Ноев ковчег утонул и не спасся никто. У берегов лукоморья нашли его остов. Море сбивает нас с ног, через нас течёт ток И под ногами пульсирует карточный остров. Курят русалки сигары и, в общем, легко С ними найти Ариаднову нить разговора. Море течёт под лопатками их голяком И разгоняет им кровь чешуя кругозоров. Кто вы, круги по воде, существа плоскостей? И, закулисье зеркальное, зябкое, кто ты? Платой за дружбу с тобой будет гибель в воде Этой холодной и точно разбитой на соты. В слух обрушается гимн бесконечной страны, Он – о «Прекрасном Далёке», что стало жестоким. Я удивляюсь тому, как обманчивы сны, Как вероломны все тропы, хрупки все дороги, Я удивляюсь тому, как все ноты, слова Гимнов моих исказились от рук расстоянья, Как синоптически верно слетает листва С жизни озоновых дыр на алтарь мирозданья, Помню, как люди в аду поправляют богов, Беженцы мира, волхвов причисляют к калекам, Вижу, как в мире моём не вдохнуть – без оков, И теплокровная улица жмурится снегом. Ноев ковчег утонул. Всё, что после – мираж. Море сбивает нам по своему разуменью Температуру и пульс, и, вошедшее в раж, Топит не только ковчег, но мираж и прозренье.