Подобно призраку кружил он по стройке. Бродил по ее бетонным каркасам, под ее серыми неприглядными кришами. Наступал на ее лужи налитые небесной влагой. Подбно призраку карабкался он по ее этажал, минуя пролеты и взбираясь на на очередной этаж. Это здание как оно дорого ему, но вместе с тем как же он его ненавидит. Ведь оно дало ему все и вместе с тем лишило его всего что нажил он. И теперь подобно призраку, с жалостью и томимый муками он бродил по этой стройке что поставила финальную точку в рассказе его жизни. Птицы продолжали каждый год улетать на юг. Люди все дальше томились в чревах чудовищ называемых общественным транспостом, медленно перевариваясь в чреве их. И медленно он умирал от того, лишенный права творить и развиваться, рости и падать. Не видел он больше красивый этот мир, чья красота всегда блещет и пытаеться изовсех сил показать себя всему человечеству, но замечают это немногие. А она эта жизнь она красива и знает об этом и потому плачет она по ночам и пускает безсмысленные тихие безмысленные слезы. Однако она не здаетсья. Она артист и потому знает какого это играть перед пустым театром. Она играет во всю силу и поистине находит себе зрителей. Немного но находит и продолжает плакать по ночам. Он знал это и потому он был здесь. Тот призрак чья жизнь закончилась в своем рассвете. Она осталась чистой и незапятнаной. Такой хотел он ее сохранить. Но много ли пользы читателю от чистого листа? Поистине много ведь ничто так не волнует его воображение как чистый неисписаный и неиспорченый рукой ворчливого писателя лист. И он садиться за стол и достает свой чистый лист и устремляет свои мысли в даль. Тот лист он как ключ. Ключ к далеким берегам или к сердцу какого-то другого человека, чья жизнь может показаться интерессной. Но поистине не все могут читать с этого листа, как не все могут восхищаться Жизнью. Иные берут этот лист в руки и начинают писать на нем. Они пишут свою историю, но пишут покуда не будет лист закончен и тогда они берут следующий и забывают про первый. Есть и такие кто использует лист свой как подставку и те кому попросту не нужен этот лист.Но равно с тем есть и такие кому нужен этот лист больше всего и только за него готовы они отдать всю свою жизнь. Красивым но растеряным подчерком влюбленного они пишут на нем свое письмо или последнии буквы двадцатилетнего романа. Так ищет этот лист молодой писатель прибывающий под властью вдохновения. И он этот дух, он знал что он нужен жизни потому не исходил с земли. Он был тем истинным зрителем, который умеет восхищаться пьесой жизни. Тихо, но искренне подлинно восхищаться этой пьесой. Таких зрителей мало ибо это талант красиво и со вкусом смотреть пьесу. Таких зрителей любит жизнь и потому не хочет отпускать даже после их смерти. Но на многое ли способен труп привязаный цепями к креслу? Долго ли он еще будет восхищаться этими пьесами? И не превратятся ли они в яд его души? Скоро ли он поймет что человек не вечен оттого лишь что невозможно вечно восхищаться одной лишь актриссой, хотя и искренне играющей свою роль? И скоро ли он поймет что жизнь надо пробовать маленькими кусочками и так что бы каждый кусочек казался последним? Послесловие Он был молодой мальчик. Ему было шестнадцать лет. У него была мечта и так сильно он любил эту жизнь, что любовь свою привратил он в проклятье. Когда стоял он в шаге от своей мечты ему подкосило ноги и обмякшие не смогли они его удеражать на этой последней ступени. Он покатился вниз. Покалеченый, весь в садинах и синяках. С разодраной кожей и переломаными пальцами, двинулся он превозмогая боль по той же самой лестнице, цепляясь за каждую ступень как за последнюю. А потом он умер и безсилное его тело навеки осталось в двух ступенях от его цели. Но дух его остался и подолжал цепляться он за каждую ступень. Этот дух его продолжил свой путь наверх. Но этот был только дух -безплотная мечта и не в силах был он уже поставить себе новую цель и продолжить жизнь, потому как сам был целью. И как всякий дух был он высок, но и низок был он, так как был мечтой. И незахотел дух подняться на последнюю ступень, а захотел остаться. И заключен он теперь вечно на этой стройке гневныйи и недовольный, но радостный и довольный. Правдиво ли это довольство?