Прилетает весной, не ухоженный, длинный и тощий… Невесёлым вопросом на самой вершине стоит, Он стоит и молчит на пороге родного жилища И как будто бы всем говорит… Люди, люди, зачем вы мою аистиху сгубили? Вопрошает, склонив красный клюв на плечо… Как ему объяснить, что фашисты её застрелили, Что фашисты не люди ещё. Разве люди убьют без нужды неповинную птаху, Разве люди сжигают себе же подобных в печах? А фашисты, они отправляли невинных на плаху, А фашисты гноили невинных людей в лагерях. Как ему объяснить, что фашистская чёрная хартия На земле, как болезнь, эпидемия, вспышка чумы, Как ему рассказать, что фашизм – это даже не партия, А какой-то недуг, поразивший сердца и умы. Как его убедить, что фашисты не только в Германии, Что в России их больше, здоровых, холеных, живых, Как ему пояснить, что фашизм – это страшная мания Всех живых на земле поскорей превращать в неживых. Как ему подсказать, что напрасно он в позе обиды, Над землёю стоит вопросительным знаком немым. Ведь к нему подкрадётся какой-нибудь гад недобитый И шарахнет его на потеху зарядом слепым… Бедный аист, ведь, много деревьев в округе, Улетай поскорее, пока не свалилась беда, Я безмерно ценю твою преданность мёртвой подруге. Но напрасно ты все-таки, аист, летаешь сюда. 1962г.