселась рядом. Она так хорошо спала, что было жалко её будить. Словно почувствовав на себе мой взгляд, Полина с непринуждённостью просыпающегося зверя перешла от сна к бодрствованию. - Сколько времени? - Скоро час. - Ты закончила? - Да. - И что? В ответ я молча протянула Полине солидную кипу листов: тетради, которой я начала свой опрос, не хватило. - Ничего себе! - Изумилась она. - Люди любят о себе рассказывать. Здесь, кстати, далеко не всё из того, о чём они говорили. - Это можно как-нибудь упорядочить? - На это нужно время. И какая-нибудь программа для работы с базами данных. Это - как минимум. - Всё так сложно? - Ты не представляешь, насколько. Тут столько всего... Полина принялась раскладывать принесённые мною бумаги на манер карточного пасьянса. - Какие-нибудь предложения-пожелания-жалобы-просьбы были? – Осведомилась она, не поднимая головы. - Были. Все жалуются, что зарядка в пищевиках почти закончилась. Некоторые уже друг к другу кушать ходят. Полина рассеянно кивнула, продолжая раскладывать бумаги, чем очень напомнила мне Сашу в библиотеке, которая делала то же самое со своими брошюрами. Я сходила в душ, переоделась в пижаму, улеглась в постель, но ни тут то было - Кстати, как там Лена? - Какая ещё Лена? А-а, Прокопова… Она и вправду относится к … как там говорил Марек … к флегматико-меланхолическому типу… говоря иначе – стесняется всего, чего можно и чего нельзя, великолепно знает математику, но при этом лекции читать напрочь отказывается. - Ты её убедила? - Ага. Посмотрела на неё поверх очков и сказала: «Тебя же как человека попросили, а ты…» - А где ты очки достала? У Марека одолжила? - Я просто представила, что они у меня есть. - А она? - Согласилась, куда ей было деться. - Значит способ Марека сработал? - На все сто. Кстати Марек не имеет ко всему этому никакого отношения. - Что, - явно огорчилась Полина, - совсем? - В его виртуале ничего похожего не было. А когда я задала ему задачку, сказала, одна девочка, которая относится к такому-то психологическому типу, не хочет делать то-то и то-то, и не потому, что такая вредная, а из-за своей природной застенчивости. Он, почти не раздумывая, сказал то же самое, что в моём виртуале. Дословно. Полинино лицо омрачилось настолько сильно, насколько это вообще было возможно. Я её понимала, потому что испытывала похожие чувства. Если мне точно известно, что кто-то знает обо мне больше, чем знаю о себе я сама – это одно, но когда этот же самый тип притворяется мною перед четырьмя десятками моих одноклассников, причём так, что последние не подозревают подмены – это уже совсем другое. И ещё мне подумалось: если то, что происходит на нашем сайте втиснуть в тесные рамки наших земных законов, или хотя бы в более просторные рамки законов Федерации, то обнаружиться хотя бы что-нибудь, в чём не было бы нарушений? Я уже почти начала засыпать, но тут Полина осчастливила меня сообщением: - Хотела найти что-нибудь общее. - И что - нашла? - Полюбопытствовала я. - Нашла. Почти все наши мальчишки увлекаются гонками и гоночными гравами. Завод открыть по их изготовлению, что ли? - Думаешь, потянем? Завод - это тебе не фирма по разведению огурцов. Слишком серьёзное предприятие. Даже если мы все будем его обслуживать, нам некогда будет учиться.   Плюс ко всему прочему нам слишком часто придётся общаться со всякими взрослыми. А ты сама говорила, что чем меньше мы будем общаться с окружающим миром, тем лучше. - Ладно, помолчи, я пошутила, - она снова склонилась над бумагами. - Кстати, твой Никита - чемпион района, - пробормотала она через несколько минут. - По гонкам на гравах. - Он настолько мой, насколько же и твой, - спокойно отпарировала я, переворачиваясь на другой бок, подозревая, что уснуть в ближайшее время у меня не получится. Полина хмыкнула. - Кстати, Настюха, ты вроде хвасталась, что умеешь решать логические задачки, вот тебе одна из них: что общего ты видишь во всей этой кипе информации? - А ты подумай. - Ничего не придумывается. - Плохо ты думать умеешь. - Полина подняла брови. - Ты уже что-то нашла? - Тут и искать особенно нечего. Ты читай, читай, Я там много чего написала. Ответ напрашивается сам собой. Полина машинально опустила взгляд в бумаги, потом снова подняла глаза: - Бахмурова, не зли меня. У меня времени и так мало, тем более, уже половина второго ночи, а тут ты ещё свои шарады загадываешь. Говори, что ты там нашла! - Ты не обратила внимания на родителей наших ребят. Папы четырёх из них работают в банках, а мама Коли Белохвостикова – вообще президент "ГАЛАКТИЧЕСКОГО КРЕДИТА" Полина ахнула: - Это же самый большой банк в солнечной системе! То-то я всё думала, почему мне показалась знакомой Колькина фамилия! Даже мамку его теперь припоминаю. Серьёзная такая вся из себя тётенька, в очках, в костюме, на который несколько гравов купить можно, чем-то идеальную журналистку из дешёвенького фильма напоминает. Она говорила что-то ещё, склоняя Колину фамилию во всех возможных вариациях, но я этого уже не слышала, потому что всё-таки смогла заснуть. Кстати, впервые в жизни (если, конечно, не принимать в расчёт новогодних ночей) мне приходилась засыпать настолько поздно. Минут через сорок Полина меня разбудила. Сначала я долго не могла сообразить, чего от меня хотят, потом, опять же впервые в жизни, мне захотелось убить человека. - Чего тебе? - Настюха, не груби. Мне нужно, что бы ты позвала сюда Белохвостикова и остальных четырёх, кто там бишь они. - Прямо сейчас? – Я взглянула на часы, отказываясь верить в правильность показания циферблата: было двадцать пять третьего ночи. - Да, прямо сейчас. Мы открываем банк, если ты ещё не в курсе. И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше. - Полиночка, ты уверена, что это нужно делать прямо сейчас? – Ласково спросила я её. Таким тоном, наверное, разговаривают врачи-психиатры со своими пациентами. - Уверена. Если завтра откажут все наши пищевики, проблем будет гораздо больше, чем сейчас, если попытаться разбудить пятерых мальчишек. - Пойдём тогда вместе будить их? Полина на удивление легко согласилась. - Я – Белохвостикова, а ты – всех остальных. – Предложила она. - Пойдёт? - Ага! – Быстро закивала я, надеясь, что Полина не передумает: Белохвостиков казался мне вреднее всех остальных. Не буду описывать, чего нам стоило поднять в три часа ночи со своих постелей пятерых людей и собрать их в Полининой комнате. Совсем забыла сказать, что собирательное существительное «ребята» я применила к четырём мальчикам и одной девочке. - Как их зовут? – Шёпотом осведомилась Полина, отозвав меня в сторону. Я сказала. Память ещё ни разу не давала мне повода жаловаться на неё. - Сергей Кравченко, - бормотала девочка, записывая имена в крохотную записную книжку. – Денис Кондратьев, Саша Пачинов, Катя Леонидова… Белохвостикова я и так знаю, его – не надо. Все они были не своей тарелке, протирали заспанные глаза, почему-то жались друг к другу, словно замерзающие котята. - Бахмурова! - Сказала Полина. - Давай, председательствуй. - А ты? - А я в сторонке посижу, если ты не против. У Полины был слишком хитрый вид, чтобы её о чём-нибудь можно было спрашивать. И так было понятно: ничего не ответит. Пять пар глаз внимательно смотрели на меня. Я откашлялась: - Короче, так, ребят. Все, кто собрались сейчас в этой комнате имеет то или иное отношение к банковскому делу. Как сказал мне один из вас, деньги проще всего делать, работая с самими деньгами. Именно так мы и поступим. Нам нужно открыть банк. У меня всё. Спасибо. Все продолжали ошарашено смотреть на меня. - Хреновый из тебя председатель, Настюха, - сказала Полина. - Или ты по принципу: краткость - сестра таланта? - А что ещё говорить? - Искренне удивилась я. - Э, подождите! - Обрёл дар речи Коля Белохвостиков. - Вы вообще понимаете, о чём говорите? Вы знаете, что это значит - открыть банк?! - Сейчас узнаем, - мгновенно сориентировалась моя соседка. - Давай, выкладывай! - Сотни документов! Десятки подписей! Со столькими людьми нужно договориться! - С людьми нам договариваться нельзя, - на всякий случай сообщила я. - Никто не должен знать, что мы - дети. Тем более, суперы. - Всё это как-нибудь обойти можно? - Спросила Полина. Коля, который продолжал бессвязно выкрикивать список проблем, осёкся и оказался категоричен: - Нет, нельзя! Денис – мальчик с живыми тёмными, какими-то разбойничьими глазами, - напротив, оживился: - Почему же нельзя? На периферии нашей Солнечной системы есть так называемые банки-однодневки, - объяснил он, поворачиваясь в нашу сторону, - которые создаются только для того, чтобы провернуть какую-нибудь одну серьёзную операцию на Главной бирже. Потом эти банки объявляют себя банкротами - и всё. Для того, чтобы зарегистрировать такой банк много телодвижений не нужно. Катя тоже заинтересовалась. - Тем более, если замаскироваться под банк-мост! - Сказала она. - И кого ты мостировать собираешься? - Подал голос Сергей, он сидел в стороне с таки видом, словно не собирался участвовать в разговоре, но поворот последнего его почему-то заинтересовал. - Да кого угодно! Никто не откажется. Дай мне биржевую сводку - и я тебе через десять минут дам список тех ребят, которые с радостью примут услуги любого мост-банка! Сергей пожал плечами. - А потом? - спросил он. - Нужно будет ведь с руководством подопечного банка встречаться? - Обойдутся! А если найти, кто не в ладах с законом, они сами будут рады побыстрее разобраться с делами. - Но ведь это же противозаконно!! - Заорал Белохвостиков, вскакивая с места. - Вас уже только за одни такие идеи нужно вязать! - Настюха! - Тихонько, но чтобы было всем слышно, попросила Полина. - Дай ему вафлю какую-нибудь или печенье, чтобы он заткнулся! Ребята, вы продолжайте-продолжайте, - замахала она руками, - не обращайте на нас внимания, ладно? Спор возобновился с новой силой. Белохвостиков сначала обиженно сопел, не вступая в дискуссию, но в какой-то момент всё-таки не выдержал. - Что за ересь вы несёте! - Схватился он за голову. - Негативный процент взимается только с юридических лиц! Уже полтора года как вышел закон... Полина тронула меня за плечо: - Пойдём, мы тут лишние. - Куда? Это наша комната!! - Пусть пообщаются. Я всё равно из их арго ни слова не понимаю. Ты, подозреваю, тоже. Не будем мешать. В гости к Маришке сходим. Или к Никите. - В три часа ночи?! Ты в своём уме? - Тогда просто по улице прогуляемся. Ты когда-нибудь гуляла по улице ночью? - Ни разу, - пришлось признаться мне. - Вот сейчас мы и преодолеем это досадное упущение твоей биографии. Одевайся! Гулять по улице в три часа ночи – это звучит, может быть романтично, но романтики в таком занятии, честно сказать, ни на грош. Около нашего холла не оказалось ни одного фонаря и темень была такая, что хоть глаз выколи, хоть два – видно будет одинаково. Мой романтичный настрой растворился под холодным и нудным осенним дождём, который был таким мелким, что его нельзя было заметить, но через несколько минут куртку можно было выжимать. Когда мы вернулись в нашу комнату через четверть часа (ровно на столько хватило нашего общего с Полиной энтузиазма), ребята уже утихомирились. - Их всех арестовать нужно, - сказал Коля. - Прямо сейчас. Они - социально опасные типы. Общество нам за это спасибо скажет. Полина вопросительно воззрилась на его собеседников. - Банк открыть можно, - доложил Денис. - Есть множество лазеек. Правда кое с кем в реале пообщаться придётся. Два-три человека, не больше. - Два-три - это ладно, - кивнула Полина. - Что ещё? - У нас не хватает юридических знаний, - вздохнула Катя. - У двух девочек папы работают в каких-то больших адвокатских конторах,  - вспомнила я. - Если они не помогут, даже не знаю, что можно тогда сделать. - Тогда наймём консультанта со стороны. - решила Полина. - И будем работать с ним в виртуале. - Лишние расходы, - сказал Коля. - Да и вопросы придётся задавать очень грамотно, чтобы он ни о чём не догадался. - Составишь список вопросов, - не терпящим возражения голосом приказала Полина. - Сначала мы дадим их нашим девчонкам, если они не смогут внятно на них ответить,  будем нанимать консультанта. И вообще, Коленька, слишком уж много ты знаешь... - Что, убивать пора? - Пошутил Белохвостиков. - Наоборот. Эксплуатировать тебя нужно нещадно. Банком нашим будешь управлять, понял? - Не надо! - Хором воскликнули остальные ребята (точнее, три мальчика и одна девочка). - Бунт на корабле? - Сухо уточнила Полина. Те начали переглядываться и, наконец, все трое молча покачали головами. - Вот и ладненько, - тут же успокоилась моя соседка. - Что ещё нужно кроме юридической помощи? - Деньги, - потупился Коля. Это было первым, что он сказал, находясь на правах старшего. - Сколько? - Много. - Точнее! - Потребовала Полина. - И вообще, Белохвостиков, чего ты тянешь, ты что - издеваешься надо мной?! - Сто тысяч, - теперь мальчик глядел в стол. - Я достану тебе полтора миллиона. Только с возвратом. Коля вскочил. - По... по... - Полтора, - повторила Полина. - Хватит? - Ещё как хватит! - Я не буду требовать у тебя отчёта в их использовании, но если через год ты мне их не возвратишь в полном объёме, мы с тобой сильно поссоримся. - Я через полгода возвратю... то есть, возвращу! Даже через четыре месяца! Через три! - Остынь. Я сказала, через год, значит через год. Прокрутишь их лишний раз, не мне тебя учить. А теперь спокойной ночи, - закончила она без всякого перехода, - нам пора спать. Когда все ушли, она тут же принялась колдовать над пищесинтезатором. - И есть хочется - прямо живот к спине прилипает, - пожаловалась она, - и спать, и просто отдохнуть по-человечески... Даже не знаю, чего больше. Картошку будешь? - Прямо сейчас? - Когда же ещё? - Если жареную, то буду. Остальная уже надоела. - Надоела! - Перекривляла меня Полина. - Хорошо ещё, что хоть картошку наша развалюха не разучилась готовить. И вообще, Бахмурова, разленилась ты до невозможности. Мне по статусу не положено домашними делами заниматься, а я целыми днями только и делаю, что кнопки на пищевике нажимаю. - Найми слугу. Полина задумалась, что мне очень не понравилось. Какое-то время у меня были серьёзные опасения, что  она на самом деле приведёт в нашу комнату кого-нибудь из девчонок и заставит её нас обслуживать. Оказывается, думала она совсем о другом. - Настя, а зачем нам выходить за пределы "Штуки"? Я думаю, у нас в школе достаточно ребят, которые хорошо знают юриспруденцию. - Они заставят нас очками расплачиваться. Услуги юристов всегда были дорогими. Такую сумму загнут, что нам несколько месяцев придётся учиться, чтобы рассчитаться с ними. - Можно договориться об оплате деньгами. - Попробовать можно. Только деньги здесь не в ходу, сама, наверное, понимаешь. Полина понюхала кусок хлеба, который только что вытащила из синтезатора, и брезгливо отложила в сторону. - Даже простой хлеб с каждым днём всё хуже и хуже. Всё, решено! Завтра утром, точнее, уже сегодня, поеду домой, возьму деньги для Коли, заодно понакупляю всякой всячины, в первую очередь - зарядку для синтезаторов. - Нет такого слова - "понакупляю". - Ну и что, что нет. Главное, что ты меня поняла. Поняла ведь? Я не отвечала. - Настюха, ты чего молчишь? Обиделась, что ли? - Я уже устала говорить. Целый день болтаю. Сколько же можно? Жареную картошку мы поглощали в полном молчании. Полина, скривившись, сначала принялась вытаскивать и раскладывать по краю тарелки какие-то компоненты блюда, потом, когда там уже почти ничего не осталось, махнула рукой и съела всё. - Спокойной ночи, что ли? - Спокойной ночи, - вздохнула я, вспомниная, что выключатель за эти три дня никто из нас так и не удосужился отыскать. Свет, само собой, потух, но осталось неприятное ощущение. Не совсем приятно, когда не ты управляешь каким-нибудь механизмом, а механизм - тобой. - По-моему, подача электроэнергии на "Спокойной ночи реагирует", - предположила я. - Или на то, что мы вдвоём ложимся в кровати, - выдвинула свою версию Полина. - А то получается, если мы с тобой поссоримся и ничего друг другу говорить не будем - что - всю ночь со светом спать? А так - всё просто. Давление на пол исчезает… Чтобы подтвердить своё предположение, она встала и некоторое время скиталась в темноте вокруг своей кровати. - Ты ещё тапочки одень, - посоветовала я. - Может на босые ноги пол не реагирует. Полина одела тапочки, через минуту снова улеглась в постель. - Не получается, - пожаловалась она. - Дурдом какой-то! И тут в дверь постучали. - Кого там нелёгкая принесла? - Возмутилась моя подруга. - Совсем офонарели, четыре часа ночи! - Ещё трёх нет! - Сказал кто-то за дверью - Это у тебя чувства юмора ни на грош нет. - Отозвалась моя соседка. - Это я цитирую, как меня вчера из чужой комнаты выперли. Тогда, кстати, трёх тоже не было. Не было даже полуночи. - Кто же это так - ТЕБЯ?! - Ты что ли, Белохвостиков? - Я, - грустно отозвался невидимый собеседник. - Ладно заходи, что ещё с тобой делать! Мальчик открыл дверь, в проёме на фоне освещённого коридора показался его силуэт. - Доброе утро! - Сказал он. Наступила длительная пауза. - Коленька, - осторожно поинтересовалась Полина. - Я тебе сейчас задам один вопрос, ты только не обижайся. У тебя в роду психические заболевания были? Мальчик фыркнул. - А как, по-вашему, свет ночью можно включить? - Как? - Заинтересовалась я. - Ответь мне - тогда посмотришь. Доброе утро! - Доброе утро! Одновременно вспыхнули все лампочки. Полина даже закрылась рукой от яркого света. - А мы всё гадали, как тут всё это устроено, - сказала я. - А я всегда говорил, что женщины и техника - несовместимы, - довольным голосом заявил мальчик, усаживаясь на краешек Полининой постели. - Моя мама до сих пор думает, что виртуальная платформа находится в компьютере. - Где же ещё по-твоему? - Спросила Полина. - В Сети! - А Сеть где - под столом, что ли?! Мальчик вскочил. Не знаю, почему, но именно на этот вопрос он отреагировал неадекватно. - Ребята, не ссорьтесь, а? - Попросила я. - Четыре часа ночи всё-таки. Они расхохотались, а потом уже забыли, по какому поводу хотели поссориться. - Всё равно я не понимаю, - сказала Полина. - Я ведь утром встаю, ничего такого не говорю, тем более, говорить некому, Бахмурова постоянно просыпает - а свет всё равно включается. - Утром у Программы совсем другой режим работы, - терпеливо пояснил мальчик. Я со вздохом подумала, что да, пожалуй, Коля прав. Не знаю, как другие представительницы моего пола, но лично мне, особенно с позиций строгого логического мышления,  понять принципы работы большинства здешних механизмов - абсолютно нереально. - Я вообще-то по другому поводу сюда зашёл, - вспомнил Коля. – Полина, ты когда деньги собираешься мне привозить? - Завтра. - Нужно, чтобы кто-нибудь поехал с тобой. - Это ещё зачем? - Мой папа всегда говорил, что когда дело касается денег суммой больше ста тысяч, человек никогда не должен находится в одиночестве. - Думаешь, я их сама у себя могу украсть? - У тебя кто-нибудь может украсть. - Пусть только попробуют! - Полина! – Попросил мальчик. – Не шути, пожалуйста, с такими вещами, ладно? - Коленька, уйди, будь добр, отсюда по-хорошему, а? Мне спать осталось три часа. - Всё равно, подумай над моими словами. Даже здоровые сильные мужики для перевоза сумм в несколько раз меньше инкассаторов нанимают, у… - Сгинь! Он пожелал нам спокойной ночи и ушёл. Полина молчала очень долго, я подумала, что она уснула. - Доброе утро! Я вздрогнула, потому что сама уже начала засыпать. Мне пришлось ответить. С удовольствием пошутила бы по поводу четырёх часов, но было на самом деле четыре часа, мне только и осталось что промолчать. Свет в очередной раз включился, Полина сидела на краешке моей кровати. - Бахмурова, ты проснулась? - Да. - Не верю. Иди умойся. - Это ещё зачем? - Чтобы я точно знала, что ты не спишь. А то будешь потом думать, что всё это тебе приснилось - Ты опять собираешься с кровати рухнуть? Первый раз я видела, как Полина краснеет. Её стойкий загар растворился в нахлынувшем румянце. - Что ты имеешь в виду? – Запинаясь пробормотала девочка. - Прости, пожалуйста. Я просто сонная и злая. Меня ещё никогда столько раз за одну ночь не будили. - Я – вообще не спала. Что же мне теперь – бегать по всему холлу и стёкла бить? - Я уже извинилась, Полина. Сделать это ещё раз, стоя на коленях? - Не нужно. Короче, я прямо сейчас поеду домой. Когда вернусь – не знаю, предполагаю, что завтра… точнее, сегодня вечером, но, может быть, задержусь ещё на день или на два.  Это зависит от того, как у меня дела пойдут. У меня список из двадцати трёх пунктов получился, что мне надо сделать и что купить. Вместо себя я оставляю…, - она сделала интригующую паузу. - … меня, - докончила я за неё. - Ты-то откуда знаешь? – Упавшим голосом осведомилась Полина. - У тебя больше выбора не остаётся. - Вообще-то верно, - согласилась она, несколько минут сидела неподвижно, раздумывая о чём-то своём (я за это время чуть не уснула). – А самое главное, мне нужно денег у папы занять. Для Белохвостикова. Довольно большую сумму, что не очень радует. Очень надеюсь, что папа сейчас на Земле… Проклятая изоляция, даже новостей нельзя узнать! - А просто так ты не можешь деньги взять? - Полюбопытствовала я. - Обязательно занимать нужно? Мне были непонятны такие отношения между членами одной семьи, тем более, между ближайшими родственниками. Впрочем, кто поймёт этих сенаторских отпрысков? - Могу просто так взять. Даже больше чем уверена, что папа будет на этом настаивать. Но не буду. - Почему? - Не хочу. - А всё-таки? - Если ты этого сразу не поняла, то не поймёшь вообще, не стоит и пытаться. - Ладно, не буду пытаться. - Знаешь, Настюха, сонная ты мне нравишься больше – такая покорная, просто дальше некуда. - Что от меня требуется? Вместо ответа Полина взглянула на потолок. - Тысячу моих – Бахмуровой, - сказала она. Карточки привычно булькнули. - Столько-то – зачем? – Буркнула я. - Пригодится. Постарайся их не растранжирить и оставить к моему приезду хотя бы половину. Больше мне от тебя ничего не надо. Я молча кивнула. - И с ребятами чтобы ничего не случилось. Я опять кивнула. - Ладно, спи, - наконец смилостивилась девочка. Наверное, у меня, сонной, был слишком уж жалобный вид…   05. ГЛАВА 4. АНАЛИЗ.   Будильник на мобильнике звенел не переставая. Звон лез в уши, создавалось ощущение, что кто-то, пока я спала, вскрыл черепную коробку и сотни маленьких серебряных колокольчиков били прямиком по обнажённому мозгу. - Выключение! - Бормотнула я в мобильник. Он не отреагировал. - Выключение мобильника!! - Рявкнула я заплетающимся языком. И поняла, что мой телефон тут не при чём - это был Полинин будильник – у меня с таким противным зуммером сроду не водилось. Не знаю, сколько уж времени он звенел, но когда я смогла, проклиная всё на свете, добраться до него и отключить, звон продолжился у меня в голове. Половина девятого. Она, значит, на восемь его поставила? Вот враг рода человеческого! Нет, чтобы дать мне выспаться хотя бы лишние пятнадцать минут! В душе как всегда была очередь, что настроения мне не прибавило.  Я уселась на скамейку, стоящую около стены. На ней уже сидели наши вчерашние финансовые гении, все как один тоже клевали носами. - А чего это вы странные? – Подошёл к нам Рома. – Не выспались, что ли? – И, не дождавшись ответа ушёл. На первом этаже я появилась в десятом часу. До сих пор Полина никогда не опаздывала, поэтому ребята притихли, ожидая её. Заспанная, я даже забыла, что нужно стесняться, взобралась на трибуну, зевая во весь рот. - Ребята, - пришлось мне объявить,  - вы уж простите, что так получилось, но сегодня главная – я. Всё, идёмте учиться! – И вознамерилась спуститься обратно (говорить долго и красиво, как это любила делать дочка Сенатора, у меня не получалось), но не тут то было. - А где Иванова? – Выкрикнул кто-то - Она уехала домой и обещала скоро вернуться. Сегодня вечером, завтра или послезавтра. - А откуда нам знать, - осведомился тот же голос, - может сегодня ночью в вашей комнате революция произошла? Может Иванова, связанная, под кроватью лежит? - Не смешно! Ребята потянулись за мной. Краешком сознания я чувствовала необычность происходящего, но всего лишь краешком сознания – не больше; нынешний статус старшей над четырьмя десятками суперов я воспринимала как должное. Может быть это происходило из-за того, что мне очень хотелось спать, может быть я просто привыкла. Если бы, кстати заметить, мне несколько дней назад кто-нибудь только бы намекнул, что мне придётся исполнять обязанности Полины, я бы рассмеялась ему в лицо. Так-то  вот иногда поворачивается жизнь. Первая неожиданность подстерегала нас сразу около выхода из холла. Прямо около крыльца расположилась вчерашняя четвёрка ребят. Точнее, не уверена, что это были именно те ребята, я  не очень хорошо в прошлый раз их рассмотрела. Я  отчаянно завертела головой: Никита как сквозь землю провалился. Интересно, он вообще сегодня был или нет? Наши ребята сгрудились в кучу и выдавили меня из толпы словно зубную пасту из тюбика. Один мальчишка  кивком отозвал меня в сторону. - Что вам нужно? - С Ивановой поговорить. Где она? – Со мной разговаривал тот самый мальчишка, которого мы допрашивали вчера в избушке. Оставаться с ним тет-а-тет я бы не рискнула, но за моей спиной стояло четыре десятка человек, которые, я в этом была уверена, не дали бы меня в обиду; это придавало мне уверенности. - Иванова уехала и скоро обещала вернуться. Пока я вместо неё. Если вам что-нибудь нужно, можете обращаться ко мне, я передам. - Нам нужна именно Иванова - она у вас старшая, - ответил другой мальчик. - Я вместо неё. Взгляды ребята скрестились на мне словно шпаги у дуэлянтов. - Ты тут главная, - сказал один мальчик. - У вас вчера вроде бы кое-что здесь случилось, - при слове "здесь" он показал пятачок земли под ногами. - Случилось. - И даже вроде бы с нашими ребятами. - Если вы со второго курса, то да. Они переглянулись. Я передёрнула плечами. - Не представляю, сколько можно наступать на одни и те же грабли. Желание повыпендриваться ещё никого до добра не доводило. Сейчас вы все в жутком минусе, - принялась я размышлять вслух. - Вам этого мало? Мне кажется, ещё одной сделки со старшекурсниками ваши карточки не выдержат. - Это была ошибка. Просто некоторые ребята подумали, что было бы неплохо объяснить вам, кто есть кто в нашей школе. - Вместо этого МЫ объяснили им. - Это точно. Наш староста об этом узнал только на второй день. - Она просто идиотка. Извиняюсь, конечно. - Нечего извинятся, так оно и есть. - Ладно, но при чём тут я? Зачем вы пришли? - Мы извиниться хотели, - нестройным хором ответили мальчишки. На несколько секунд я потеряла способность говорить. - Считайте, что извинения приняты, - пролепетала я, наконец. – Я обязательно передам то, что вы сказали,  Полине. Мальчишки немного помялись, словно хотели сказать что-то ещё, но не решались, потом развернулись и пошли прочь. - Ребята! – Окрикнула я их. – Подождите! У меня только один вопрос: вы от себя пришли или от всего курса? - От себя, - сказал белобрысый. - Ага, они придут, - добавил другой. – Если бы вы и их  так же побили, как нас вчера… - Катька знает, что вы здесь? – Быстро спросила я. - Нет, - ответил вчерашний. - А откуда ты про неё знаешь? – Изумился третий, который до сих пор не вступал в дискуссию - Я с Ивановой в одной комнате живу. – Начиная свой монолог, я не знала, чем его закончу. В качестве вступительного аккорда я решила, что будет нелишним поднять курс Полининых акций.- А ей известно всё ВООБЩЕ. Даже то, на сколько очков вас надули старшеклассники, когда вы расплачивались с ними. – Само собой, мне ничего подобного не было известно, я только высказывала свои предположения, но откуда это было знать второкурсникам? Тем более, моим одноклассникам, которые стояли рядом и при этих словах изумлённо вытаращились на меня. – Я вообще не понимаю, как вы живёте с такой старшей как ваша Катя? Какие функции она исполняет, что вы безропотно считаете её за старшую? - Но кто-то главным должен быть? - А что нам делать? Эти два вопроса выявили весь спектр существующих мнений. То, что я произнесла дальше – это было настолько необычно, что я слушала себя как бы со стороны, удивляясь сама себе, как я могу ТАКОЕ говорить. - Если я всё правильно понимаю, внутри вашего класса несколько обособленных друг от друга групп, каждая из которых творит то, что считает нужным. Так ведь? – Я не стала дожидаться ответа. – У меня к вашей группе есть деловое предложение, от которого, надеюсь, вы не сможете отказаться. Переходите к нам. А будет ещё лучше, если вы перетянете на нашу сторону как можно больше людей со своего курса. - В каком смысле – переходить к вам? – Не понял белобрысый мальчишка. Как я поняла, среди своих спутников он считался за старшего. А вчера, наверное, он дрался лучше всех, почему поймали именно его. И ещё я вспомнила, что имя этого мальчишки – Сергей. - Если вы понимаете, что старшая должна быть и вам большей частью наплевать, кто именно это будет, почему бы вам не считать за старшую нашу Иванову? - Мы со второго курса, а она с первого! - Это что-то меняет? Где-нибудь написано, что на каждом курсе должен быть свой руководитель? - Нигде этого не написано, - смутился Сергей, - но… не полагается ведь…  - Последнюю фразу он произнёс совсем уж жалобным голосом. - Во-первых, Серёжа, чего-либо существенного можно добиться только всем вместе, - принялась я перечислять, - а социальная структура именно вашего курса в корне не практична. Вы проучитесь пять лет – так и не сможете добиться чего-нибудь дельного. Во-вторых, все кому не лень будут вас пинать. В этом году вы получили по шее от ребят на год младше вас, а что будет в следующем? А через год? Вам очень приятно будет, если вас совсем малыши будут застраивать? А Иванова вас в обиду не даст – это я вам обещаю. Уже сейчас в наших руках огромная сила, хотя учимся мы всего четыре дня. Через неделю люди в очередь будут становиться, чтобы… Очень люблю произведения Ильфа и Петрова. В одном из них есть фраза, которая с абсолютной точностью передаёт происходящее со мной: «И тут Остапа понесло» Меня действительно «понесло». К сожалению, не помню подробностей моего вдохновенного монолога. Меня словно прорвало. Я говорила долго, красиво и витиевато; так, что могла дать фору даже Полине. Моя речь была выдержана в лучших традициях предвыборных гонок в передовых демократических государствах. - …Так-то вот, ребята, - закончила я. – Думайте, может надумаете чего-нибудь. Вместе мы сможем сделать гораздо больше, чем поотдельности. Я пошла дальше, мои ребята безмолвной толпой двинулись вслед за мной, второкурсники остались стоять. Не знаю, смотрели они мне вслед, а если и смотрели, могу только догадываться, с каким выражением на лицах, потому что рядом очутился Марек. - Только не оборачивайся, - прошептал он. - Почему? – Так же шёпотом осведомилась я. - Иначе испортишь то впечатление, что ты на них произвела. Я нахмурилась: - А какое впечатление я на них произвела? - Нужное. Кому говорю: не оборачивайся! Я молча подчинилась и даже выпрямила спину, словно шла по подиуму. - Молодец, - тихо похвалил Марек. – А когда дойдёшь до перекрёстка, пройдёшь шагов двадцать прямо, повернёшь обратно, потом свернёшь направо или налево. - Это ещё зачем, если нам прямо нужно? - Чистая психология. Пусть эти клиенты видят, что ты не самозванка какая-нибудь, а ребята на самом деле за тобой словно овечки ходят. - Полина тебя за такие сравнения не похвалила бы. - Знаю. Но я с тобой говорю, а не с ней. - Хорошо, я сделаю, как ты говоришь. Только у меня к тебе просьба будет. - Какая? – Тут же насторожился Марек. - Не отходи от меня, пожалуйста ни на шаг. Ни здесь, ни в виртуале. Мне так спокойнее будет. - Виртуал у каждого свой, - мрачно ответил Марек. – Ты что – забыла? - Сейчас программа слышит и анализирует каждое наше слово. Думаю, если ты сейчас согласишься, то и в моём виртуале ты от меня не отстанешь. - Это буду не я, а моя подделка. - Извини, Маречек, мне всё равно, кто мне будет давать дельные советы ты или твоя виртуальная копия. - Всё понятно, - сообщил мальчик таким тоном, будто ставил диагноз. – До уровня Ивановой ты не дотягиваешь ни по каким параметрам. У неё прирождённая способность руководить, она не терпит, если кто-нибудь распоряжается в её присутствии. А ты, Бахмурова, руководить не умеешь и боишься ответственности. Тебе – типичная ведомая, и тебе обязательно нужен ведущий или кто-нибудь, с кем можно было бы посоветоваться… Кстати, идея перетянуть вчерашних ребят под крылышко Ивановой – это чья идея? - Я импровизировала. Марек даже споткнулся, некоторое время шёл молча, собираясь с мыслями, наконец, заикаясь, осведомился: - П-полина вообще ничего п-про это не знает? - Я хочу устроить ей сюрприз. - Ага, - с каждой минутой Марек мрачнел всё больше и больше. - Она тебе за такой сюрприз голову против резьбы открутит. - А почему против резьбы? - Чтобы назад нельзя было вкрутить. Думаешь, Ивановой нужны лишние проблемы в виде гавриков со второго курса? - А ещё психолог, - укорила я моего собеседника. – Хоть я в психологии полный ноль, но даже мне и то понятно, что если бы нас было не сорок, а восемьдесят, то Полина была бы в два раза счастливее. Мальчик задумался, потом кивнул: - Пожалуй, ты права. - Кстати, а почему ты всегда называешь её по фамилии? - Она – дочка Сенатора. - А меня? - Что - тебя? - Меня ты почему называешь по фамилии? - Ты с ней в одной комнате живёшь. А сейчас вообще исполняешь её обязанности. У меня язык не повернётся называть тебя какой-нибудь Аськой. О таком варианте своего имени я только читала в книгах, это меня развеселило. Потом нас догнала Марина в яркой красной куртке, схватила меня за руку, и наш с Мареком разговор как-то сам собой увял. - Привет! - Улыбнулась она. Так мило, что даже Марек растянул губы в ответ, потом спохватился, его лицо опять приобрело обычное выражение - Настёна, а ты не боишься? – Спросила девочка, пытливо глядя на меня восхитительными большими глазами. - А чего я должна бояться? - Ты ведь сегодня самая главная. - Боюсь, - честно призналась я. – Ты даже не можешь себе представить, как сильно. - Я бы так не смогла. Всегда думала, чтобы командовать над людьми, которых больше десяти, нужно специально учиться. - Или родиться дочкой Сенатора. Я тоже так думала до сегодняшнего дня. До сих пор я насмехалась над Полиной, когда она по головам пересчитывала ребят, теперь же сама, улучив момент, попыталась сделать то же самое. Первый раз у меня получилось тридцать пять, второй – сорок три. Я попросила Марину мне помочь, она предложила забежать вперед и встать около какой-нибудь двери. Я согласилась. Ближайшая дверь оказалась входной в учебный корпус, а ребят оказалось тридцать девять. Я сразу поняла, кого нет. - Где Никита? – Спросила я у Марека, который вполголоса разговаривал с каким-то мальчишкой. Тот бросил на меня недовольный взгляд, словно мы не болтали непринужденно несколько минут назад. - Он сказал, что сегодня в школу не пойдет. - Почему? - А я откуда знаю! – И отвернулся. Вот и пойми его! Интересно, что бы на моём месте сделала Полина? Молчать, как я, она явно не стала бы. А я, наверное, слишком беззубая для того, чтобы исполнять ее обязанности. По крайней мере, с Никитой разбираться я точно не буду. Да и нет его здесь. Марек тоже хорош. Попросила его как человека не отходить от меня, а он...  - Как в первый день, - сказала я, просмотрев расписания. - Двести семнадцатая и двести восемнадцатая. И  еще, ребята. Пока уж мы тут вместе, я кое что скажу. Не нужно забывать, что виртуал у каждого свой, поэтому ведите себя типически, но особенно не выделывайтесь. Если вы с кем-нибудь поссорились или помирились, не нужно свое отношение к этому человеку переносить в реальность. Впрочем, не маленькие, сами должны понимать. Сегодня учимся до четырех вечера, потом продолжим заниматься в нашем холле. И, пожалуйста, не опаздывайте, как вчера, нужно уважительно относится друг к другу. Некоторым не очень приятно ждать других по полтора-два часа. - Девочки сегодня в каком кабинете? - Насмешливо осведомилась рыжеволосая Яна. Я понемногу просыпалась, поэтому в голову мне начали пробираться более-менее сложные мысли. Первое, что я подумала - это то, что Яна уже не один раз имела случай "отметиться", но тогда старшей была Полина. Интересно, сейчас, в ее отсутствии, не решится ли наша доморощенная диссидентка на более решительные меры? - Как хотите, - ответила я. Ребята начали переглядываться. Я поняла, что не вовремя принялась вводить демократизацию. - Мальчики - в двести семнадцатой, - сухо скомандовала я, чуть обескураженная своей ошибкой. - Дорвалась! - Услышала я шепот за спиной, с трудом сдержала порыв повернуться. Вроде бы это сказала Яна. Тоже мне... Даже не знаю, как бы ее обозвать... поласковее... В лифте мы должны были ехать по одному. На правах старшей я воспользовалась кабинкой первой. Следующим поднялся Марек и поманил меня в сторону. - Всё в порядке? - Коротко осведомился он. - Да, - я даже, наверное, заулыбалась, обрадованная такой заботой. - Нечего лыбиться. Тебе ничего не показалось странным? - Что мне должно было показаться странным? Яна? - Какая еще Яна? Рыжая? - Марек скривился так, что мне сразу стало ясно, что он про неё думает. - Обычная бытовая грубиянка. Она тут не при чём. Я про ребят, которые извиняться пришли. - А что? - Удивилась я. - Хорошие ребята. Точнее, насколько они хорошие - не знаю, но поступили они очень даже очень. - Трудно с тобой, Бахмурова, - вздохнул мальчик. - Иванова сразу бы всё поняла. Даже без меня. А ты ничего не видишь, даже когда я тебе об этом напрямую говорят. - Напрямую? - Напрямую!! - Заорал Марек так, словно перед этим долго сдерживался. - Ты что, не понимаешь, что здесь не может быть таких хороших и наивных мальчиков, которым дали по морде - и они приходят извиняться. Если бы они принялись отлавливать нас поодиночке и избивать до полусмерти - вот этому я нисколько бы не удивился. А то, что они извиняются - это, даже с натяжкой, детским садом не назовешь. Ты настолько наивна, что готова поверить в любую ерунду! - А зачем они тогда...? Марек помрачнел. - Мне кажется, что на втором курсе есть свой психолог. И еще мне кажется, что с его помощью все свои шаги второкурсники просчитывают до миллиметра. Может быть они и пришли извиняться только для того, чтобы ты предложила им перейти на нашу сторону. Вспомни точно, что они тебе говорили Я пересказала дословно. Марек схватился за голову: - Ты что - на самом деле ничего не поняла? Они тебя планомерно подводили к мысли, что их староста - никуда не годный руководитель, что у них внутри курса полный разброд, они только и ждут, чтобы пришел кто-нибудь добренький и взял их под свое крылышко - Прости, Марек, я этого не поняла. На этот жалкий лепет мальчик не обратил никакого внимания, и досадливо отмахнулся рукой, словно от надоевшей мухи: - Да ну тебя! - Что же нам делать? Не в силах устоять на ногах, я уселась на корточки, снизу вверх глядя на своего собеседника. Наверное, у меня был слишком уж несчастный вид, Марек смягчился. Это проявилось только в том, губы его перестали кривиться в презрительной усмешке, зато из той речи, что он приготовил для меня, подозреваю, он не изменил ни одного слова. - Всё человечество делится на две группы: ведущие и ведомые. Вторых гораздо больше. К ним ты и относишься. Я тебе об этом говорил минуту назад, а сейчас только лишний раз убедился. Стоит только кому-нибудь сказать тебе, что и как нужно делать - ты тут же это сделаешь. А чтобы додуматься до чего-нибудь самой - это со скрипом; даже если и сподобишься, будешь сомневаться и десятки раз, а потом и других будешь утомлять всякими вопросами. Тебе с твоими талантами нужно в одной комнате с Ивановой жить, чтобы ей было, кому в жилетку плакаться - и больше никуда не высовываться. Очень удивляюсь, что Иванова именно тебя на свое место поставила, а не кого-нибудь еще. Марек, конечно, мастак говорить всякие гадости, но здесь он превзошел самого себя. Я почувствовала, что лицо заливает краска - но это было то единственное, что осталось от той, прежней Насти. Именно в этот момент я ощутила себя совсем другой. Нынешняя Настя Бахмурова, опустив глаза, чтобы не было заметно выражение лица, лихорадочно просчитывала варианты своего дальнейшего поведения. Обидеться? Именно этого, наверное, Марек и добивается, чтобы увидеть, как я, обиженная, буду себя вести. Надавить на то, что он - мальчик, а я - девочка? Для него я в первую очередь ВРИО Ивановой, а потом уже - всё остальное. Пристыдить? Это будет совсем не в моём характере, ни в прошлом, ни в нынешнем. Оставалось одно - смириться. Если говорить совсем уж честно, сделать это для меня было проще, чем что-либо еще; притворяться почти не пришлось. - Да, Маречек, ты прав, прости, пожалуйста. С его лица пропала напряженность (или мне это только показалось?) - Мне от твоего "прости" ни тепло ни холодно. - Лицо его исказила кривая усмешка. - Никогда не имел возможности сражаться на психологической дуэли. Что же..., - мальчик вдруг цепко схватил меня за грудки. - Короче так, Бахмурова, если ты без меня старшекурсникам хоть слово скажешь, я тебя уволю без выходного пособия. Ты меня поняла? Я его не поняла, тем не менее быстро-быстро закивала головой. На мгновение Марек показался мне сумасшедшим, и я слегка испугалась. - Давай, топай. И не вздумай чудить - урою! А вот это уже - чисто уголовный жаргон. Теперь бы я нисколько не удивилась, если бы узнала, что стажировку по какой-нибудь психологии преступного мира (если такой предмет у психологов есть) Марек проходил на Клатре. Он ушел, а я едва-едва начала приходить в себя. В первый день нашего знакомства Марек казался мне глупеньким несчастным парнем, мне его даже было жалко. Теперь же у меня в голове не могло уложиться, каким образом я могла ТАК о нем думать. Это же просто монстр в человеческом обличии! Неужели я раньше не видела какие у него глаза? Тем более, он постоянно носит толстые плюсовые линзы, его глаз я просто-напросто не могла не заметить! Рядом очутились Марина с Ромой. Марина всегда умудрялась оказываться в эпицентре происходящих событий. А Рома, подозреваю, в отсутствии Никиты решил стать моим телохранителем. Вместе с Мареком, которого я сама попросила быть рядом, они составляли весьма живописную пару и очень походили на героев одного весьма популярного сериала, где сыщик-интеллектуал и сыщик-боец перемещались с планеты на планету и с успехом раскрывали всякие запутанные преступления. Марек даже внешне походит на сыщика-интеллектуала, тот был таким же полненьким и в очках. А вот Рома до роли бойца явно не дотягивает; слишком уж был маленький и щуплый. - Что случилось? - Спросила Марина. Я вцепилась  в ее руку, как утопающий хватается за спасательный круг. - Ничего особенного. Ты, Маришечка - одна из немногих, кто никогда никого не обманывает, за что ты мне и нравишься. Она опустила глаза. В нашем виртуальном корпусе за ночь все вещи разлетелись по своим местам в том самом порядке, в каком их расшвыривала Красная Шапочка. Тот самый "обратный операнд времени". Или "операнд обратного времени"? К сожалению, я не очень разбираюсь во всех этих технических терминах. Теперь тут царило такое же благолепие, которое было во время нашего первого появления. Я уже успела позабыть, насколько тут всё красиво и здорово.