Царь меж тем беспечно свищет, По степи с дружиной рыщет, Жизнь активную ведёт: То кого -нибудь прибьёт, То напьётся, куролесит, То кого -нибудь повесит, То в деревне Светлый Низ Повелит завесть стриптиз, То в деревне Кулебяка В кабаке устроит драку, То в деревне Кренделя Даст писты всем пользы для, Чтоб они не расслаблялись, Чтобы в тонусе держались. Словом, среди ратных дел Развлекался как умел. Оттянувшись так прилично, Царь рассол вкушал обычно. А на утро, протрезвясь, Ехал в бой, благословясь. С перепоя же, понятно, Помахать мечом приятно. Вся дружина, матерясь, По степи за ним неслась. Покоряясь русской силе, Басурмане вскоре взвыли. И к царю в походный стан Прибыл главный басурман. Прибыл с щедрыми дарами: Самогонкой, балыками, Осетровою икрой И журналами Playboy. Поклонился гость учтиво, Хмыкнул царь миролюбиво, О здоровье расспросил И в шатёр свой пригласил. Самогоночки налили И про баб в Playboy решили, Что как раз для этих жоп Был придуман фотошоп. Первый литр, несомненно, Выпили они степенно, Даже и не закусив, Вроде как аперетив. Литр второй вкушали смачно, Самогон найдя удачным. Закусили литр второй Балыками и икрой. Третий лидеры диаспор Выжрали совсем уж на спор. И военный инцидент Был исчерпан в сей момент. Разом сопли распустились, Вот обнялись, прослезились, Царь блажил :"Епёна мать! Как могли мы воевать! Ну и заварилась каша! Где ж политкорректность наша? Толерантность наша где?!" Басурман сказал: "В писте! Я давно спросить пытался, Царь, ну что ты доепался? Тихо мы сидим, как мышь, Всё равно ты нас гнобишь. Ты скажи, с какого сдвига Нам устроил это иго?" Царь, подумав, дал ответ: "Виноват менталитет. Просто хочется реально Дать писты вам всем банально. Никому не истребить В нас стремленье помудить. Это ж русская основа, Чтоб мудить опять и снова. "Человек мудящий" - наш Русский фирменный типаж". Басурман в раздумье тяжком Хлобыстнул ещё рюмашку, От соплей прочистил нос И затем уж произнёс. "Что за глупое старанье Всё валить на подсознанье? Ты прости мне государь, Если хошь -по харе вдарь! Но пока ты колобродишь, Ксенофобию разводишь, Бедная твоя жена С брюхом мается одна. Мне разведка доносила, Она сильно голосила. Говорят, такой ругни Не слыхали искони. Ты бы, государь любезный, Отъезжал к своей болезной. В этом положенье ей Тосковать всего вредней". Царь, прослушав басурмана, Чуть не ёпнулся с дивана. "Как же так, - он завопил,- Мне никто не доложил! Басурман мне сообщает, Что моя жена рожает! Это же позор! Конец! Репутации пистец! Вижу, ироды стремленье, Испытать моё терпенье! Распустились, подлецы! Где царицыны гонцы? Кто виновен в безобразье? Быстро мне министра связи! Принесите и топор! Я на это дело скор! Для него я мало значу? Вот башку и откуячу! Чтобы впредь любой пострел Так шутить со мной не смел!" Бодигардеры свалили И министра притащили. Вы представьте его вид: С перепоя, глаз подбит, Весь опухший, с красной рожей, С министерскою не схожей, Ноги босы, без порток, В бороде соломы клок, Вся заблёвана кольчуга! Он без должного испуга На царя, скосясь, взглянул И мучительно икнул. Царь в молчанье бесподобном Рассмотрел его подробно И сказал примерно так: "Ну докладывай, маньяк. Ты ж у нас министр связи. Не было ль каких оказий? Как живёт наш стольный град? Не молчи, общайся, гад! Что ты вылупил глазищи? Вымойте ему еплище! Не осмыслит паразит, Перед кем теперь стоит." Бодигардеры министру Вымыли епало быстро. Головою тот мотнул И вдруг песню затянул, Заблажил что было мочи Про какие -то там очи И затем к царю, балбес, С поцелуями полез. Про такое панибратство Царь сказал, что это плядство. И, продолжив свой допрос, Предложил ему вопрос. "Ты хоть понял, вражья харя, Как подставил государя? Ты хоть въехал, аморал, Как престиж наш подорвал? Говори немедля, леший, Где царицыны депеши! Сообщить была должна, Что брюхатая она. Если что -нибудь с царицей По вине твоей случится, Я тебе устрою, змей, Эпиляцию мудей". Отрыгнув довольно густо Перегаром и капустой, Отвечал царю министр: "Больно, батюшка, ты быстр. Всё ругаешься, серчаешь, А того, поди, не знаешь, Что виной не мой позор, А реальный форс -мажор. Ведь гонец быстрее птицы Вёз посланье от царицы. Трое суток он не спал, Под собой коня загнал. Мы, конечно, с ним с устатку Хлобыстнули для порядку, Чтоб иметь орлиный взляд, Отправляясь на доклад. Нешто мы не понимали, Что за ценность доставляли? Нешто не ценили вес Всех царицыных словес? По причине сей тревоги Мы свернули с полдороги, Чтоб для смелости опять Дозу новую принять. Так мы выпили вторично, В этот раз весьма прилично. Зов природы в нас не слаб - Мы отправились до баб. Бабы бражки нам налили, Приласкали, уложили. Сколько пили у плядей- Я не помню, хоть убей. Так мы, царь, с начала мая С ним и пьём, не просыхая, Вот до этих самых пор. В этом есть наш форс- мажор. Ты уж, батюшка, не сетуй, Только и бумаге этой, Что привёз тебе гонец, Уж давно настал пистец. Согласись, что без закуски Квасить как -то не по -русски. Мы ж не немцы - чтобы пить И при том не закусить. С этой целью мы в сельмаге, Покупая банку браги, Взяли и селёдок шесть, Чтобы было чем заесть. Чья ж вина, что у торговок Не случилось упаковок? Разве ж можно, ёп их мать, Это сервисом назвать? Так мы сельдь в бумагу эту Завернули как в газету. Кто нам скажет что в укор? Это тоже форс -мажор. Видишь, батюшка, и сам ты, Мы ни в чём не виноваты. Доложу я без прикрас, Ход вещей сильнее нас. Ты бы лучше, чем сердиться, Дал бы мне опохмелиться. А то разом не стерплю И тебе здесь наблюю". Молвил царь: "Так вот какое Распистяйство -то родное! Вот оно, что в страшный час Сгубит царство и всех нас! Как! В посланье от царицы, Моей нежной голубицы Завернуть селёдок шесть! Где тут совесть? Где тут честь? Иль мы все мозги пропили? Иль достоинство забыли? Иль внутри нас бес сидит, Неусыпно он следит, Чтобы, с жизнию играя, Мы всегда дошли до края, Дабы бездны вид исторг В нас сей гибельный восторг? Нужно с гибелью играться, Чтоб из праха возрождаться? Что за плядский катаклизм? Это ж экзистенцьялизм! Слышь, министр Обалдуев, Экзистенцьялист ты куев, Или ты и впрямь решил С смертию играть, дебил?" В ноги тот ему свалился, Весь затрясся и взмолился: "Государь! Вину свою Сознаю и признаю! Но не будь таким суровым, Не клейми поганым словом! Я ж обычный покуист, А не энтот ...циалист! Пусть несут топор и плаху, Рубят голову с размаху, Только не губи, молю, Репутацию мою! Наш я распистяй, природный, А не энтот инородный! Ведь позор мой перейдёт На детей из рода в род!" Басурман, молчав доселе, Вдруг сказал: "А в самом деле! Государь, прости ты их, Пьяных подданных своих! Что они там натворили? Ну, немного помудили. Государь,ты сам не прочь, Помудить и день и ночь. Это ж русская основа, Чтоб мудить опять и снова. "Человек мудящий "- ваш Русский фирменный типаж". Царь, ценя подъёпки мало, Уж хотел набить епало, Но смирил свой буйный нрав, Понимая, что тот прав. Но чтоб было неповадно, Распрощался с ним прохладно. А министру повелел Ехать в ссылку в свой удел. Трубачи сыграли сборы. Царь послал вперёд дозоры, Оглядел дружины строй И отправился домой. Омрачённый тяжкой думой, Едет царь в степи угрюмой. Едет, вглядываясь вдаль, На душе тоска -печаль. Не найти ему покою, Мысли чёрные толпою За царём стремятся вслед, Словно тени скорых бед. Ночь приходит -он томится, Тяжело ему, не спится, И до самого утра Ходит подле он шатра. В стане их костры пылают, Темень ночи озаряют, И вповалку до зари Спят его богатыри. Только неба край далёкий Побледнеет на востоке, Он торопит их скорей И велит седлать коней. Скачет царь, с ним войско рядом. Наконец открылся взглядам В ярких солнечных лучах Град, стоящий на холмах. Тут всё войско оживилось, Ободрясь, заторопилось, Царь, медлительность кляня, Вдруг пустил в галоп коня. Конь усталый ржёт, как плачет, Из последних сил он скачет И, хрипя, во весь опор Конь влетел на царский двор. По ступенькам царь вбегает, "Что царица?" -вопрошает. И ему сказали: в ночь Родила царица дочь. Роды проходили тяжко, Так что худо ей, бедняжке. Небеса дадут ответ, Жить царице или нет. Царь, терзаемый печалью, К ней идёт в опочивальню. "Милый друг!" -взывает он. Но царицу странный сон Охватил -едва лишь дышит, Зов царя она не слышит. Строг и бледен её лик. Царь к руке её приник. И царица вдруг очнулась, Тихо, слабо улыбнулась, И промолвила :"Супруг! Вот и свиделись, мой друг! Нам не суждено с тобою Жизнь прожить одной судьбою. Ухожу теперь я прочь. Береги же нашу дочь". И глаза её закрылись, Две слезинки покатились, По челу как тень прошла, И царица умерла. Вот и всё. И нету боле Ни страстей, ни чувств, ни боли. Не осталось ничего, Кроме праха одного. * * * * * * * * * * Продолжение следует!