ПРОПАСТЬ С чего начать? Лучше сразу закончить, я Вас уверяю, потому что никогда не существовало такого отвратительного начала, как начала знакомства с наркотиками. А в моем случае – с КРИ-300 (все звали его «крикун» или «кристина»). КРИ-300 появился в 2016 году и где-то спустя три с небольшим года заменил все существующие наркотики в мире, так как он давал ощущения, которых не давал ни один наркотик на Земле. Крикуном его звали потому, что боли от ломки были такие, что человек мог орать не переставая несколько дней подряд. А кристиной его прозвали исключительно мужчины за райские ощущения, не сравнимые ни с одной женщиной, какой бы искусной в любви она ни была. А вообще, КРИ-300 – это был даже не совсем наркотик. Это была новая основа жизни, которая появлялась у человека после приема первой дозы. Его вкалывали только в одно место – в шею, стремясь попасть ближе к щитовидной железе, так как именно на нее воздействовал крикун. Точнее, он, в совокупности с гормонами, которые вырабатывала щитовидка, активизировал какой-то длительный неизвестный науке процесс, который звался не как-то тупо «кайф» или «эйфория», а ласково и мечтательно «нега»… Не было людей, которые «когда-то плавали под кристиной», а потом решили твердо завязать. В данном случае ты пробовал ее или нет. Подсел на нее или не пробовал никогда. К 2020 году под кристиной плавали где-то 40 с небольшим процентов населения планеты. Беда была в том, что изготовить его было достаточно просто и продавался он задешево, купить дозу мог почти любой человек почти везде и всегда. Чтобы не путаться в дальнейшем, будем применять местоимение «она» по отношению к КРИ-300, так как в большинстве случаев называли его именно «кристиной». НАЧАЛО Итак, все же надо с чего-то начинать. Все началось 26 февраля 2018 года, в мой двадцать четвертый день рождения. Я не стал созывать большого количества гостей, были только старые хорошие друзья – Макс, Димон, Рыжий и подруга Рыжего Наташка. У меня подружки не было уже месяцев шесть-семь, после расставания с Ольгой я как-то слегка разочаровался в долговременных отношениях с девушками. Единственный близкий друг, которого я не звал – Витька, так как он в последнее время стал отличаться неприятным характером и мог запросто, увидев несколько пьяных лиц, вылить остатки водки в унитаз. Народ притащил шесть бутылок водки и три полторашки пива (зачем? А потому что Наташка водку не любила и пила только в редких случаях исключительно в компании своей закадычной подруги Ленки в дни больших перепалок с Рыжим). Зато по своим возможностям выпить пива она могла конкурировать даже с заядлыми любителями, считавшими пиво – единственным достойным употребления алкогольным напитком. Где-то после третьей бутылки водки Димон потащил меня на итимный перекур (только он и я), где и предложил сбегать за кристиной – тогда еще достаточно новомодным наркотиком. Я мало что знал о наркоте в то время, так как к своим 24 годам пробовал только анашу да димедрол пару раз. Анаша мне совершенно не понравилась, мне было очень плохо, а димедрол требовал все время повышения дозы, поэтому я от него отказался и впредь с наркотой в каком бы то ни было виде решил не связываться. Но Димон так расхваливал кристину, такими чудными словами описывал ее потрясающие качества и те волшебные ощущения, которые она может подарить, что я невольно согласился. Сейчас, вспоминая тот злосчастный момент, когда Димон расхваливал кристину, а я постепенно склонялся к положительному ответу, я думаю, надо было бы взять огромный топор и перерубить Димону голову пополам, чтобы он не пудрил мне мозги этой мерзостью. Однако, рано или поздно, я уверен в этом, полагаясь на свою внутреннюю склонность и тогдашнюю готовность к принятию этого зла, я бы всё равно попробовал кристину. Пусть бы это произошло в несколько иных обстоятельствах, пусть бы это было уже более осознанно, но я бы ее принял. Потому что я отношусь к тем самым 40 процентам населения, которые готовы принять наркотик, заведомо зная о его смертельных характеристиках. Продолжим. Я дал свое согласие и Димон рысью помчался на улицу в чем был – в свитере, джинсах и тапочках (хотя на улице было где-то минус пятнадцать, это я хорошо помню). Видимо, торговец кристины жил где-то совсем неподалеку, а деньги Димон имел при себе. Мои предположения оправдались, когда он появился буквально через пару минут с гаденькой ухмылочкой на лице. Мы снова закурили, и он продемонстрировал мне кристину – пять трехкубиковых ампул какого-то фенотетранитрогидро….. че-то типа того, я бы все равно не запомнил. Химик из меня никудышный. Мы вернулись к уже изрядно подвыпившей компании (отсутствовали мы где-то минут двадцать пять – это примерно пять рюмок сверху на каждого). Димон выставил на стол все пять ампул и откуда-то взявшихся из его карманов пять маленьких запечатанных шприцов. Народ заметно оживился. Первым кольнуться предложили Рыжему, он охотно согласился, зубами разорвал пакет со шприцем, профессионально тряпочкой надломил ампулу, набрал три кубика и пальцами отмерив расстояние от скулы вниз по шее, аккуратно воткнул иголку примерно на три миллиметра, ойкнул и ввел все содержимое шприца внутрь. Мы решили подождать до появления реакции. Первые несколько секунд Рыжий сидел как парализованный, уставившись в одну точку, словно направляя движение вещества внутри себя к намеченной цели. А потом он приоткрыл рот, издав придыхающее «Ах» и голова его склонилась набок, а на лице застыла блаженная полуулыбка. Я впервые видел человека в неге и решил поинтересоваться у Рыжего об ощущениях, которые он испытывает. - Слышь, Рыжий! – сказал я, тронув его за плечо, - ты как? Что чувствуешь? Рыжий вначале никак не прореагировал и я даже слегка испугался, не помер ли он. А потом Рыжий приоткрыл глаза и прошептал: - Ангелы небесные… ведите меня… Я кололся последним. Меня учил Димон: «Отмеряешь от левой скулы примерно полтора указательных пальца, вводишь иголку на три-четыре миллиметра и медленно вкалываешь.» Что я и сделал. Сначала мне стало как-то не по себе – будто на секунду почувствовал рвотные позывы, а потом все прошло и меня стало мягко убаюкивать. Как будто мне 2 годика и мама, качая меня на руках, поет бархатным голосом колыбельную перед сладким сном. Однако я не засыпал, я вдруг увидел букет разноцветных желаний, передо мной вспыхнула радуга сопереживаний с маленькой девочкой, которая пускала кораблик по первому весеннему ручейку, и чувство сострадания маленькому щенку, которому передавила лапку машина и буйную, всепоглощающую радость малыша, которого впервые обняли приемные родители и наслаждение, сопровождающее утоление сильной жажды и восторг победителя и сшибающую с ног радость сорвавшего джек-пот в казино…. Затем меня стремительно понесло куда-то ввысь и я с замечательным удивлением обнаружил, что могу летать, что теперь всегда буду летать и я полетел к небу, к солнцу, к звездам, к бесконечным мириадам звезд… - Андрей! Андрюха! – я вдруг почувствовал неприятно острое ощущение. Только спустя секунду я понял, что меня шлепнули ладонью по лицу. Я открыл глаза и увидел перед собой показавшееся мне безобразным лицо Макса. - Ты че делаешь-то, дурак? – пробормотал я. - Да ты чуть не утонул, пришлось вытягивать! Для тебя-новичка доза оказалась крупновата – воскликнул Макс, а в этот момент подбежала Наташка и приложила полотенце, смоченное в холодной воде к моей шее. Меня медленно начало отпускать. Отступление: вот мои мысли в тот момент: «Подождите, не уходите, не надо, я не хочу больше не летать, я не хочу остаться здесь, вернитесь, Боже, пусть всё вернется, прошу, пусть вернется…» Но меня явственно отпускало и я поинтересовался, сколько времени плавал. Димон сказал, что часов пять. Неужели так долго? А для меня все это проскочило в один момент. Следующий мой вопрос перечеркнул моё будущее большой жирной чертой: - А когда можно будет снова вколоться? Димон, как самый матерый кристинщик сказал, что для меня, как для новичка, следующую дозу можно будет вкалывать не ранее чем через день. Предупредил меня, что после того, как отпустило, необходима двухчасовая «передышка» организма, иначе мог наступить передоз. Неприятное состояние, но все кристинщики ее переживают, так как с крикуном не сравнится ничто. Сам Димон рассказал, что он колется каждые пять-шесть часов, и его уже так высоко давно не уносит, а если пропустить 2-3 дозы (т.е. примерно через 15 часов после принятия последней), начинает действовать крикун и будет продолжаться несколько дней, чего, естественно, не выдерживает никто и предпочитает еще раз вколоться, чем терпеть эти чудовищные, невыносимые, сжимающие глотку и передавливающие дыхание боли. В данном случае в зависимость впадал не сам кристинщик, а его щитовидка – она каким-то неестественным образом «роднилась» с кристиной и после первой же дозы начинала считать ее частью себя самой. Так вот представьте себе ощущения человека, которому отрывают часть щитовидной железы в течение нескольких дней подряд… Отступление: Щитовидная железа (glandula thyroidea) расположена на передней поверхности шеи и состоит из двух долей и перешейка. Щитовидная железа секретирует йодированные гормоны -- тироксин (Т4) и трийодтиронин (Т3), а также нейодированный гормон--тиреокальцитонин. Основными компонентами для образования гормонов служат йод и аминокислота тирозин. Йод поступает в организм с пищей, водой, воздухом в виде органических и неорганических соединений. Баланс йода в организме подвержен значительным колебаниям. Избыточное количество иода выделяется из организма с мочой (98%) и желчью (2%). Поговаривали, что крикуна можно уничтожить на месте, если влить в себя баночку йода, однако эта операция грозила образованием сильнейшей сухой экземы по всему телу, которая вылечивалась только одним способом: погружением всего тела в ванную с 70-градусной водой с марганцовкой и солью. Это был Ад боли, который нужно было выдержать до тех пор, пока вода полностью не остынет. Разумеется, это была только теория, так как ни один кристинщик не пробовал испытать этот кошмар на себе. Хорошо, что у меня была пенсия по инвалидности (общее заболевание) и деньги имелись всегда, на еду я стал тратить крайне мало, а кристина стоила дешево. Теперь я каждый день бегал за ней к Олегу Марцеву - местному мелкому торговцу. Был тут еще один какой-то крупный воротила, но я его не знал, а у Олега кристинка была подешевле и я всегда брал у него три-четыре ампулы, несколько шприцов и утолял эту страшную жажду неги. Вскоре я действительно перестал улетать и даже плавал очень неглубоко, но организм все время жестко требовал вколоть очередную дозу. Однажды я решил подождать и посмотреть, что будет – и ровно через 8 часов на меня стал накатывать такой смертельный панический ужас перед той болью, которую только предстояло перенести… Я дождался. Представьте, что Вам раскаленными клещами зажимают часть шеи и начинают медленно перекручивать ее, разрывая кожу и связки…. Короче, я не продержался и часа, вколол себе очередную дозу и меня отпустило…. Зато теперь я ясно представлял себе, что такое крикун и почему он так называется. Почти все остальное время я был в неге…. Вялые мышцы, тупое бессмысленное передвижение мыслей в голове, иногда – вспышки неожиданной радости, иногда – восторга до слез, иногда – сострадания, что внутри аж все сжималось в маленький пульсирующий комок… Но когда нега уходила, становилось жутко. И ничто уже не помогало. До следующего укола необходимо было переждать хотя бы пару часов, иначе начался бы передоз. И ничто меня не могло спасти от тех страшных видений, перемешанных с болью и чудовищными галлюцинациями, преследовавшими меня в этот двухчасовой период... Кто-то громко кричал за окном. На полусогнутых дрожащих ногах подковылял, отодвинул занавеску, но никого не увидел. Лишь тьма уставилась на меня своим пустым безмолвным взором, что пронзает до костей своим холодом. В комнате погас свет, но ведь я его не выключал. Обернувшись, я заметил лишь тень, скользнувшую во мраке. Никого в квартире не было. Только я один. Что же мне постоянно мешало спать, окунувшись в мягкое покрывало неги… Раньше я думал, что это птицы, бьющиеся о стекло с той стороны окна. Но разве летают птицы ночью? Или это гул, похожий на слившиеся воедино сотни барабанных ударов, доносящийся откуда-то из глубины меня самого, рождающий в сознании черные картины хаоса мироздания, падения Вселенной во тьму бездонного пространства, откуда эхо доносит мне отголоски ветра скорби, погребенного в могилу отчуждения. Я один. Совсем один. И одиночество поглощало меня, словно огромный зверь, часть за частью, отрывая куски моего тела и запихивая себе в пасть. Однажды посреди ночи я резко вскочил и огляделся. Какие-то зловещие развалины окружали меня. Я выскочил на балкон отдышаться - и увидел, как небо слилось с поднебесьем, что уходит к горизонту. Тучи мрачно ухмылялись мне в изможденное лицо и казалось, что из-под земли вот-вот вырвется вопль, скованный нечеловеческими страданиями. Я опустил голову и увидел грязь мод моими ногами. Черные зловонные лужи грязи. Я упал на колени, погрузил свои руки внутрь и начал молиться, прекрасно осознавая, что дом мой заброшен и я здесь один, а так далеко и так больно в груди, что не встать и не понять, не понять до конца весь тот кошмар, что происходит со мной, тот адский колодец тьмы, на дне которого я осознаю себя и раздирая в кровь пальцы пытаюсь подняться выше. Подняться хоть на ступеньку выше, чтобы посмотреть. Господи, как же мне хочется посмотреть на то, что над колодцем. На то, где меня сейчас нет. А значит, там светит солнце. Яркое, прекрасное солнце, разрывающие на куски тяготы моего внутреннего кошмара. Лишь солнце меня спасти способно… Нега давно ушла, оставив опустошающий ужас внутри. Вот что такое кристина, господа присяжные заседатели. Пришло время колоться. Нега бывает разной, но почти всегда – это ощущение полнейшего удовлетворения и сильных эмоциональных волнений. Но когда она уходит…. Остается одно из двух – ждать «передышки», потом сломя голову бежать к торговцу за очередной дозой, или молиться, пав на колени и судорожно сглатывая непрерывно подступающие слюни. В последние несколько дней я стал замечать, что мне трудно глотать. Я позвонил Димону поинтересоваться, в чем дело, но оказалось, что Димон умер три дня назад…. Почему-то не испытав по поводу этого никаких чувств и переживаний, я посмотрел на календарь и без всякого интереса отметил, что плаваю под кристиной уже около четырех месяцев… Однажды я проснулся в холодном поту посреди ночи. В комнате сильно воняло. Я встал, прошелся и понял, что это воняю я сам, так как не мылся уже месяца два. И тут у меня в голове вспыхнула волна ужаса, когда я вспомнил, что вчера не ходил за кристиной и вколоть сейчас нечего, а крикун уже начал тихонько подступать. В этот момент я принял мучительное, но твердое решение: переждать. Хватит. Это не жизнь. Это бессмысленное существование в погоне за негой. Как-нибудь перетерплю. Пусть будет больно, но любая боль – это очищение. Однако я переоценил свои возможности. Когда я осознал, что не могу сдержаться и хочу заорать, то бросился к подушке, сжал ее зубами и завыл. Стоит ли описывать те 11 часов, которые я провел в таком состоянии? Но боль не проходила. К боли вообще невозможно привыкнуть. Кто-то сказал, что боль можно научиться любить, но это был глупый человек. Я пытался полюбить боль, но это оказалось невозможно. Становилось только хуже. Тогда я вскочил, бешено оглядывая комнату в поисках аптечки, начал перерывать все ящики стола, нашел йод и с жадностью выжрал всю бутылочку. Потом снова рванулся к подушке, сжал ее зубами и продолжил выть. Где-то часа через полтора мне явно полегчало, и я взмолился Господу за это облегчение, так как челюсти уже тряслись от безумного напряжения, а голосовые связки онемели от бесконечного воя. Я присел на постели, но тут же рухнул головой на подушку и заснул. Крикун ушел, и накатила сильнейшая усталость… Утром я проснулся от того, что очень сильно хотелось есть. Я проковылял к холодильнику и, обнаружив там заплесневелый кусок сыра с жадностью его сожрал, запил прокисшим молоком, вытер губы и снова пошел спать. Разбудил меня телефонный звонок. Странно – мне уже несколько недель никто не звонил. Я с трудом поднялся, взял трубку. Это была Наташка – она в голос рыдала и умоляла меня прийти помочь Рыжему – тот упал и не мог подняться. Добраться до хаты Рыжего мне стоило больших затрат сил и времени, но когда я пришел, там уже колдовала команда врачей, которые мягко выпроводили меня за дверь. Я спросил: в чем дело, мне ответили, что у Рыжего случилось кровоизлияние головного мозга. Я вяло побрел домой, перебирая в памяти все, что случилось в то время, когда я плавал под кристиной – умер Димон, Макс под крикуном выпрыгнул с шестого этажа и разбился насмерть, теперь Рыжий…. Тоже, скорее всего, не жилец, ведь от лопнувших сосудов мозга еще никто не выживал… В этот момент я, по идее, должен был очень сильно разозлиться на кристину, на то, что она вытворяет с людьми, но почувствовал лишь слабость и жалость к друзьям, подкошенным негой… Где-то через шесть дней я почувствовал, что начинаю часто чесать голову, хотя мылся теперь почти каждый день. В конце концов невыносимый зуд стал раздирать уже все мое тело, я разделся догола и осмотрелся в зеркало. Боже мой…. Как я раньше ничего не замечал? Все тело было покрыто жуткими струпьями, и это обезображивание всего тела привело меня к мысли, что всё, что говорили про йод – правда. И что теперь? Набирать ванну горячей воды, добавлять соль, марганцовку и ложиться туда, пока терпишь, пока не остынет вода…. Я так и сделал. И мгновенно выскочил из воды, заорав благим матом. Никакой крикун тут и рядом не стоял – это был действительно Ад боли, который хочешь-не хочешь, но придется пережить. И я пережил его. Трудно описать весь тот шоковый болевой кошмар, который несомненно безвозвратно повредил мою психику, но я вытерпел. Вода остыла, я вылез оттуда, обтерся полотенцем и тут мои ноги подкосились и я рухнул на пол, полностью обессиленный всем пережитым…. Прошло два месяца. Экзема прошла, я устроился на работу, жизнь начала приходить в свое обычное русло. Я старался избегать различных празднований, корпоративных вечеринок и прочего, так как по собственному омерзительному опыту знал, к чему это может привести. Но однажды я пришел домой и с удивлением и радостным возбуждением обнаружил у себя на письменном столе ампулу кристины и рядом – аккуратно запечатанный шприц. Я расхохотался, вырвал шприц зубами, профессионально надломил ампулу тряпочкой, поднес раствор к шее….. Но вдруг положил шприц на стол и задумался: откуда он здесь взялся? Кто-то подбросил мне кристину? Зачем? Кому это нужно? Может, это я сам, в полубредовом состоянии сходил к торговцу и купил у него дозу?... А сколько же времени прошло? Я встряхнул головой и осмотрелся: в комнате царил чудовищный бардак, сильно воняло мочой и потом, на мне висело тряпье, не снимаемое и не стираемое почти полгода, а рука уже сама тянулась к шприцу, наполненному такой сладкой и бесконечно притягательной негой…. НЕДАВНО Виктор зашел в комнату, где царил мягкий полумрак и понял, что все, кто здесь находятся – под воздействием кристины. Он презирал и ненавидел этот наркотик, а сам употреблял только пиво, да и то в редких случаях, по праздникам. Виктор с омерзением сбросил со стола штук десять использованных шприцов, присел на кончик стола и, вздохнув, стал рассматривать комнату и ее обитателей – вон Антоха, с которым он проучился 10 лет в одном классе, с улыбкой идиота на лице, водит пальцем по воздуху, видимо, вырисовывая только одному ему известные фигуры. Вон – в кресле застыл в позе эмбриона Вовка, который всегда отличался недюжинным интеллектом, знал все столицы мира и мог по памяти назвать все 200 с лишним стран мира. А вон сидит, прислонившись к дивану Юля – когда-то его первая любовь, с которой Виктор испытал первый поцелуй и первый забавный, но так переживаемый опыт сексуальных отношений. Все в неге…. Виктор собрал шприцы, пустые ампулы и вынес их в мусор, потом, включил свет, краем глаза приметив недовольно исказившиеся лица некоторых кристинщиков, выключил музыку (звучал какой-то мягкий джаз) и пошел за полотенцами, приводить в чувства своих незваных гостей. Зря, все-таки, он оставил ключ от квартиры Юльке, в дань памяти бывшим отношениям. Теперь она могла вот так запросто устроить здесь притон, и теперь Виктор твердо решил забрать ключи и больше никогда не создавать здесь подобных прецедентов. Вот чем хороша кристина – это из нее легко вывести, ударив человека по лицу (легонько) и приложить к шее смоченное холодной водой полотенце. Таким способом Виктор и вывел всех присутствующих здесь из неги. Все были раздражены и недовольны (а то!), Виктор выпроводил всех, кроме Юльки, которая все еще полулежала на диване, уперев руку себе в шею. -Ну ты че творишь-то? – спросил он, подходя к ней ближе и подсаживаясь на край дивана. -Ой, отстань, а? – пробормотала Юля, - зачем негу обломал? -Дура ты, - махнул рукой Виктор,- когда до тебя дойдет, что это – пропасть? Никогда тебе не выплыть из-под кристины, ни у кого еще не получалось! -Сам ты дурак. Ты хоть представляешь себе крикуна? –Юля приоткрыла глаза и явно с ненавистью уставилась на Виктора._ Ты знаешь, какие это боли? -А какого хера ты подсела на кристину? Кто тебя заставлял? – Виктор схватил обе руки Юльки и начал ее трясти, - кто тебе вколол? Кто тебя уговаривал? Скажи! Я щас пойду и придушу этого ублюдка! -Ну перестань, - жалобно протянула Юля,- не дергай меня, мне и так хреново. Ты же знаешь, никто меня не заставлял, мне предложили – я вкололась. Никто кристину чужому не вкалывает. За это сажают пожизненно. Только сам. Виктор обреченно опустил руки, перебирая в памяти все моменты, когда ему самому предлагали вмазаться, испытав незабываемое наслаждение, которое в народе зовется «негой» и как каждый раз он был всё ближе к тому, чтобы ответить «Давай». -Боже упаси, - пробормотал он сквозь сжатые зубы, - Боже упаси меня от этого зла… Наташа похлопала Рыжего по лицу, сбегала за полотенцем, приложила к шее – безрезультатно. -Игорек…Игорешенька….- стала хныкать она, но получалось неубедительно, так как она сама была под негой и всё ей казалось каким-то глупым драматическим розыгрышем, - Рыжий… Вставай, Рыжий! Но Рыжий не вставал, он даже не приоткрывал глаза, как это обычно происходило, когда его звали в неге и Наташка бросилась к телефону звонить Андрюшке – тот жил совсем неподалеку и совсем недавно подсел на кристину. После нескольких томительно ожидаемых гудков Андрей все-таки поднял трубку и Наташка, уже рыдая в голос, рассказала ему про Рыжего и попросила того помочь, чем может. Андрей обещал прийти. Но он не пришел ни через 10, ни через 20 минут (хотя жил в пяти минутах ходьбы) и Наташка стала звонить в «скорую». Лихорадочно пролепетав состояние Рыжего и назвав адрес, она бросила трубку, на коленях подползла к своему возлюбленному и, обняв его, заплакала, уже по-настоящему, ибо душу ее терзала боль за несвоевременно ушедшего друга…. Вскоре подъехали врачи, констатировали смерть и увезли Рыжего на каталке. В это время, вроде, приходил Андрей, о чем-то невнятно мямлил, но скоро ушел и Наташка осталась в одиночестве. Она долго сидела, уставившись в одну точку – ту, где только что лежал Игорь, такой беспомощный и такой мертвый, потом достала из шкафчика четыре трехкубиковых ампулы с кристиной, взломала все и по очереди вколола себе в шею… Неги не было. Была лишь опустошающая боль, разрывающая на части глотку и вырывающая из тела душу и уносящая ее в глубину черного тоннеля. Наташка видела тьму. Видела обезображенные лица, взывающие к небесам о помощи, протягивающие руки; видела безграничное море слез, по которому к ней приближалось что-то большое, расплывчатое, пугающее своей силой и бесконечностью. Видела себя со стороны, хватающуюся руками за воздух, с переполненными ужаса глазами и широко раскрытым ртом…Не видела Наташа только одного: света в конце тоннеля. Макс весь дрожал. Его трясло от чрезмерной дозы кристины, принятой накануне – он не стал ждать необходимых 2 часа «передышки» и вкололся сразу после того, как его отпустило. Сейчас ему было по-настоящему плохо. Неги не было и в помине, было лишь неприятное жжение в горле и сильнейший дискомфорт по всему телу. Хотелось что-то сделать, как-то дергаться, перемещаться, лишь бы вытрясти из тела это неприятное ощущение. Он вскочил и стал быстро ходить по комнате. -Сынок?- в комнату заглянула мама Максима, - тебе плохо? -Ннет, - с трудом произнес Макс, - все хорошо. Я сам… -Может, вызвать скорую? - пролепетала мама, прижав руки к груди и скорбящими глазами наблюдая за явными страданиями ее сына. -Не надо, мам, щас все пройдет…. – Макс присел и сделал вид, что смотрит в окно, хотя его глаза скакали в беспорядочном ритме, стараясь сосредоточиться хоть на одной точке. Не получалось. -Ну ладно, ладно. Я попозже зайду, - мать тихонько прикрыла дверь, вытерла рукавом невольно навернувшуюся слезу и побрела на кухню – допивать остатки вина. Пить она стала недавно, лишь только когда узнала о том, что ее сын, ее единственный родной сынок подсел на кристину – самый жуткий наркотик на земле, из под которого «выплыть» уже было просто невозможно… И она пила, унимая чудовищную душевную боль…. Макс попытался сосредоточиться, чтобы унять свое состояние – все-таки семь кубов кристины даже для опытного кристинщика было многовато. Говорят, от десяти можно умереть. А 7 – оптимальный вариант, от которого наступает самая сильная нега. Но для Макса этого не произошло – он не испытывал неги. Он испытывал подступающего все ближе крикуна – и от этого становилось как-то холодно и очень страшно, ведь погасить крикуна дозой кристины он не мог – это бы только усугубило общее состояние… …И в момент наивысшего страдания он распахнул окна своей комнаты на шестом этаже и прокричав: «Ведите меня, ангелы небесные! Не могу я больше!» спрыгнул вниз… Дима пытался проглотить кусок засохшей котлеты. Он был самым опытным кристинщиком – плавал под ней более полутора лет и осознавал, что надо хотя бы раз в день через силу что-нибудь есть. Хотя аппетита не было совершенно – кристина практически полностью его уничтожала, оставляя только чувство жажды. Проклиная все на свете, он бросил вилку с куском котлеты на стол, жадно запил все водой и пошел в комнату, где его ожидал такой приятный и долгожданный подарок уходящего дня – ампула кристинки, украшенная алой ленточкой, типа подарка. На самом деле никакой алой ленты не было – это были лишь видения Димы и он это себе ясно представлял. Вколов дозу, Дима набрал номер Макса и, услышав на том конце провода лишь глухие рыдания, сразу бросил трубку. Кому-то там явно хреново – либо самому Максу, либо его матери-алкоголичке, которая стала таковой по вине самого Макса, плавающего под кристиной. Дима включил телевизор, пощелкал каналы, остановился на какой-то политической ерунде (в неге лучше всего было слушать монотонный голос – он слегка убаюкивал и не давал утонуть). Дима закрыл глаза и начал думать о «красной» наркологии, где вытягивают из-под кристины. Он неоднократно уже задумывался о ней, как-то раз даже не поленился узнать адрес. Но про нее ходило много таких страшных слухов, что он всегда отбрасывал мысли посетить ее: клиника была бесплатной и там не давали никаких обезболивающих. Покидало клинику только 10%. У остальных в приступах крикуна случались различные инфаркты, инсульты, аневризмы, но большинство кончали жизнь самоубийством, не выдерживая боли…Бюрократы смотрели на это сквозь пальцы – им было выгодно, что еще один кристинщик ушел из этой жизни. Ради отчета. Тупого, чертового отчета мать его так…. Диму пробил озноб. Нега почему-то резко ушла и он вдруг понял, что куда-то проваливается. Он резко вскочил, глянул на кресло – обычное кресло, слегка пыльное и продавленное по центру – ничего особенного, он снова аккуратно присел, но вновь какая-то сила с неимоверным натяжением стала затягивать его внутрь. И как Дима не старался, он не мог выползти из этих жутких оков, как он не цеплялся за края пропасти, ничто не могло его вернуть туда, где свет, где дом, где телевизор с монотонным голосом политикана…. Дима утонул. Полтора года под кристиной никого еще не оставляли в мире живых. Лена устала звонить Наташке – ей надоели бесконечные гудки на том конце провода. Она сходила к Вадику – торговцу кристиной и купила у него две ампулы, забежала в аптеку за шприцами. Вернулась домой, вкололась и прилегла на кровать. В этот момент зазвонил телефон – она было обрадовалась, что это Наташка, но это был Витька – один из друзей Андрея, единственного из их компании, кто только начинал плавать под кристиной. Витька рассказал, что Наташка покончила жизнь самоубийством, вколов себе чрезмерную дозу кристины и предлагал помянуть ее, встретившись в кафе «Сказка», что располагалось совсем рядом с ее домом. Лена ответила, что она в неге и тот мгновенно повесил трубку, так как не воспринимал и не любил людей, плавающих под кристиной. Ленка вернулась к кровати и только сейчас до нее дошел смысл сказанного Витькой: умерла Наташка, ее лучшая подруга. Боже… Надо ведь как-то сопереживать, страдать, испытывать душевные муки… Ленка попыталась, но у нее не получилось: слишком большой была радость от вколотой наркоты. Она сейчас не могла испытывать неприятные эмоции – ей мешала нега, растворяющая всю боль в тупом и бессмысленном счастье, охватывающем все тело и все мысли. Лена через силу поднялась и включила телевизор. Там шли новости – оказалось, что число плавающих под кристиной перевалило за 45% от общего числа населения планеты. Это около четырех миллиардов человек. Ленка улыбнулась, радуясь, что она не одинока в своих сладострастных муках. Сама она плавала уже около восьми месяцев – срок достаточно большой, чтобы крикун мог убить на месте, но она как-то не сильно переживала по этому поводу. В дверь позвонили и Ленка даже догадалась, кто это – скорее всего, родители, ведь они приезжают каждую субботу и каждый раз в этот день она старалась не принимать кристину, но сегодня муки были чрезмерно невыносимые – и она решила предстать перед ними в столь откровенно вызывающем виде – под негой. Ленка очнулась в холодном поту в каком-то непонятном помещении… Желтый потолок, потрескавшийся линолеум на полу…. Где это она? Нет… Только не это… -Сестра! – позвала она осипшим голосом и к ней подошла какая-то старая страшная бабка. -Чего тебе, милая? – прокуренным голосом спросила бабка. -Где я? -Ты в красной наркологии, милочка. Лежи и отдыхай. Тебе это полезно. – заботливо ответила бабка, пытаясь укрыть Ленку полуразорванным одеялом. Спустя 8 часов Ленка уже металась по палате в поисках чего-нибудь острого, но предусмотрительные врачи даже металлические жалюзи на окнах задраили. Она попыталась перекусить себе кожу на запястье, но оказалось неожиданно больно и она решила переждать. Когда муки стали совсем нестерпимыми, она рванула зубами кожу на левом, потом на правом запястье и кровь мягко потекла из вскрытых вен… Боли не было – с крикуном мало что сравнится - было лишь осознание того, что всё скоро закончится. Всё скоро закончится… и слава тебе, Господи! Виктор повесил трубку: он только что узнал, что умерли еще двое его друзей – Рыжий и Ленка в наркологии, она покончила с собой. Он подошел к столу, хватанул рюмку водки и присел на стул. Раздался звонок в дверь. Это был Вадим. Виктор знал, что он чем-то торгует (вроде как крупный бизнесмен на районе), но чем именно, - не подозревал. Вадим притащил с собой две бутылки водки и Виктор, уже хорошо поддатый, решил составить ему компанию. Спустя полтора часа они, оба уже навеселе, со смехом вспоминали школу, где жестко прикалывались над учителями – то подбросят им в сумку упаковку анаши и вызовут ментов, то дожидались, когда в сортир войдет молодой учитель, закрывали с той стороны двери и заколачивали их досками…. Виктор расхохотался над очередной глупой шуткой Вадика и предложил разлить еще по рюмке, что тот незамедлительно предпринял. Вадик молча опрокинул рюмку и вдруг замолчал, с хитрецой поглядывая на Витьку. -Чего? – спросил тот,- соблазняешь меня, что ли? -Да иди ты! – усмехнулся Вадим, - ты это… кристину хочешь попробовать? Говорят – убойная вещь. Сам не пробовал, но говорят, ничего на свете лучше нету. Виктор мгновенно помрачнел и тяжело уставился на Вадима, которого он всегда уважал как человека, который принимает только взвешенные решения, которому стоит доверять – не напрасно Вадим являлся одним из крупнейших предпринимателей на районе. -Ты серьезно? – спросил Виктор. -Конечно. У меня с собой. Виктор встал и в одиночестве пошел курить в сортир – слишком сложное для него оказалось это решение. Он вспоминал своих старых друзей, которые тоже когда-то плавали под кристиной и все, тем или иным образом, скончались – Рыжий с Наташкой, Димон, Макс, Ленка. Только Андрюха вроде как сумел выползти – говорили, пережил крикуна, но это был только миф, ибо испытать на себе пятидесятичасовый период боли мог далеко не каждый человек. Он решил позвонить Андрею и узнать о его состоянии. Трубку взяли быстро. -Алло? -Андрей? -Да. Витька, ты, что ли? -Да я, я. Слушай, говорят, ты выбрался из-под кристины. Расскажи, как? -Слушай, давай в другой раз, а? – Андрей явно куда-то спешил, - Было несложно, вот только пришлось банку йода хлопнуть. -Чего хлопнуть? – удивился Виктор, но его уже звал Вадим за очередным тостом. Виктор повесил трубку, но решение уже было принято. Из-под кристины можно выплыть. У одного уже получилось. Получится и у него. Через полчаса Виктор уже вкалывал себе два кубика фенокринитрозепама-300 (в народе – кристины), а самый злобный враг всего человечества с ухмылкой наблюдал, как добровольно и с удовольствием прыгает в пропасть еще один представитель рода людского…