Константин Помренин НАЧАЛО Путешествуя пО свету, Встречая разных людей, Я не имею, Господи, Жизни своей. Я не имею пристанища. А любовь Как копьё на ристалище Зовёт вновь. И моё сопричастие Родным – Безучастные Сны. В мире смешанном Нет времён. И подвешен я, Погребён. Что же с жизнию И со мной, И с Отчизною, И с весной? Словно призрачны Ночь и свет. И бесчисленны Явь и бред. Время кончилось, Время нет. КУДА ТЕКУТ РЕКИ? Реки, они же – сети Текут на всём белом свете. Они – информационные потоки, Они – жизненные соки. Если есть вещи – есть и их смысл, Как значение чисел, Как идея порядка, Как благодать на святки. На разломе эпохи Видно неплохо Что кончаются вещи Лишённые песен, Лишённые чувства И правды искусства. А текут дальше Те, что без фальши, Которые знают, Что их принимают. В страшном сегодня Тот и свободен, Кто не берёт в завтра То, что не правда. Реки впадают в море. Там на просторе – Новые звёзды, Новые гнёзда, Новые темы, Новые схемы, Другая эра, Новая вера. Там светит. Там дети. ДЕТИ Современность лепили взрослые. И она удалась. Всё в ней легко и просто, Пока есть связь Между тем, что имею И что хочу. Пока умею, Пока плачу. А дети? Они не такие. Их мир нов. Их стихия – Безумие снов. Их время – Ещё там. Их племя Не верит нам. Дети и взрослые – не два поколения. В нашем времени – два времени. Время века двадцатого и девятнадцатого тоже На двадцать первый век непохоже. Если время идет вспять, Мы начинаем опять Строить пустые банальные Условия социальные, Придумывать правила игры, Ограничивая миры. Если время идёт вперёд, Значит, в тебе живёт Безумие творца, Бунтующего против отца, Значит, ты будешь там, Где не бывать всем нам. Время иных дорог – Время, где снова Бог. Я принимаю детей, а взрослых – нет. Я маргинал и поэт. СИСТЕМА Как старый хипарь Нахальный Ненавижу хари Людей начальных. В их физиономиях – Скука. Слушать их – Мука. Их дисциплина – Покорность скотины. Их голова – Жопа льва. Их душа – Хвост мыша. Их чувства – Перистальтика после капусты. А есть другие – Совсем плохие, Себя возомнившие Богом, Говорящие именем правды. Их не так уж и много, Но они во всём виноваты. В том, что не светит солнце В пасмурный день на небе, В том, что живём мы скотски И не смеются дети. Грех богомерзкий гордыни – Страшное наказанье. Скажешь: Я Бог отныне, И потеряешь знанье Истины и природы, Совести и смиренья. Не обретёшь свободы Творчества и терпенье. Круг ненавистный Системы Словно укус гадюки. Люди – не просто схемы. Люди – не вещь, а други. Хочется вам порядка, Гении-садоводы. Как огурцы на грядке Видятся вам народы. Хочется вам работы, Правильно чтоб и споро. Вашей большой заботой Мы одичаем скоро. Новые государи Лживые и глухие, Вашим фальшивым даром Станем мы скоро другие. Будем как сидиромы Крутить пустые куплеты. В каждых висеть хоромах Будут ваши портреты. Вдумайтесь, можно ли верить, Что это и есть развитье? Закрывши разуму двери, Живёте словно в подпитье. Опомнись, смирись, Система, Остановись, не банкуй. Закрыта такая тема, Опять получишь ты хуй. Ты больше не будешь судьёю, На тебе – вина. Свободные – не с тобою, Тебе – война. ПЕСЧАНАЯ БАШНЯ Песчаная башня – Пророчество. Бери меня, Одиночество. Я нищий, как старец в пустыне, И ничего не значу. Чувства мои застыли. Я не трачусь. Леплю высокую башню Из сухого песка. Мне не страшно, Рука легка. Занятие это продолжу Миллион лет. Я ни кому не должен, Могу терпеть. Созидаю и разрушаю, И вновь леплю. Я не страдаю И не люблю. Как учил меня Хайдеггер, В бытие – просвет. Качается маятник Времени вслед. Я – Аристотель, Я терпелив. То, что построил Пока жив И не жалею, И не люблю. Я лелею Мост королю. Я творю Из света и тьмы Ту зарю, Что не видим мы. Там где я проволховал Не растёт ещё трава, Там и леший не бывал, Там и дух не пролетал. Из пустоты – плоть. Из мечты – вселенная. Кровь и пот, Любовь нетленная. ИГРА Люди играют в игры. Это – их природа. Их миры – Их свобода. Если отнять игру, Станет скучно. Без вина на пиру За столом лучшим. Без любви в постель. В храм без веры. Тоска как метель Сумерком серым. Я не играю в чужие игры. Есть моя. Я как тигр Или змея Своей породой Себя наделил. Чужой свободы Мне блеск не мил. Я путешествую По мирам, Где вещественный Тарарам, Где всё равно Какой год, Где Сирано И Дон Кихот, Где суровый Датский консорт Вновь и снова Свой бой ведёт, Где Декарт, Педантичный Кант, Где Боярд И Анри-инфант, Где естественны Как стихи И вещественны Все пустяки, Где Вивальди И Амадей Столько дали Душе моей, Где играет С ножом в руке С волком Маугли На песке, Где стоит Поднебесный храм, Где шумит Первобытный гам, Где на моря Волнах скользит Словно город Корабль-кит, Где похожую Как Константин Церковь Божию Вплотил. Это мир для меня Ценней Чем сегодня Наш мир теней. ВОЙНА Из тумана-мрака На краю света Появился знак, Красная комета. Идут колонны, Не уклониться, Одни клоны, Одни лица. Осталось мира Нам самый мизер. По всем квартирам Бьёт телевизор. Ублюдки стали Невыносимы. Мы им отдали Всё, что красиво, Всё, что прекрасно И интересно. Мы им соткали Узор небесный. А нам вернули Четыре слова: Вставай могучий Порядок новый. Говорили древние В этом случае: Нашему племени Вы докучили. Мы выбираем Войну. Мы отрицаем Свою вину. Ваша вина – Ваша кровь. Пьете до дна Нашу любовь, Наш гнев, Нашу честь. Пся крев, Краю несть. Рок и рог – Зовёт труба. Вам порог – Наша судьба. Здесь прохода Вам нет. Вашему роду Враг интернет. Вашей науке Будет пусто. Вам на муку Наше искусство. Правды пламя Ест глаза. Наше знамя Под небеса. Не мир, но меч, Не змей, а конь. Праведна сечь За любовь. ЛЮБОВЬ Когда я был маленьким, я считал, Что уходят от нас навсегда поезда. Я думал, что птицы в полёте на юг Исчезнут, зайдя за мой зрительный круг. Я верил, что звёзды живут только ночь. А завтра зажгут мне такие же вточь. И я полюбил этот странный процесс: Мир только что был, а теперь он исчез. Когда я на барышню пылок и смел Впервые мужскими глазами смотрел, Я видел в ней женщину сразу и мать, И ту, что готова уже умирать. Желанье познанья и действий вело К тому, что любое своё ремесло Бросал я, достигнув умения в нём. Как будто сгорали уменья огнём. Когда я ребёнка впервые поднял, Я понял: хоть слаб он, беспомощен, мал, Он с каждой секундой уходит к себе, К своей лишь ему предречённой судьбе. Господь, не оставил в молитве раба. Я знаю: своя суждена мне тропа. Люблю я не этот действительный мир, А тот, что я сам как садовник растил. За гранию жизни и смерти дано Любить невозможное только одно. Люблю я полёт над вершинами гор И женщины мне непокорной отпор. Люблю я огонь и морскую волну, И мучится, зная свой грех и вину. Люблю ненавистных и злобных врагов. Я милостью их непокорный таков. Люблю я юродивых, нищих, больных. Они мне бросают страданья призыв. Задачи, которым решения нет И чувства затейливо трепетный след. Люблю изобилие вкусов и мод И времени безостановочный ход. Доспехи, оружие, сбрую, седло. Палатки, скитания, лодку, весло. Весенние ливни и летнюю ночь. Старинные фото и младшую дочь. И старшую дочь, и пустые слова, Когда так набита моя голова. И лошади грацию, и кипарис. Сквозь грохот овации звучное «бис». Запутанный след и валторны игру. Когда я изящно и истово вру. Забытые старые чьи-то стихи К которым мы были душевно глухи. И кошка когда ловит длинный свой хвост. И небо, когда будет снег или дождь. Смотреть на текущую спину реки. Читать Вильям Блейка с Вийоном стихи. И будущее не торопясь прорицать. И эти пророчества тоже писать. КОНТУРЫ МОРЯ Давно в детстве я заплыл далеко. Солнце уже садилось. Было легко. И время остановилось. Чайки хватали рыбу с волн. Я лег на спину. Мир умолк. Бог написал картину В небе. На первом плане Сидел мудрец. Он был в бумажной панаме Как мой отец. Смотрел мне в глаза, и мысли Его лились: «Хочешь быть счастлив если, Проснись. Явь – это сон угрюмый. Доля твоя – мечты. Ни о чём не думай. Будешь на небе ты». Слева стояла группа из трёх дев. Первая старшая На распев Читала стихи страшные: «О, если бы было тело, Достойное взора, Я б умерла как Офелия От позора». Вторая теребила ветку желтой сирени, Гордо держала голову На лебединой шее И бредила словно: «Я хочу счастья тёплого, Мужа красивого, Умного, доброго, Неспесивого». На меня смотрела младшая С болью, но смело. Язвами страшными Было покрыто тело. Она молила: «Полюби меня, полюби!» И рыдала: «Господи благослови! Я б всю душу отдАла». Справа старуха горбатая и глухая Держала ребёнка. Рука сухая Гладила мальчика как котёнка. «Возьми его» – говорила. «Ему второй год. Мать его не любила. Он умрёт». За мудрецом опирался на меч Старый арийский воин, Предтеч Всех кто достоин. Стальные глаза жалили как гадюки: «Нежься, глупец. Кругом муки. Шевелись, наконец». На заднем плане: тела, тела, тела. Словно Иероним Босх Написал. Их вздох: «Счастья, добра, свободы!!!» Многие молодые. Других отметили годы. Но все живые. В высоте над всем – ангел Господень, Могучий и светлый. Абсолютно свободен Он плыл выше солнца и ветра. Я долго созерцал картину. Потом – как ветром её согнАло. Дельфины Провожали меня до причала. Я вспомнил сегодня это (Как будто мне сон приснился) У моря забытое лето. Так вот я зачем родился. - февраль 2004 -