Катаюсь на оранжевом трамвае, качаюсь до Строгинского бульвара, холодное сиденье согреваю, ворчу на ренегата Боливара, который никого из нас не вынес и ускакал, пыля, в разгулье прерий, а я в свою наивную невинность и в прерии далёкие не верю. Что Боливар… Коняка бессловесный. Мой друг Пегас – и тот меня не понял. Когда разруха в личном королевстве, то из него сбегают даже кони. Моя зарплата, кстати, много ниже, чем у возницы этой дребезжалки, да и трамвай какой-то грязно-рыжий, как пони, предсказуемый и жалкий. Я, не сходя с ума, схожу с трамвая и, растворясь в густых народных массах, текущих по Строгинскому бульвару, иду пешком, такая-растакая, не ожидая верности пегасов, не сетуя на бегство боливаров.