Расставшись с братьями, пещерой, темным детством, Я поселился на окраине Европ, Где, чередуя скотоводство с людоедством, Зажил, как всякий уважаемый циклоп. Авторитеты из Олимпа почитая И поклоняясь их наместникам земным, Я жил спокойно, никого не обижая, За исключением того, кто был съестным. Но раз уж боги их съедобными создали (Не мне противиться решениям богов), Я брал дубину и, покрыв туманом дали, Ловил заблудших, вопиющих чудаков. Но вот однажды я наткнулся на пророка. Он тихо кашлянул и, посохом махнув, Глаголить начал что-то в адрес злого рока, Но не закончил – в моем чреве утонув. Туман рассеяв, я побрел к родной пещере И, размышляя о достоинствах людей (вкусовых достоинствах), Махал дубиной в просветленной атмосфере, Сшибая кроны с придорожных тополей. Придя к пещере из булыжников чугунных, Послав папирус в олимпийские верхи И, сосчитав своих баранов тонкорунных, Я закурил и сел за стол писать стихи.