Отправился Николай Иванович воскресным утром в магазин. Захватил с собой авоську и пошел. По дороге Николай Иванович вспомнил вдруг, что Петр Григорьевич, жилец из соседней квартиры, одалживал у него денег, да так и не вернул. Хотел, было, Николай Иванович вернуться, чтобы потребовать свой долг обратно, да вспомнил, что жена Петра Григорьевича, Антонина Сергеевна, работающая в одной проектной организации в Леонтьевском переулке, уехала по поручению начальства в командировку в Петербург, и вернется не раньше чем через неделю. Так вот по этому случаю, его, Петра Григорьевича самого, скорее всего нет дома, а может быть он у Вероники Павловны, жилички из соседнего подъезда, что даже наверняка так и есть. К ней он, Петр Григорьевич любил хаживать в отсутствие своей супружницы, Антонины Сергеевны, под предлогом починки сантехники. А надо сказать, что сантехник был из Петра Григорьевича никудышный, даже совсем никакой, и работал Петр Григорьевич осветителем в театре. К Веронике Павловне, да за Петром Григорьевичем, чья жена была в командировке, Николай Иванович идти не решился, а только постоял немного на месте, потоптался у театральной афиши и пошел дальше. Тут неожиданно Николаю Ивановичу дорогу перебежала черная кошка, и не перебежала - прямо таки бросилась под ноги, рассчитывая как обычно, смутить человека, верующего во всякие разные приметы. Обычно, ей это удавалось на все сто и предчувствие скорой беды ее не обманывало. Но Николай Иванович не только не верил в приметы, а вдобавок был так погружен в собственные мысли, что и не обратил на кошку никакого внимания, а только достал папироску и закурил. И кошка побежала дальше, провалилась в открытый канализационный люк и там умерла. Нашли ее рабочие только третьего дня, не выходившие все эти три дня на работу, так как прораб их, Михалыч напился и по причине этой не явился на работы по устранению причин застоя в канализации фекалий, чье зловоние мутило уже людей, проживающих в округе и проходящих мимо злосчастного люка на работу. Не явился он на работу и на следующий день и через день уже по неизвестной нам причине. А Николай Иванович уже шел дальше, погруженный в свои мысли. И не заметил он, как вышел на трамвайные пути и его, Николая Ивановича переехал трамвай второго маршрута, следующий по своему обычному расписанию. Управляла этим трамваем Груня, бестолковая баба, извечно отвлекающаяся от работы на прихорашивание, так сказать своего внешнего вида, для чего использовала она по обыкновению зеркало трамвая. Так случилось и в этот раз, и Груня, бестолковая баба, не заметив ничего из ряда вон вопиющего, как то - перееханного трамваем Николая Ивановича, преспокойно продолжала движение, меж тем поправляя прическу. А тело Николая Ивановича забрали в морг. И авоську, которая при нем была, тоже забрали. Кошку вытащили из канализационного люка и закопали в соседнем дворике напротив, не догадываясь даже про ее героическую попытку предостеречь Николая Ивановича. Петр Григорьевич, бывший теперь уже сосед Николая Ивановича, вернувшись, довольный своим посещением Вероники Павловны, обнаружил дома жену свою, Антонину Сергеевну, приехавшую раньше из командировки на два дня, так как начальство срочно вызвало Антонину Сергеевну на согласование конкурсных проектных работ, чем он, Петр Григорьевич, был очень расстроен и смущен, так как планировал еще посетить жиличку Веронику Павловну под предлогом починки сантехники на всякий случай. Сразу после прихода Петра Григорьевича зашла знакомая Антонины Сергеевны, Мария Семеновна, взволнованная и вся в истерике, так что валидол она даже принесла с собою. Она поведала супругам, как, направляясь к ним и переходя улицу, видела Николая Ивановича, переходившего неспешно трамвайные пути, и которого впоследствии, как нам уже известно, переехал трамвай второго маршрута пятого трамвайного депо имени Клары Цеткин, которым в свою очередь управляла Груня, глупая, бестолковая баба, которая аккурат в этот жуткий момент смотрела в зеркало и поправляла прическу, а бедный Николай Иванович хрустел в это время под колесами трамвая, зажав авоську в руке. Жена Петра Григорьевича, Антонина Сергеевна впала по этому поводу в сильное эмоциональное возбуждение и истерику, заламывала руки, падала в обморок и пила настойку валерианы, чередуя ее с жутко разбавленным чаем. Мария Сергеевна пыталась ее успокоить, сама правда, находясь в очень похожем подавленном состоянии. А Петр Григорьевич, тоже сильно расстроенный происшедшим, сидел на кухне и, покуривая папироску, вдруг вспомнил, что был должен Николаю Ивановичу денег, да так и не успел отдать. Затушил Петр Григорьевич папироску в пепельницу, откинулся на стуле и улыбнулся… Денис Ву /24.01.07/