У меня, вообще – мамы нету. Нет и папы. Я ж домовой, откуда у меня родители? Я уже говорил – я потомственный домашний дух фамилии Ивановых. Люди они, в принципе, не плохие, да вот только любят выпить горькой и по матушке трехэтажной обложить все подряд, что шевелится. И что не шевелится, однако, – тоже. Глаз да глаз за этими Ивановыми нужен, глаза б мои на них не смотрели. Пьяницы они, в основном, да нищета. Но с такими еще полбеды. Беда, когда раз в лет триста-четыреста рождается Иванов, у которого в фамилии все буквы заглавные – ИВАНОВ. Это беда-кручинушка на мою голову. Такой Иванов, как правило, не пьет, не курит, не матерится, зато все остальное... ужас. Обычный Иванов – он нажрется, побуянит малость да спит. Ну с похмелья, на худой конец, горы какие посворачивает. Этому ж надо всенепременно что-нибудь эдакое отчебучить – немыслимое. Как же, он ведь ИВАНОВ – один на триста лет! Затевает он дела великие, потому что голова его полна бредовых идей. Откуда они только берутся? И каждая ж наружу рвется – хочет, так сказать, воплотиться в жизнь. А этот дурак и рад стараться. И нет чтобы по-умному: каждую идею в тетрадочку занести, внимание ей уделить должное и забыть – философом бы или писателем со временем, может, стал бы. Так он втемяшит себе, что рожден, видите ли, для того, чтоб сказку сделать былью. И делает. Мне вот за его и так слабенький рассудок и приходится заступаться. А как? Иногда подкинешь ему мыслишку безвредную, иногда ветра да пыли в голову нанесешь – он, вроде, и в порядке. Однако чуть отвернешься, ИВАНОВ уже свое чего-то выдумывает – то в царевы зятья, то в какую боярскую думу щемится. А ведь слабенький! Это пьющий Иванов, он все может – и с царской дочкой, и боярина за бороду. Ему Зеленый Змий помогает. Этот же – что та былиночка на ветру. Как выживает, когда я в отлучке – непонятно! И что интересно, любой такой ИВАНОВ, как Васька, что в министры подался, через каждое слово старается Кузькину мать помянуть. Хотя меня, то бишь, Кузьку, по-ихнему, по причине неупотребления никто из них, отродясь, не видел. Я это точно знаю. Откуда она взялась – эта Кузькина, то бишь, моя, мать? Я от этого вопроса весь в смятении. Если уж думать про родителей или другую какую родню, то, можно сказать, Отец есть – Небесный. Братья-ангелы есть. Сестры, если покопаться – тоже. Он, как известно, всех нас, да и вас, создал. Но о матери ни о какой я никогда ничегошеньки не слышал. Даже и не мыслил. От сотворения мира как-то само собой разумелось, что Ему для этого, для создания, значит, женщина не требуется. Но повозился я с этими ИВАНОВЫМИ и совсем с ума сходить начал: надежда у меня появилась – может что-то в этом кроется? Может, я вовсе и не такой как думал? Размечтался даже: вдруг есть у меня мамочка? Где она? Кто? А папочка, значит, все же... Чудеса чудесами, но по-человечески – оно, вроде, проще. Может, ему тоже грешки мелкие кто отпускает? Чем черт не шутит с Божьего соизволения? В общем, решил я это дело выяснить, потому как еще одну странность за ИВАНОВЫМИ заметил – они не только поминают Кузькину мать, но еще ее и показывают. В основном, конечно, треплются. Но если уж кому и вправду покажут, так того на веки вечные «мать сыра земля» под опеку принимает. Это мне даже как-то по душе. Особенно когда ее ИВАНОВ какому-нибудь Иванову показывает. Покажет, и мне облегчение – работы меньше. Так что я теперь зондирую почву в этом направлении. Через Ваську. С Васькой, вообще, хорошо. Он не то, что иные – этот не за державу, этот за себя радеет. Ну, конечно, в масштабах державы. В результате, куда он не поедет – все вокруг его, купленное. А к своему у него отношение понятное – свое надо укреплять да приумножать. У Васьки этим только голова и забита – я в свое время постарался. Мне как домовому – забот нет, кабы не эта его «Кузькина мать». Например, утром Васька встает с постели, если дома – жене: «Завтрак где, Кузькина мать?»; как завидит – детям: «Кузькина мать! Ну и в кого ж вы такие уродились, уроды безродные?» Поехал как-то за границу, так там такого накрутил, что шеф его тогдашний кинулся иностранцам Кузькину мать показывать, но иностранцы, слава Богу, чего-то недопоняли, так ее и не увидели. Ну и издрожался я весь в той командировке, изнервничался на нет. Ведь если б ИВАНОВ сам показывал – наверняка б увидели. Представляете, какой бы мировой катастрофой это обернулось? А так – легкий скандалец, который и не вспоминают иначе, как с улыбкой. Но я тогда с испугу перестарался. Подкинул ему идейку самую, что ни на есть, по тем временам безобидную. Как он ее, гад, переиначил, пока я с Ивановыми управлялся! По сей день эту кашу расхлебать не могу. Думаю, без мамочки моей он в этом деле не обошелся. Страдаю безмерно, как представлю, что эксплуатировал он ее, негодяй, нещадно по моему недосмотру. И вот что еще меня мучит – я за ним, можно сказать, везде и всюду, как нитка за иголкой. А свою, то бишь, Кузькину мать, так до сих пор и не встретил.