(продолжение рассказа «Офелия из Заворонья») Крошка Енот так и не стала профессиональной драматической актрисой. Когда она, завалив экзамены в школу-студию МХАТ, вернулась из Москвы, ее родители только обрадовались: «Ну и прекрасно! Нечего тебе там, приличной девочке, делать… в этом вертепе! Артисты, они все пьяницы и распутники. Попала бы там под дурное влияние богемы. Развратилась бы! Поступишь теперь в нормальный вуз, выйдешь замуж, как все…» Крошка Енот, проглотив грубую фразу типа: «Шли бы вы… зануды несчастные!» - согласилась с родителями, втайне мечтая на следующий год вновь отправиться в Москву – и так до тех пор, пока ее, наконец, не примут! Она успешно сдала экзамены на филологический факультет ЛУ, на отделение русского языка и литературы. Она бы предпочла изучать английский, но ее благонравные родители почему-то вбили себе в головы, что на английском отделении «одни проститутки». Крошка Енота даже не стала с ними спорить, ведь в любом случае через год или позже она собиралась начать карьеру актрисы. Но на первом же курсе «нормального вуза» ее обрюхатил некий старший товарищ, который отказался не только жениться, но и признавать свое отцовство. Он принес ей деньги на аборт, что, конечно, весьма благородно, но, не оценив благородства бывшего любовника, Крошка Енот швырнула ему в лицо конверт с купюрами. Она перевелась на заочное отделение, чтобы растить ребенка, а с мечтой о школе-студии МХАТ пришлось расстаться вообще, ведь на актерских факультетах существует возрастной ценз для абитуриентов. Со временем Крошка Енот стала, как можно выразиться, артисткой широкого профиля: она пела и танцевала в клубах, озвучивала телесериалы, снималась в рекламных роликах, развлекала публику на презентациях и корпоративных вечеринках, вела юношескую театральную студию и учила зрелых женщин танцу живота. Вся эта деятельность ее кормила, да и то, чем она занималась, можно было, хоть и с натяжкой, назвать творчеством. В офисе ей, во всяком случае, торчать с утра до вечера не приходилось! Ребенок подрастал, родители старели. Мужчины проявляли повышенное внимание. То есть, грех было жаловаться на судьбу! Но у каждого нереализованного актера в душе живет глуповатая мечта, что однажды его заметит и пригласит сотрудничать какой-нибудь профессиональный, а, возможно, и гениальный режиссер. Из уст в уста передается легенда о Луи де Фюнессе, который якобы в пятидесятилетнем возрасте нанялся в массовку, чтобы немного подработать, но был взят сначала на эпизодическую роль, а потом замелькал и в главных. Раз в году Крошка Енот ездила на международный семинар по актерскому мастерству, проводившийся в одной жаркой и веселой средиземноморской стране. Учеба стоила очень дорого, но занятия вели корифеи мировой сцены. И вот, прибыв в очередной раз на семинар, Крошка Енот увидела незнакомца, чья внешность и сценические данные поразили ее. Ну, вылитый актер Гойко Митич! Черные волосы до плеч, широкая грудь, орлиный взор и точеные черты лица. И двигался он как снежный барс! Каждый вечер «семинаристы» отправлялись танцевать сальсу на пляж. Крошка Енот оделась на очередную сальсотеку в нечто серебристое, состоящее из пары тонких лоскутков. И танцевала в этот раз так, что даже впала в некое подобие транса, в который впадают танцующие жрицы культа вуду. И «гойко митич» клюнул! Подойдя к ней позднее, когда она расслаблялась у барной стойки, он заказал для нее мохито и сказал по-английски: - У вас большие способности… - Спасибо! – улыбнулась Крошка Енот, которая характерному «квакающему» произношению поняла, что «гойко митич» родом из США. - Но я не танцевальные способности имею в виду… Точнее, не только их… У вас явная предрасположенность к шаманизму. Я в этом разбираюсь, поверьте! И он рассказал ей, что происходит из индейского племени чероки и зовут его Мохнатый Шмель. И дед, и отец его были шаманами. К этой же профессии готовили и его, с самого раннего детства. Он успешно прошел весь «курс», ему предстояло пройти последнее испытание. А заключалось оно в том, что будущий шаман должен был провести в глухом лесу, - в полном одиночестве, без каких-либо контактов с людьми, - долгих три года. Мохнатый Шмель выдержал в этой жуткой чаще, где по ночам ухали, скрипели, шуршали, скрежетали какие-то неведомые твари, ровно три дня. Продрогший, он вернулся к трейлерам своего племени. Его папа, Храбрый Индюк, сидел на капоте старого красного шевроле и пил «Будвайзер». Он молча посмотрел на своего отпрыска. Мохнатый Шмель приложил правую ладонь к сердцу и торжественно произнес: - Через шесть лун я отправлюсь в Город Больших Вигвамов, чтобы стать там актером, как он! – и Мохнатый Шмель ткнул пальцем в портрет Дольфа Лунгрена, отпечатанный на его майке. - Фак ю! – ответил папа и откупорил очередную бутыль. Вскоре Мохнатый Шмель прибыл в Лос-Анжелес, утроился на работу официантом, записался на актерские курсы, нашел себе агента и стал регулярно являться на кастинги. Шли годы, знаменитым он не стал. Его судьба напоминала судьбу Крошки Енота. Человек, умеющий развлекать публику, без куска хлеба, конечно, не останется, но Мохнатый Шмель имел серьезные амбиции. Потому и приехал на семинар, надеясь, что занятия помогут ему совершить рывок в карьере. Крошка Енот пригласила Мохнатого Шмеля к себе в номер. Она села на софу, а он встал перед ней. И сказал: - Включи музыку! Я лет пять танцевал стриптиз в ночных клубах Лос-Анжелеса и все еще нахожусь в отличной форме. В романтической полутьме зазвучал нео-джаз, и Мохнатый Шмель. стал медленно раздеваться, пританцовывая. Крошка Енот смотрела заворожено: «Ну, точно, как шаман!» Мохнатый Шмель постепенно убыстрял движения. Он скинул рубашку, а затем и джинсы. На его трусах, на самом гульфике, был изображен Микки-Маус. Мультяшный герой все приближался и приближался. Наконец, Крошка Енот уже могла дотянуться до стриптизера рукой. Она дотронулась до его живота, и ее рука скользнула вниз – к Микки Маусу. - Ах, ты, резвый мышонок, иди-ка сюда!.. – прошептала она, стягивая трусы с Мохнатого Шмеля. Издалека доносились звуки сальсы – танцы прекратились лишь под утро. ** Крошка Енот проснулась рано, ее голова лежала на широкой груди Мохнатого Шмеля. Стоило ей чуть шевельнуться, как Мохнатый Шмель тут же открыл глаза и прижал к себе. Они рассмеялись… - Слушай, Шмелек, а ты по-индейски можешь что-нибудь сказать! - попросила Крошка Енот. Вместо ответа любовник стал издавать звуки, похожие, скорее, на щебетание птицы, чем на человеческую речь. - Ох, ни фига ж себе! - восхитилась Крошка Енот. И что же ты сейчас мне… пропел. - Я пропел тебе: «Ты – как золотая тучка, а я – как громадный утес. На моей груди ты всю ночь дремала. Но утро пришло, и умчалась ты в путь, весело играя в небесной лазури…» - Ого! – восхитилась Крошка Енот. Да ты поэт, кажется! - В нашем племени – все поэты! Мы, что видим или чувствуем, о том сразу же и поем… – ответил Мохнатый Шмель, вскочил с кровати, подбежал к окну и снова зачирикал. Крошка Енот тоже поднялась, приблизилась к Мохнатому Шмелю и обняла его сзади, прижавшись к его могучей спине. За окном она увидела морскую бухту, по светло-голубой воде которой бежала маленькая яхта с белым парусом. Мохнатый Шмель указал рукой в сторону моря и стал переводить для своей любовницы на английский тот стих, который он только что сымпровизировал на языке индейцев-чероки: «Среди голубой воды движется белый парус. Куда стремится он? Откуда он бежит? Ему дует попутный ветер, а он все мечтает о буре. Ветер становится крепче, гонит большую волну. Мачта согнулась совсем, скрипит...» - Здорово! Но странный у вас язык… - Язык индейцев-чероки – один из самых сложных. Во время Второй мировой войны наших дедов использовали в армии США… Сажали их за рации, и они передавали необходимые сведения, пользуясь языком чероки… И никакие немецкие лингвисты не могли расшифровать, что один чероки говорил другому! - Да, интересно придумано! Правда, американские офицеры тоже не могли знать, о чем на самом-то деле болтают между собой их радисты... А томогавки ты умеешь метать? – спросила она у Мохнатого Шмеля. Вместо ответа он принес набор кухонных ножей и топорик для мяса. Он подошел к окну и всадил весь кухонный набор в старую секвойю, росшую во дворе их коттеджа. - Все, хватит! Я верю в твои выдающиеся способности, но нас могут арестовать за хулиганство! - сказала Крошка Енот, гладя ладонью по крепким ягодицам Мохнатого Шмеля. – Отлично ты владеешь оружием! Добавила она. Современные мужчины, в большинстве своем, утратили эту способность… - Я давно в шоу-бизнесе, это моя профессия! – произнес Мохнатый Шмель в ответ на комплимент. Ты можешь встать вместо мишени, а я всажу все клинки в миллиметре от твоей головы! - Верю, но лучше займемся другим делом… и Крошка Енот, проведя ладонью по животу Мохнатого Шмеля, взяла его за член, который был весь покрыт магическими индейскими татуировками, которые по поверьям чероки придавали мужскому инструменту крепости. А на крайней плоти был сделан пирсинг: два стальных шарика, благодаря которым Крошка Енот испытала этой ночью особенно яркие и сильные ощущения. Желая вновь испытать их, она, ухватив Мохнатого Шмеля за член и повлекла, как на поводу, к кровати. - Вот, говорят, что индейцы, как и эскимосы, не целуются взасос, но ты целуешься хорошо! – сказала она, ложась на кровать. - Да, цивилизация изменила наши обычаи и привычки! – ответил он, ложась рядом. Но традиционно индейцы во время любовных утех трутся носами… И он стал тереть кончик ее носа кончиком своего. - О, да ты знаешь толк в извращениях! – ответила Крошка Енот, погружаясь в сладкую истому. На этом мы оставим нашу парочку, ибо я все-таки artist, а не порнограф. Крошка Енот вернулась в Ригу одна, сказав Мохнатому Шмелю, чтобы он приезжал к ней в гости, когда ему заблагорассудится. И он таки приехал! К сожалению, она разочаровалась в нем, как в мужчине. Нет, его сексуальная энергия, благодаря древней магии, была, как и прежде, неиссякаема, а его фантазия в постели не знала границ. Но вот что рассказала мне Крошка Енот после его отъезда: - Он, представляешь, вышел в магазин за морковкой, и заблудился в моем Агенскалнсе. Потом полчаса хныкал по телефону, что я живу в дикой стране! Его, видите ли, ко всему прочему ограбили наши местные гопники! Подошли какие-то дохлые наркоманы и потребовали кошелек, а он, вместо того, чтобы врезать им томогавком, отдал все деньги, что были при нем. Их там, в Америке, оказывается, учат с младых ногтей, что надо всегда иметь при себе небольшую сумму наличных, и отдавать их по первому требованию грабителя, чтобы тот «не рассердился». Слушай, надо ехать в США на заработки – можно просто ходить по улице и собирать бабло со всех прохожих! - Да… ответил я. – Вот, что делает эта хваленая западная цивилизация с мужчинами! Даже индейцев превращает в пингвинов! - Но трахается он все равно здорово… вздохнула Крошка Енот. А какое у него шикарное тело! Так что пусть заезжает еще…