Лила -игра богов Пролог На утесе, что на пятьдесят метров возвышается над открытой всем ветрам долиной, стояли двое. Старшему нельзя было дать больше семнадцати. - Это, господин Аджина? - спросил невысокий, темноволосый слишком юный на вид его спутник, в глазах которого застыло немного испуганное выражение, - Это точно она, я помню ее,- потянулась на плече более высокого юноши кошка, стоявшего рядом. Его длинные, темные и гладкие как шелк, спускающиеся ниже пояса волосы были разделены на две части, каждая из которых была перехвачена на спине широкими золотыми чеканными зажимами почти у самых концов. Высокий воротник одеяния, напоминающего и одеяние брахмана или тогу монаха, выделялся цветом лазури на фоне белого с разбросанными то тут то там голубоватыми трилистниками по всей длине платья. Одна рука его, левая была оголена, обнажая золотые тонкой работы браслеты на запястье и у предплечья. Ноги обуты в легкие плетеные сандалии. В ушах посверкивали дорогие филигранные серьги в виде полумесяцев. Проницательные темные как сама ночь глаза юноши светились легкой иронией и несвойственной для его возраста мудростью. -Да, она, Кали,- юноша нежно погладил выгнувшую дугой спину кошку, покрытую леопардовыми пятнами. Полупрозрачные крылышки за ее плечами слегка затрепетали от удовольствия, но потом, словно опомнившись, она вонзила свои коготки в плечо юноши, на что тот лишний раз провел ладонью по ее головке. - Хватит, мне уже не нравится! - нечто среднее между рыком и мурчанием донеслось до его слуха от Кали. - Я знаю,- ответил Аджина, опустив руку, и двинулся вперед к спуску с утеса. Миг и его нога застыла над пропастью, но как будто пустота обрела форму под его поступью, он начал спускаться по невидимым ступеням. Глаза юноши были неотрывно прикованы к массивным стенам, увенчанным воздушными, устремлявшимися ввысь куполами цитадели. Когда они достигли десятиметрового рубежа перед стеной, из тени перед ней выбежал огромный серебристый волк, шерсть которого с голубоватым отблеском переливалась на солнце. Серебристые нити осыпались и перед шедшим впереди Аджиной склонился в низком, почти до земли поклоне парень с пронзительно изумрудными глазами, выдающими в нем его второю ипостась. - Судьи здесь, мой господин. -Рам тоже среди них,- в голосе все также стоявшего в неподвижности Аджины проявился еле сдерживаемый интерес. Тон его искрился весельем. - Мне это не известно. - Что, ж думаю, пришла пора отдать дань уважения и приветствовать их, как полагается. Кали, будь добра,- Аджина подставил ладонь, но гордая кошка с презрением взглянув на нее, разок лизнув лапу, спрыгнула сама на землю. - Не очень то и хотелось, я могу остаться и здесь. - Твоих сил хватит, чтобы не позволить ничему быть посланному из этих стен пока мне не понадобится это. - Ты просишь меня? - Как всегда,- улыбнулся Аджина, вступая под своды цитадели, стены которой лишь жалобно застонали, замерцав, когда легким прикосновением, Аджина уничтожил ее защиту. Цами и верный Вульф, то и дело, подозрительно оглядывающийся по сторонам, скользнули вслед за своим предводителем. Странное зрелище представляли эти трое, шедшие по бесчисленным переходам и коридорам холодной цитадели, стены которой там и здесь были занавешены вытканными мандалами или изображениями мифологических сцен сражений. Голубоватое пламя в сетчатых, выполненных в виде раскрывшихся бутонов фонарях придавало всему некую неестественность. И только Аджина выглядел здесь как дома. Двое его спутников, каждый по своему выдавали свою неприязнь или страх к этому месту, где тонкие поля оканли пронизывали все коридоры, грозя ловушками каждому, кому не положено ступать по этим плитам, выложенным витиеватым индийским орнаментом. Время от времени с арки, поддерживающей своды коридора свисал каждый раз иного цвета указатель, по мере возрастании интенсивности которого, возвещавший приближение к сокровенному месту - внутренней части Цитадели,- месту, где судьи выносили решения, меняющие судьбы мира, место, где начиналось Великое Противостояние второго тысячелетия. Глаза невысокого Цами, юноши, лет пятнадцати на вид, беспокойно оглядывали каждый указатель, и по мере того, как они становились все ярче все больше тревоги появлялось в них. Голубоватая повязка на лбу с изображением восьмиконечной звезды исполненной перламутровыми бисеринками, делала его взгляд еще темнее, оттеняя смуглую кожу. Волосы, пышной но небрежной волной спадающие на лоб, доходили до плеч отдельными разной длины прядками и ложились на такой же широкий, но менее высокий воротник, чем у Аджины. Одеяние его было почти типичным сари, только широкие брюки золотистого цвета, как и звезда на лбу были подвязаны чуть выше лодыжек, открывая высокие сабо, который, однако, даже и тогда не позволяли ему доставать даже до плеча Аджины. Все поведение Вульфа говорило, что он в логове врага. Готовый наброситься на любого, кто выйдет из-за ближайшего поворота, самый верный страж и помощник своего господина. Священник Немаин, хозяин дикой своры. Волк жил и внутри него. Пронзительно -зеленые глаза, полыхающие нестерпимой яростью, отливающие зеленью темно-коричневые волосы, разделенные на множество прядок, каждая перехваченная плетеной кожаной зеленой тесьмой. Весь его стройный, состоящий из тугих узлов мышц стан обтягивал темно-зеленый костюм рейнджера, широкий пояс которого, со множеством заклепок поддерживал охотничий нож в обитых медью ножнах. Серебряная волчья голова на медальоне мягко позвякивала когда он внезапно и резко оборачивался назад. На вид ему нельзя было дать больше двадцати. В то же время, и младший и старший выказывали истинное почтение, глубокое и преданное у старшего и искреннее и неподдельное у младшего шедшему чуть впереди Аджине. Он двишгасля уверенной и мягкой, будто танцующей походкой, до грациозности которой его спутникам было далеко. Трое вступили в комнату стены которой восьмью ромбовидными окнами, застекленными темно - синими стеклами, выходили в никуда. Каждая из восьми ее стен служила одной из точек схода линий оканли, что протягивались между восьмью присутствующими здесь людьми. На первый взгляд большинство их невозможно было отличить от монахов тибетского буддизма, одетых в оранжево-красные одеяния. Но одежды нескольких указывали на их принадлежность культурам, далеким от Азии.Однако, в руках каждого был небольшой традиционный круглый веер. Все собравшиеся сидели на простых табуретах. Спинками им служили стены комнаты, под потолком которой висела восьми рожковая люстра, в которую были вставлены все те же мягко светившиеся голубоватым светом шары. Вместо стола пол между ними занимало выложенное мозаикой изображение карты вселенной - мандалы. Все присутствующие, их взгляды и помыслы, были сосредоточены на ней одной. Было среди восьми несколько казавшимися достаточно молодыми, чтобы быть ими. Один, кого сидящий по правую руку собеседник назвал Аруна, был почти так же молод, как и сам Вульф. Его гладко выбритая голова энергично кивала при каждом аргументе собеседника, но тот ни взглядом, ни словом не дал понять, что обращаются к нему. Предмет обсуждений был слишком важен, чтобы отвлекаться на ненужные движения. Каждый из них благодаря своим силам и так знал, когда обращались к нему. Кроме того, слишком необычна была эта встреча, ведь последнее обсуждение подобного рода было тысячу лет назад, накануне предыдущего Великого Противостояния. - Приветствую всех, много знакомых лиц, но что приятно, многие для меня новые. Жаль, я кажется не вижу Ашаку, что с ним? - Аджина, першагнул порог комнаты, его спутники следом за ним. В руке Вульфа сверкал клинок. Он явно не разделял спокойствия своего господина. Цами не решаясь пройти дальше, остановился у дверей, придерживаясь рукой за створку, обитую листовым железом в виде чеканного геометрического орнамента. - Он сломал защиту, оплетите его,- почти спокойно произнес самый старший среди присутствующих, на лбу которого было то ли нарисовано, то ли в виде татуировки изображение лотоса малинового цвета. В ладонях всех присутствующих моментально вспыхнули нити, сеть сплелась мгновенно, образуя продолжающее множиться сложнейшее плетение, готовое быть наброшенным на остающегося совершенно спокойным Аджину. - Кажется, никто не предложит мне место, что ж, позвольте мне присоединиться к вам. В руке самого молодого монаха возник светящийся радужными переливами миниатюрный, но отнюдь не ставший менее смертоносным арбалет. Аджина только покачал головой, проходя мимо.- Невежливо,- произнес он, спокойно пройдя в центр комнаты и опустившись, скрестив ноги в центре мандолы. Он лишь слегка повел пальцами,- не стоит этого делать, и советую отпустить моих спутников, иначе вашему главе придется танцевать танец Шивы ближайшие двести лет. - Как ты освободился,- с трудом проговорил старейшина, руки которого судорожно сжались на коленях,- это был единственный признак того, что творится с его телом, сквозь каждую пору которого казалось, изливались струи огня. - Пока это еще только боль, но боль не самое страшное. Мне не хотелось бы начинить с этого, Рам. И хотя мне известно, что именно ты приложил самые большие усилия для моего исчезновения в прошлый раз, я не так злопамятен. Поэтому просто опустите паутину,- на этот раз слова Аджины были обращены ко всем остальным.- Думаю, вам не хотелось бы искать старейшину накануне Противостояния. - Опустите,- все головы в неверии повернулись к старейшине. Паутина распалась. - Отлично, а теперь поговорим, ведь я так давно не видел вас.- Аджина тепло улыбнулся всем, словно старым знакомым. Не представите ли мне новых судей. Как твое имя, молодой человек? - Обратился Аджина к Аруне, глаза которого сузились. - Кажется, мне не рады. Жаль. Я пришел просто как гость. Ну что ж,- Аджина сделал пальцами замысловатое движение и Рам слегка пошатнувшись, схватился за стену, когда боль, терзавшая его тело отпустила его столь внезапно. - Чего ты хочешь, отомстить? - голос старейшины не позволял увидеть, что еще недавно он испытывал боль, что не под силу было вынести ни одному нормальном человеку. - Отомстить? - удивленно приподнял брови Аджина.- Нет, что ты. Если бы я хотел отмстить, по настоящему отомстить, тогда вы бы не успели и вздоха сделать, и даже не узнали бы отчего покинули этот лок, оказавшись в царстве Хель. Мне это не интересно. По крайней мере не сейчас. - Как ты смеешь! - вскочил на ноги Аруна, наставив арбалет прямо в сердце Аджины. Тот и не пытался защититься, но при этом взглянул на него с нескрываемым интересом.- Ваши ряды пополнились ревностным адептом, мне нравится твоя горячность, юноша,- Аджина наклонил голову словно в знак одобрения, что казалось вывело из себя еще больше Аруну. Он бы вполне возможно воспользовался своим оружием. И не известно, к чему бы это привело, так как то же самое в любой миг готов был сделать и Вульф. Вновь почувствовавший себя свободным, он стоял чуть в стороне, а точнее каждый раз немного перемещался, глаза его старались держать в поле зрения всех и каждого в помещении, особенно Аруну. - Прошу вас, обратился Аджина к старейшине,- придержите этого пылкого юношу. Ведь никому из нас не нужны сложности. А дело довольно непростое. - Что... ты имеешь в виду? - нахмурился сидевший по левую руку от старейшины человек, чья темная, почти шоколадного оттенка кожа гладко выбритые щеки с серебристой щетинкой и усеянный морщинами лоб говорили о том, что он подходит к концу своего долгого жизненного пути. На лбу его вместо лотоса, что украшал лоб старейшины Рама был прочерчен знак в виде пальмового листа, что означало, что он представлял на этом собрании религии Африканского континента. - Видите ли, раз уж я совершенно случайно оказался здесь ко времени начала Великого Противостояния, то не смог отказать себе в удовольствии просить вас,- Последнее слово Аджина особо подчеркнул,- позволить принять в нем участие.- Аджине достаточно было поднять руку на сей раз, чтобы пресечь в самом буквальном смысле готовые вырваться гневные слова Аруны. На этот раз его готовы были поддержать еще несколько из самых молодых присутствующих. - Прошу прощения, я продолжу, раз думаю, с этим проблем не возникнет.- Я хотел бы попросить вас еще об одном. Мне стало известно, что мой самый уважаемый и любимый священник не стоит в числе приглашенных. Я был бы очень благодарен, если бы это неловкое,- Аджина улыбнулся приложив кулак к губам,- положение можно было решить к всеобщему согласию. Мне бы очень хотелось видеть Иньясу в числе участников. - Но,- теперь уже старейшина не пытался оспаривать неизбежное, он был поражен другим,- и тебе должно быть известно, если ты и так знаешь столь многое из запретных сведений, что он слишком слаб, чтобы принять участие. Он не пройдет и первой недели. - Что ж,- Аджина неторопливо поднялся, оправив одеяния, и оглядел всех собравшихся,- полагаю в ваших интересах, чтобы за неделю он научился как можно большему. Думаю, у вас найдется достойный для него учитель. - И это все, за чем ты пришел? - требовательно спросил Аруна. - Все? - Аджина на секунду задумался,- да, пожалуй, что все. Жаль, что беседы у нас не получилось.- Ах да, совсем забыл. Мои спутники, я полагаю, уже включены в список, если нет, это следует сделать как можно скорее. Мне бы хотелось видеть рядом с собой тех, кто помнил обо мне все эти долгие двести лет. - Ты говоришь о... нет, это невозможно. Они все были дисквалифицированы, хотя и не лишены статуса священника и оканли. - Я был бы сильно удивлен, если бы это произошло. Тем не менее, священник Морриган, священник Ран, Аримана, -при- этом имени Аджина слегка поморщился, -как бы мне ни хотелось обратного, и, ах да, конечно священника моей ипостаси Рудры, обязательно. - Что?! И вы называете себя судьями. Вы дадите этим троим покинуть цитадель вот так просто? Вы исполните его приказы? Вы...- казалось, Аруна больше не мог сдерживать себя. Спрыгнув с сиденья он тщетно протягивал руки к дверям, через которые только что удалились Аджина и его спутники. -Да.- Среди нарастающего гула прозвучало одно короткое слово. Достаточно было только его, чтобы тот час же восстановилась полная, за исключением безнадежного вздоха Аруны, тишина. Так всегда было стоило только взять слово Махидесу. Махидесу, представляющий религии юго-восточной Азии не был старейшиной. Не был он и правой рукой старейшины. Фактически выглядел он как старший брат Аруны, коим и являлся за пределами Цитадели Алмуна. Цитадель,- священное место. Место схода тысяч линий оканли. Оканли,- энергия, что называли по-разному в разных уголках мира и в разное время: майя, Джанг, сила линий лей... Но все это была лишь единая энергия, бравшая начало из двух источников: Бога Созидания и сохранения и Бога Разрушения и войны. Два пути одного целого, никогда не в силах соединиться, но неразделимые и немыслимые друг без друга. -Сядь, сядь Аруна. Твои мысли и чувства слишком резки и не чисты для того, кто представляет среди нас религии Северной и Восточной Азии. - Прошу прощения, старейшина Рам,- Махидесу глубоко поклонился старейшине, который сидел в полной неподвижности скрестив ноги. Создавалось впечатление, что его тело будто парило над гладкой лилового цвета поверхностью низкого сиденья. Махидесу решил, что это вполне могло быть правдой. - Все верно Махидесу, тебе не за что извиняться ни передо мной, ни перед собой. Твоя обязанность - наставлять брата, если он ведет себя как младший брат, нуждающийся в том, чтобы ему преподали урок, а не как судья Противостояния. - Простите меня, старейшина,- алые пятна расцвели на щеках Аруны. Но невозможно было понять, то ли от гнева, то ли от возмущения. В стенах Цитадели личные, родственные или иные дружеские связи теряли свою силу. И то, что его брат вынужден был привлечь его внимание подобным способом указывало насколько далеко он зашел.- Простите и вы меня, братья. Но это правда. Вы решили так просто стереть все то, чего мы с таким трудом достигли в прошлый раз, даже не пытаясь что-то исправить. А как же они, те, кто должны были встать на место священников Шивы, Шани,... - Аруна...- Рам просто привлек его внимание.- И ты, Махидесу, сядь.- Казалось, Рам колебался, что было почти таким же невозможным, как если бы солнце взошло ночью. - Прежде всего, я хочу объединить наши знания. Те, кто знал, будут молчать и далее. Но те, кто оставался в неведении все это время, услышат это от меня. Так будет правильно. Да, правильно. -Старейшина, старейшина... - все присутствующие особым образом приложили пальцы ко лбу, тем самым показывая, что они готовы во всем подчиниться тому решению, что вынесет Рам. -Не было никакого отлучения. Не было и не могло быть... Священники Шивы, Шани, Немаин, Аримана, Морриган,- все это время оставались священниками, где бы и кем они ни были. -Это невозможно,- пробормотал потрясенный Аруна. На большее у него просто не хватило сил. - Это не может быть правдой. Я не верю в то, что услышал,- Аруна словно старался убедить сам себя. Остальные судья разделились примерно поровну, так, что сразу становилось видно, кому тайна открылась впервые, и кто хранил ее все это время. - Но все- таки, это правда. Я чувствовал, что все не может быть так просто.- Махидесу сумел совладать со своими чувствами, что не всегда удавалось его младшему брату. -От того, веришь ты во что-то или нет, это не становится менее или более реальным,- заметил судья от Африканского континента. -Аруна, ты стал одним из нас не так давно. И ты не помнишь всего того, что помнят те, кто жил в то время.- Неожиданно Рам ощутил, как неимоверная тяжесть навалилась на его плечи. Он понимал, что то была тяжесть встречи прошлого с настоящим, что он скоро не в силах уже будет выносить. - Священником нельзя стать по призванию, или приказу. Им можно просто быть. Только священник может передать свой сан другому. Ни один из них не сделал этого... И они все еще...- Рам надолго замолчал, словно готовясь к испытанию,-... они все еще те, кто есть. - Но тогда почему, ради всех богов вы просто не захватили их?! - Аруна готов был бороться до конца, не в силах принять очевидное. По его виду было ясно, что он все еще готов был броситься в погоню за Аджиной. - Теперь уже нет. Раньше - возможно,- печально покачал головой Рам, вглядываясь во что-то одному ему видимое в центре начертанной на полу мандалы. - Даже в прошлый раз потребовалось десятки жизней. В противоборстве с ним пали трое наших, и Ашака, на место которого встал Аруна, умер уже после этого, просто потеряв волю к жизни, после того, как слуги Аджины допросили его. Высочайшая оканли, преждевременная гибель нескольких священников,- все для того, чтобы хотя бы отобрать часть сил у Аджины. Не уничтожить, не лишить сил,- хотя бы просто убить, а часть силы заточить в камне Онара. Двести лет охраняли монахи Цитадели силу, сохраненную в камне. Оплели цитадель защитой, что как мы думали, способна будет сохранить ее от любой опасности. Но Аджина просто прошел через все препятствия, забрав то, что считал своим по праву. - По праву? И он надеется, что мы так просто допустим его к участию в Противостоянии? Дадим JP лотос и шанс достигнуть Иглы? Я не позволю этому случиться.- Аруна взглядом прожигал дверь, ведущую в коридоры Цитадели. - Нет, Аруна, именно так. Я лично дам JP лотос тому, кто за ним придет для Аджины Канти. - Я не верю в то, что это говорите вы,- Аруна смотрел на старейшину так, будто считал, что тот предал его. - Я могу и поступлю так, как считаю нужным. Пока это еще мое право,- несколько более жестко, чем того требовалось, ответил Рам.- Он обвел взглядом потемневшие лица своих самых верных помощников, тех, кто двести лет назад был уверен, что то, что они сделали было единственно верным тогда. - Вы все подчинитесь моему решению, как это было все эти двести лет. Аджина на свободе, и он стал сильнее, это несомненно. И он не желает мести.,. нет, тогда у нас еще был бы шанс. Но он уверен, знает, что должен достичь Иглы, и верит, что это возможно. -Вы... вы не можете,- даже Махидесу отступил в сторону от Рама. - Вы все считаете меня предателем,- на сжатых губах Рама появилась легкая печальная улыбка.- Что ж, вы вольны судить меня. После Противостояния, если переживу его,- тихо добавил Рам,- я сложу свой сан старейшины. Тот, кто займет мое место, пусть станет моим судьей. Я приму изгнание. Но пока,- взгляд, которым Рам обвел всех присутствующих словно сталь вонзился в душу каждого из них,- нет иного способа остановить священника Шивы, кроме как дать истории повториться.