Константин Помренин Мы стругаем сосну, корабельные крепкие доски. Надо, друге, спешить. Ведь закончился летний сезон. Непонятно ругается кормчий Евсин по матроски. Что ж, он прав: мы утонем. Ведь нас поведёт не Ясон. Наш отважный стратег – убелённый сединами воин. Разумеется, он деловит и немного суров. Безусловно, доверия избранный нами достоин. Но не лучше ли было б нам всем воротиться под кров. Пара женщин (что нас, не скупясь, наделила природа В этой местности скал и убогих селений людей) Никого не влечёт. Не сложить и паршивую оду (Будь ты трижды поэт) про вульгарных портовых блядей. Как мы можем ограбить какой-нибудь стоящий город? Нас и тысячи нет. И героев не вижу средь нас. Эй ты, раб, шевелись! Или ты недостаточно порот? Или, думаешь, мы повернём, уж теперь, в этот раз? Так вернуться в Афины – ославиться на удивленье Всем соседям. Уж, лучше бы было тогда утонуть! И ни славы тебе, ни добычи и ни песнопенья. Хоть могли бы те двое из нашей таверны всплакнуть. Нет, закончим дирему, и завтра, немедля, - в дорогу. Пусть Эол нам наполнит мидийской работы холсты. Мы быка отдадим Посейдону, суровому богу. Впрочем, хлевы в соседних селеньях давно уж пусты. Эй, страдальцы, морские бродяги, лихие гоплиты, Мы вернёмся домой, и от золота будет слепить! И на наши могилы положат сограждане плиты, Начертав по эллински: мол, славу лишь кровью купить. - 1996 -