ИЗОБРЕТАТЕЛЬНАЯ МОСЬКА Рассказ Она была обыкновенной домашней кошкой, без каких-либо аттестатов, родословных и прочих документов, подтверждающих ее «благородное происхождение». Вид имела тоже вполне заурядный: невзрачный серый окрас спины, белый живот, белые «носочки»… Правда, кличку имела странную - ее почему-то нарекли Моськой, что даже у собак встречается редко. В ее желтых глазах читались хитрость и даже какое-то снисхождение к людям: мол, называйте меня, как хотите, и думайте обо мне, что хотите, однако я не такая глупая, как вы, наверно, воображаете. И это соответствовало действительности: Моська отличалась сообразительностью, умела втираться в доверие и была горазда на неожиданные придумки. Например, она обожала всяческие застолья. И хотя лично для нее никогда и ничего не готовилось, Моська была уверена в том, что без вкусного не останется. И действительно, как бы хозяин не следил за ней, она всегда подгадывала момент и, стянув со стола кусочек колбасы или котлеты, мгновенно исчезала со своей добычей. Причем делала это столь изобретательно и виртуозно, что неизменно вызывала смех. Коронным ее номером было умыкание вкусненького прямо из-под носа зазевавшегося едока. Трюк был хорошо отрепетирован и начинался с выхода «из-за печки»: Моська могла долго притворяться и лениво дремать на чьих-то коленях, всем своим видом показывая, что еда ее нисколько не интересует. Велико же было удивление незадачливого гостя, когда Моська ухитрялась стянуть с его вилки кусочек котлеты в самую последнюю секунду, когда тот уже открыл рот, чтобы закусить этой самой котлетой. Именно недоуменный вид едока, отправляющего в рот пустую вилку, и вызывал хохот остальных гостей. Все попытки призвать ее к порядку или как-то выманить ее из-под дивана, где она с громким урчанием расправлялась со своей незаконной добычей, успеха не имели. Моська прекрасно понимала, что она нарушила нормы поведения за столом, и на провокации не поддавалась. Следуя своей выверенной тактике, она вновь появлялась у стола не раньше, чем утихнут страсти и несколько забудется ее наглая выходка. Дальше всё повторялось в точности: она безошибочно выбирала нового «кормильца», терлась о его ноги и как бы невзначай пристраивалась на коленях, чтобы подремать. Она настолько хорошо вживалась в роль, что своим умиротворенным мурлыканьем и равнодушным видом быстро усыпляла бдительность очередного простака. Причем делала это с непревзойденным мастерством, и даже демонстративно закрывала глаза, притворяясь спящей. Однако как только зазевавшийся гость собирался закусить, она буквально из-под его носа умыкала кусочек ветчины и снова исчезала в каком-нибудь укромном месте, где ей не грозило наказание. Освоила Моська и более эффектные трюки. Этим она, правда, была уже обязана своему хозяину, который, заметив ее сообразительность, сам ее и научил. Например, она могла с места выпрыгнуть до высоты его плеча, чтобы схватить когтями предлагаемый кусочек колбасы или рыбы. При этом она весьма неодобрительно реагировала на нарушение правил такого «аттракциона» со стороны хозяина. Если он держал лакомство не выше уровня своего плеча, то Моська старательно выполняла несколько акробатических попыток, пока ей не удавалось зацепить когтями предлагаемую добычу. Если же хозяин поднимал лакомство слишком высоко, то она терпеливо наблюдала, но никаких попыток не предпринимала. При этом в ее глазах можно было прочитать досаду: мол, мы так не договаривались, зачем жульничаешь? Самым каверзным видом обмана были провокации хозяина, когда он держал лакомство на досягаемой высоте, но тут же поднимал его слишком высоко, когда кошка уже прыгнула. Этот вид жульничества ей не нравился больше всего, и она не сразу нашла способ, как заставить своего хозяина играть по правилам. Однако нашла. После нескольких провоцирующих предложений, она неожиданно сменила тактику, и вместо безнадежных прыжков просто вцеплялась в рукав хозяйской рубашки и, перебирая всеми четырьмя лапами с выпущенными когтями, добиралась до заветной добычи. Если, конечно, хозяин сам не бросал ту колбасу, чертыхаясь от боли. То есть, она и в такой, казалось бы, безнадежной ситуации умудрялась поймать двух зайцев разом: и получить вкусное угощение, и призвать хозяина к порядку - чтоб не жульничал. Излишне говорить, что более простые виды обмана умная кошка надменно игнорировала. Она и не думала прыгать за «пустым фантиком», если ей вместо лакомства предлагали кусочек хлеба, косточку от курицы или что-то подобное, что в ее понимании вкусным не являлось. При этом в ее взгляде можно было прочитать примерно следующее: «Умный очень? Думаешь, я не знаю, что у вас на столе? Вот сам и прыгай за обглоданной косточкой! А я уж найду способ стянуть со стола куриную ногу или котлету…» И ведь действительно, она находила такие способы, и не было такого застолья, где бы она осталась без вкусной, пусть и незаконной добычи. Как правило, все выходки не в меру изобретательной кошки сходили ей, если так можно выразиться, с рук. В случае же вызывающе наглого нарушения «правил поведения», Моська просто пряталась какое-то время во дворе. Время ее нахождения «в добровольном изгнании» зависело от двух причин: от того, насколько сильно она разозлила своего хозяина, и от величины незаконной добычи. Если ей удавалось стянуть целую рыбину или куриный окорочок, то раньше следующего утра она в доме не появлялась. Удастся ей избежать наказания за грабеж средь бела дня или нет - это еще вопрос, а вот то, что никто не сможет ей помешать пировать где-нибудь в укромном местечке - это совершенно точно. И сколько бы хозяин не звал ее самым ласковым голосом, Моська на такие хитрости не поддавалась и продолжала уплетать свою добычу, урча от удовольствия. Своим урчанием она как бы говорила: «Нет, хозяин, я на твое притворство не куплюсь и попадать под горячую руку не собираюсь. Пока не проголодаюсь и пока ты не перестанешь злиться, поживу-ка я лучше во дворе…» Как и любая кошка, Моська старалась и себя не обидеть, и «под раздачу» не попасть. Тактика достаточно сложная даже для людей. Ей же удавалось балансировать между этими взаимоисключающими стереотипами поведения: она прожила много лет, и почти всегда ей удавалось избегать расплаты за свои «художества». Поэтому она имела заслуженное право дрыхнуть, где ей захочется, и снисходительно поглядывать на всех своими хитрыми желтыми глазами. Вот только ее мурлыканье всегда настораживало хозяина: он знал лучше других, что такая «идиллия», как правило, означает новую каверзу, задуманную изобретательной кошкой. Виктор Аннинский, 2009 г.