Русская богема выпивала. Ее поили русские же меценаты. Я, облокотившись, как Хамфри Богарт, на барную стойку, наблюдал за этим спектаклем. «Как это, однако, пошло, подумал я, как все это тупо и банально… Какие-то гадкие морды вокруг! И что я здесь делаю, среди этих морд?» И тут появилась Дина. Нас познакомила дама полусвета N. Мы схлестнулись с Диной взглядами. И я понял в секунду, что уйду вместе с ней, сейчас же. Туда, где светят ночные фонари и капли осеннего дождя стучат по карнизам. И мы с Диной совершим романтическую прогулку по ночному городу, держась за руки и лишь иногда, случайно, прижимаясь плечами. Сговорившись, мы очутились у выхода. Помню, что один из меценатов, обнаглевший от спиртного, сказал нам что-то вдогонку. Высказался о Дине не очень лестно. Кажется, он назвал ее “профурсеткой”. Я повернулся, чтоов подойти к меценату и двинуть ему хорошенько в глаз. Может, ничего он и не говорил, а мне лишь почудилось, но в глаз я ему все равно бы двинул! Дина остановила меня, развернула, и, помогая сохранить равновесие, вывела под дождь. Позже, лежа со мной в постели, она призналась: — Я сразу тебя выцепила. Вот, думаю, кто мне нужен! — И тебя не смутило, что я здорово выпил? — Нет. Пьяный, это ж не навсегда. Да, ты и не противный был вовсе. Смешной такой, насиловать меня пытался. — Где? — Здесь, у тебя дома... — Я тебя не насиловать хотел, а только нежно обнять! — Ничего себе, нежно... Чуть шею мне не свернул! — А потом? — Потом ты устал мне шею ломать и спать лег. — На пол? — Зачем на пол? Я тебя к кровати вырулила. — Спасибо! За что люблю русских девушек, так это за их бесконечное терпение, граничащее с героизмом! На четвертый день романтических отношений захотелось разнообразия. — Мне так надоело! — говорю ей. — А как ты хочешь? — Перевернись! На живот. И попу кверху. — Раком, что ли? — Ну… можно и так сказать. — Нет, — ответила, — я туда не хочу! — А я туда и не собираюсь. Я туда — куда обычно. — Все равно не хочу. Ну, нет так нет... — У тебя есть какие-нибудь сексуальные фантазии? — спрашиваю. Она смеется: — А что? — А то, что могу осуществить. В пределах своих возможностей… Она смеется еще громче: — А у тебя? — Да так… Одно мое весьма скромное желание ты уже отказалась исполнить... А еще мне нравится, когда девушки во время любовной страсти грязно матерятся! Она опять хохочет: — Ладно, я попробую! А что еще тебе нравится? — Вообще-то я человек консервативный. Не склонный к извращениям и особым изыскам. Ну, нельзя же считать таковым изыском… заурядный минет? Она просто заливается. Ну, как дитя! А на шестой день, скользнув ко мне под одеяло и раздвинув ноги, она вдруг сообщила: — Забыла тебя предупредить… Я – не совсем здорова... Я замер и напрягся. Заметив это, она хихикнула: — Это не то, о чем ты подумал! Извини.... Дело в том, что у меня может быть… эпилептический припадок! — Тьфу ты! — вздохнул я с облегчением. И вытянулся рядом с ней на кровати. Женилка, естественно, обмякла. — Нашла, то же мне, время! — Просто хотела предупредить. Чтобы ты не испугался, если что... — Да уж не испугался бы!.. А часто у тебя эти… припадки? — Нет… Пока что вообще ни одного не было... Но доктор сказал, что могут быть! — Тьфу ты! — выругался я вторично. — А если этот доктор скажет, что у тебя перья на заднице могут вырасти? А на седьмой день выяснилось, что у нее есть постоянный парень. От которого она не прочь бы уйти. Было бы, к кому. — Он скучный. Молчит все время. Уработается — и лежит потом весь вечер на диване, телевизор смотрит. Давай, я с тобой буду жить? — Нет уж! Я к совместному бытованию, увы, не приспособлен. Давай, лучше, ты будешь ко мне приходить... — Мне ведь надо где-то жить! Я с родителями больше жить не могу. А у Лехи есть квартира! — Ну и живи тогда у Лёхи… а ко мне приходи иногда. — Нет, так я не могу… Или насовсем — или никак! — Насовсем нельзя. Я бирюком живу: мне необходимо Одиночество! Так мы и не договорились. Она и сейчас, кажется, живет с этим Лёхой. Заглянули они как-то ко мне в гости – вдвоем. Выпили со мной. У меня тогда ночевал фотограф Андрей Б. Мы с ним делали репортаж, и я оставил его на ночь у себя, чтобы парень до утра не шлялся, где попало. Дина подмигнула мне, показывая на спящего фотокорреспондента: — Переключился на юношей? — Глупая ты… — сказал я ей ласково. А об этом ее молодом человеке – Лёхе, я так и не смог составить никакого впечатления: он за все время, что мы выпивали, не произнес ни слова... Ну, даже не промычал!