КТО ВИНОВАТ? Наша лаборатория располагалась в полуподвальном помещении с окнами, верхняя часть которых была чуть выше уровня земли. Даже в солнечные летние дни электрическое освещение было все время включено, поэтому сотрудники называли это помещение просто подвалом, без всяких половинок. Однажды, просидев в подвале целую не¬делю при отличной июньской погоде, мы с Анатолием, моим коллегой по работе, решили вырваться в субботу на рыбалку с ночевкой. Поехать наметили на расположенное недалеко от города озеро. Несколько лет назад власти постави¬ли на небольшой речушке плотину, вода разлилась по низине, и образовалось озеро с извилистыми берегами. Оно бурно использовалось жителями сухопутного города как место для купания, отдыха и занятий гребным спортом. Так что днем на озере жизнь кипела, и рыбакам трудно было найти уединенное тихое место. Поэтому мы приехали на озеро автобусом в субботу вечером, и, ос¬мотревшись, решили рыбачить примерно на полпути между пляжем и автобусной станцией на малопривлекательном для отдыхающих, голом, без кустиков, отлогом берегу, покрытом реденькой травкой. Увидев неподалеку от берега полоску водных растений, мы остановились и развернули снасти. Каждый из нас имел по одной самодельной трехколенной бамбуковой удочке и по два спиннинга. Удочки были без пропускных колец и катушек, и предназначались для ловли небольшой рыбы. Спиннинги же были покупные двухколенные, длиной всего около полутора метров, с толстыми концами. На пробковой рукоятке с помощью пластмассовых колец крепилась катушка. Теоретически наличие пропускных колец и катушки позволяло, притормаживая, отпускать леску при сильных рывках попавшей на крючок крупной рыбы, утомить ее и спокойно вытащить на берег. Поэтому спиннинги мы предполагали использовать для ночной ловли со дна, а пока было светло, попробовали ловить поплавочными удочками, для чего зашли в воду и стали забрасывать крючки с наживкой за полоску травы и водорослей, предполагая, что в траве укрывается какая-никакая рыба. При этом я облачился в высокие резиновые сапоги, а Анатолий разулся и зашел в теплую воду босиком. Ловили на небольшого земляного червя и на тесто. Рыба клевала, но все какая-то мелочь. Самую мелкую рыбешку мы выбрасывали обратно в воду, а все, что могло сойти за рыбу на сковородке, пускали в садки. Вскоре Анатолий был жестоко наказан за свою попытку слиться с матерью-природой: он сильно порезал пятку осколком бутылки, выброшенной в воду одним из многочисленных посетителей озера. Из пореза хлынула кровь. Нам пришлось ее останавливать подручными средствами в виде носовых платков. Приложив к ране листья подорожника, собранные мною тут же на берегу, мы кое-как перевязали ее, после чего Анатолий натянул на ноги резиновые сапоги. Вечерело. Мы переместились метров на 50, выбрав участок без водорослей у берега, и стали устанавливать спиннинги. На каждой катушке у меня было около 80-ти метров лески диаметром 0,4 мм. Катушки, разумеется, были инерционные. О безынерционных катушках мы понятия не имели. Самодельные скользящие грузила, изготовленные в виде спиралей из свинцовых стержней, использовались одновременно и как кормушки: в каждую спираль вжималась прикормка, представлявшая собою густо сваренную гороховую кашу с добавленной в нее манной крупой. Крючки я поставил довольно боль¬шие, №8, и с длин¬ным цевьем, пос¬кольку в качестве насадки использовал выползков. Так рыбаки называют больших и толстых земляных червей длиной примерно 8 – 12 см. По ночам они имеют обыкновение выползать из своих нор на поверхность земли «подышать» свежим воздухом. С выползками проблем у меня не было: в палисаднике рядом с моим домом я приспособился их успешно ловить при тусклом свете фонарика, на рефлектор которого я одевал обычный носок. Яркий свет черви ощущали и быстро прятались в свои норки. Попасть на рыбалку мне удавалось редко: мешала работа и частые командировки. Поэтому забрасывать груз спиннингом с инерционной катушкой далеко и точно я не умел. Не отличался в этом деле мастерством и Анатолий. Мы оба опасались, что при забросах, да еще в ночных условиях, наши лески перехлестнутся. Да и без перехлеста при забросе с помощью инерционных катушек даже днем часто возникала так называемая «борода», образованная соскочившей с катушки и самым невероятным образом запутавшейся лески. Разобрать такую «бороду» даже при ярком свете дня было непросто, а уж ночью это дело было почти безнадежным. Предвидя все эти трудности, я решил восполнить недостаток мастерства энтузиазмом и заводить грузило-кормушку и крючок с выползком вплавь, благо погода была теплая. Поскольку Анатолий был «ранен», пришлось все заплывы делать мне. Я разделся, взял в одну руку грузило-кормушку, и вошел в воду, оскальзываясь босыми ногами на глинистом холодном дне. Анатолий стоял на берегу со спиннингом в руках и притормаживал катушку, чтобы леска равномерно с нее сматывалась. Глубина возрастала плавно, и когда я удалился от берега метров на 20, мне было воды по пояс. Идти при такой глубине стало трудно, и я поплыл лежа на боку, загребая свободной рукой и работая ногами. Потом лег на спину и поплыл на спине. Когда до берега было уже мет¬ров 60, я остановился и попробовал встать на дно. Оказалось, что воды было мне почти по плечи. Проверив состояние червя на крючке, я отпустил грузило, и оно плавно ушло на дно. И так мне пришлось проделать четыре раза. Поставив спиннинги наклонно с опорой на самодельные дюралевые рогульки, и подвесив на лески колокольчики для сигнализации поклевки, мы достали из рюкзаков бутерброды и, торопливо поужинав, сели поближе к спиннингам и стали ждать. Около 12-ти часов звякнул один из моих колокольчиков. Я положил руку на рукоятку спиннинга, готовясь к подсечке. Через некоторое время колокольчик опять задергался, и я резко поднял удилище спиннинга вверх, чтобы подсечь рыбу. Колокольчик, привязанный эластичным капроновым шнуром к дюралевой стойке с рогулькой, свалился с лески и упал на землю. Я подмотал немного леску на катушку так, чтобы она была в натянутом положении и застыл в ожидании, чтобы прове¬рить, засеклась ли рыба на крючке. Через несколько секунд я почувствовал слабые подергивания. Подняв спиннинг вверх я принялся быстро наматывать на катушку лесу, чтобы грузило и рыба не волочились по дну: мало ли чего может на этом дне валяться. Зацепится грузило за какой-нибудь мусор, — возникнут проблемы. Вскоре я вытащил на пологий берег довольно большого, грамм на 700, серого карася. При свете фонарика мы с Анатолием рассмотрели пойманную рыбу и пришли к выводу, что по весу она была примерно равна всей мелочи, наловленой мною на поплавочную удочку. Пустив карася в садок, я «перезарядил» кормушку, сменил выползка, разделся и опять поплыл от берега метров на 60-70. Когда я вернулся и, дрожа от холода, стал быстро одеваться, произошла поклевка у Анатолия, но рыба не засеклась. Он не стал вытягивать снасть на берег в надежде, что на крючке еще осталось что-то, способное привлечь внимание рыбы,. Все-таки выползки были толстые и большие и за одну поклевку вряд ли рыба могла сдернуть такого великана с крючка. Опять потянулось время настороженного ожидания. Я пытался разглядывать звездное небо, но звезды не светили ярко, небо было в какой-то дымке. Млечный путь не просматривался, и мне удалось только разглядеть Большую и Малую Медведицы да Полярную звезду. Стало клонить ко сну... И тут — звякнул колокольчик на моем спиннинге, уже сработавшем ранее. Я опять схватился за рукоятку и подождал. Всё было тихо.Прошла минута-другая, — и снова колокольчик качнулся, на этот раз без звука, так слаб был рывок от поклевки. Не выдержав, делаю подсечку, но неудачно. Всё осталось без последствий, толчков лески не наблюдалось. По примеру Анатолия я оставил снасть без «перезарядки». Через некоторое время «клюнуло» у Анатолия, и он тоже вытащил карася примерно того же размера, что у пойманного мною. А еще через полчаса «сработал» колокольчик на моём втором спиннинге, и мне удалось вытащить второго карася. Делать ещё один заплыв я поленился и просто перезабросил спиннинг с берега метров на 25. Было уже около четырех утра. Поклёвок больше не было, хотя обычно на утреннй заре рыба проявляет активность. Вероятно, если бы я продолжал делать заплывы, поклевки ещё бы и были, но с утра было прохладно, и лезть в воду не хотелось. Поэтому мы пытались обойтись забросами с берега. Часов в 9 утра появились первые автобусы из города, рейсовые и дополнительные, из которых высыпала толпа народу, устремившегося к причалу, расположенному поблизости от автобусной остановки. К нашему удивлению из-за зеленого мыска противоположного берега, за ко¬торым находился пляж, выплыл довольно большой для этого озера белый катер и направился к причалу.. Через несколько минут катер, переполненыый пассажирами, пошел в направлении пляжа, до которого ему надо было преодолеть метров 400, не больше. Так он и стал сновать челноком между пляжем и причалом, но народ с автобусов продолжал прибывать, и некоторые, увидя перед собой большую очередь, решились идти пешком. Чтобы обойти все загогулины берега и попасть на пляж, им надо было пройти километра полтора. Три девушки прошли мимо и решили, что можно хорошо устроиться и на нашем голом, без дерева и кустиков, берегу. Они остановились неподалеку от нас и разостлали на твердой сухой почве легкие покрывала, собираясь загорать. Не доходя до нас метров тридцать выбрал «пляжное» место какой-то парень с девушкой. Мы поняли, что пора сматывать удочки, как в прямом, так и в переносном смысле. Чувствовал я себя после бессонной ночи несколько разбитым, вялым, и решил на прощание искупаться. Раздевшись, я пошел в воду. Слева от меня заходили в воду две девушки из тех, что расположились по соседству. Они были несколько впереди меня и шли медленно, с опаской ощупывая холодное глинистое дно ногами, повизгивая и хватаясь друг за дружку руками, когда одна из них оскальзывалась при очередном шаге. Я не стал ждать, когда воды мне будет выше пояса и поплыл что есть силы кролем. Силы было немного, все таки ночь без сна, да и подвигался я уже достаточно, но все же я проплыл метров 40. Перейдя на медленный брасс, и, проплыв еще с десяток метров, я развернулся, чтобы спокойненько и потихоньку плыть назад. Вода была гладкая, как зеркало. Было совершенно тихо. А где же те девушки, перед которыми я «гарцевал» со своим кролем? А, вот они, видны только их головы. Две темные головы. Довольно далеко и я не разбираю их лиц. Но как странно они себя ведут! Вот одна из них поднимает руку, кладет ее на голову подруги, и опускает ее под воду. По¬том то же самое проделывает вторая: вынырнув, топит рукою первую. Похоже, что девушки по очереди топят друг друга. И все это — в полной тишине. Так иногда делают неосторожные купальщики из озорства: а ну, кто кого заставит водички напиться? Что это за глупые шутки? Там же везде неглубоко, везде можно стоять! Правда, девушки пониже меня ростом, но они ведь недалеко от берега, там еще совсем мелко. Я начинаю медленно плыть к этим двум головам брассом. Быстро плыть я не могу, мне надо отдохнуть. Анатолий с берега, сматывая спиннинг, кричит мне: «Сережа, подплыви к ним и набей морду!». Я начинаю плыть быстрее, приближаясь к этим двум поочередно исчезающим под водой головам, и вдруг понимаю: дело плохо. Вот одна голова появляется над водой. Слышен характерный звук жадно засасываемого уже хлебнувшей воды гортанью воздуха, взгляда нет, глаза прикрыты, вода струится по лицу и волосам. Выныривает вторая и хватает рукой единственную опору — голову или плечо своей подруги, и толкает ее вниз, стремясь остаться над водой и вдохнуть воздух. Они тонут! Заплывать между ними, чтобы спасать сразу двух, я не решился: обе могут в меня вцепиться, останусь я без свободных рук. Решаю первой вытащить ту, что правее. Заплываю ей за спину, свою левую руку просовываю под ее левую и хватаю кистью руки ее подбородок. Держу ее спиной к себе, не давая возможности вцепиться в меня руками. Все делаю так, как было показано на плакате ОСВОДа , который я где-то видел. Ложусь на правый бок и делаю несколько гребков правой свобод¬ной рукой, работая ногами. Сколько я так с нею проплыл — не знаю. От силы метра два-три. Пробую встать на дно, — стою! Ставлю ее рядом с собой на ноги, чтобы скорее вернуться к той, которая только что еще раз показалась на поверхности и тихо погрузилась. Но спасенная не может стоять, она падает. Приходится мне ее держать, и тут я делаю фатальную ошибку: тащу спасенную к берегу. Паренек, что обосновался, неподалеку от нас, бежит ко мне со всех ног. Пока он прибежал, я был уже близко к берегу. Передав ему спасенную я повернулся назад за второй утопавшей, но она уже не вынырнула. Я крикнул Анатолию, который стоял на берегу полностью одетый и обутый в высокие резиновые сапоги, чтобы он заметил место и время, и бросился назад, в воду, пытаясь вернуться на то место, где утонула вторая девушка. Но впереди на три сотни метров была вода без всяких ориентиров. Я обернулся к Анатолию: «Смотри, здесь?». «Да вроде здесь» — неуверенно отвечал он. Сначала я несколько раз нырнул, но из этого ничего не вышло. Вода была мутная, ничего разглядеть, да еще без маски или очков для плавания, было невозможно. К тому же и сил для ныряния и плавания под водой было маловато. Тогда я начал, передвигаясь ногами по дну, «сканировать» участок, где могла лежать утонувшая. Вскоре я обнаружил, что полого понижавшееся дно имеет обрыв с крутым склоном, уходящим на большую глубину. Очевидно, это было русло речки, которую загородили плотиной. Оно было нешироким, поэтому я его и не заметил, когда заводил спиннинги подальше от берега: я его просто переплывал. Девушки же шли вместе, держась друг за друга. И вдруг у одной из них нога провалилась вниз, не встречая опоры. Она, конечно же, схватилась за свою подружку, и они обе стали тонуть на этой скользкой грани между глубиной и мелью. Время теперь шло катастрофически быстро. На все том же плакате ОСВОДа было написано, что за 12 минут пребывания под водой, в мозге происходят необратимые изменения, и никакое искусственное дыхание уже не поможет. Я крикнул Анатолию, чтобы он звал спасателей, а сам продолжал беспомощные попытки, ныряя вслепую, найти тело несчастной девушки. Ко мне присоединился и тот паренек, что помог мне вывести на берег первую утопавшую, но и он не был хорошим ныряльщиком. На берегу собралась тем временем небольшая група людей, которые принялась хором кричать, призывая спасателей. Люди, рассеянные по берегу, передали эти крики дальше, на пляж. Вскоре оттуда показался катер. Я встал как можно ближе к месту, где нужно было искать, стал кричать и махать рукой показывая, куда надо нырять. Но катер, подойдя на большой скорости, по инерции прошел мимо меня еще метров на 20 и с него тут же прыгнул в воду аквалангист, поплывший по ходу катера совсем в сторону от нужного места. И тут с мыска противоположного берега, закрывавшего от нас пляж, раздались крики о помощи. С борта катера нас спросили, сколько минут прошло после ухода утопшей под воду. — 25 минут, — ответил Анатолий. — Тогда бесполезно уже ее искать. Мы уходим на тот берег, может там еще кого-то успеем спасти, — сказал старший на катере и приказал как раз вынырнувшему на поверхность аквалангисту вылезать на борт. Катер умчался, а мы возобновили поиски, но без результата. Мои силы были на исходе, занырнуть на глубину в русло речки я не мог. Минут через 10 к нам медленно подошла надувная лодка с короткими небольшими веслами. В ней сидело трое парней, любителей подводного плавания. На одном из них быо снаряжение аквалангиста с небольшими баллонами. Они тихонько подплыли к нам и спросили, что случилось Мы объяснили, и показали предполагаемое место, где утонула девушка. Аквалангист переворотом через спину пошел в воду и вскоре вынырнул, держа в руке синюю в белый горошек косынку. Это была её косынка!. Еще минуты чере две аквалнгист вынырнул с ее телом. Прошло уже 40 минут с момента ее ухода под воду. Мы вынесли утопленницу на берег, и тут же приступили к спасательным операциям. Я взял ее ногу двумя руками за щиколотку, за другую взялся наш сосед-паренек, мы подняли ее за ноги вверх, так что она повисла вниз головой и потрясли ее. Немножко жидкости вылилось изо рта, после чего мы положили ее спиной на землю. Я встал на колени за ее головой и взглянул мельком не ее лицо. Оно было спокойным, на нем отсутствовали следы какого-либо страдания, цвет ее лица был таким, каким он бывает только у живых здоровых людей. Глаза были закрыты, казалось, что она просто уснула. Ранеьше мне не приходилось делать кому-либо ис¬кусственое дыхание, но теоретически я знал, как его надо делать благодаря регулярным экзаменам по технике безопасности, поскольку как инже¬нер – электрик я имел допуск для работы с электроустановками напряжением до 1000 Вольт. Но одно дело рассказывать на экзамене, как надо делать иаскуственое дыхание, и совсем другое — когда перед тобой лежит беззащитное, прекрасное юное тело девушки и ты должен взять на себя ответственность за безошибочное выполнение роли спасателя, хотя шансы на ее спасение были практически нулевые. Но вдруг произойдет чудо, и смерть отступит? Промелькнула мысль, что надо бы снять с нее бюстгальтер, чтобы свободнее дышалось. У нее была хотя и девичья, но довольно пышная грудь, и я не решился ее оголить. Повернул ей голову вбок, чтобы язык не запал в гортань и не перекрыл доступ воздуха в легкие, я двумя руками стал ритмично разводить ее руки в стороны и сводить их на ее груди с нажатием на грудную клетку. Мой помощник по моему указанию стал одновременно сгибать ее ноги в коленях и прижимать их к животу, а потом распрямлять их. Таким образом, мы периодически поднимали и опускали ее грудную клетку каждые 5 – 6 секунд. При этом изо рта у нее еще раз отошла вода. Не верилось, что это цветущее тело, такое мягкое, податливое и, несмотря на длительное пребывание в воде, теплое, может вот так на наших глазах стать трупом. Тем временем метрах в трехстах от нас показалась машина скорой помощи, направлявшаяся к сооружению, которое я раньше принимал за мостик. На самом деле это была плотина, перегородившая ту самую речку, русло которой проходило неподалеку от нас. Все люди на нашем берегу закричали и замахали руками. «Скорая» притормозила и свернула с дороги в нашу сторону. Из машины вышел врач и спросил, сколько времени провела утонувшая в воде и как долго мы делаем искусственое дыхание. Получалось, что под водой она была 40 минут и 25 минут мы делали ей дыхание. «Тогда все уже бесполезно», — сказал врач, но все же велел сестре сделать укол с камфарой. В это время опять послышались крики с противоположного берега, там тоже кого-то надо было спасать, и «скорая» уехала. «Беспроволочный телеграф» донес нам по эстафете, что на том берегу у плававшего в озере мужчины стало плохо с сердцем, он стал тонуть, но его вытащили на берег. Кто-то из собравшихся возле распростертого на голой земле девичьего тела людей сменили нас и продолжали делать искусственное дыхание. А я понял, что мы проиграли эту молодую жизнь. Перед уходом с озера я подошел к той, которую удалось спасти. Худая и тонкорукая, с выпирающими вперед ключицами, она сидела на подстилке, мелко вздрагивая иногда, как от озноба. — Вы откуда сюда приехали? — спросил я. — З Глынян, — отвечала она по-украински.. Непоправимо сложившаяся цепь событий привела к тому, что девушка из пригородного села, поехав в выходной день позагорать и искупаться, попала в лапы смерти. Что могло бы разорвать эту цепь? Кто виноват? Может быть некто, бездумно бросивший в воду распитую, а потом еще и разбитую бутылку? Не сделай он этого, Анатолий не разрезал бы ногу и, скорее всего, был бы не в резиновых сапогах, а босиком. Тогда он смог бы, не опасаясь загрязнить свою рану, просто подойти к тонущим девушкам с берега хотя бы одновременно со мной, хотя бы для того, чтобы «набить им морду» за баловство! А, может быть виноваты власти? Почему бы им не установить на берегу, недалеко от которого проходит русло, знак с надписью: «Купанье только для умеющих плавать»? Может быть третья девушка, оставшаяся сидеть на берегу, и молча наблюдавшая как тонут ее подруги? Если бы она позвала на помощь, раньше бы прибежал тот паренек, что встал на берегу, не доходя нас. А, может быть, я, который так медленно приближался к тонущим, что не успел спасти обеих? Мы потеряли ее, дав 40 минут пролежать под водой. Мне показалось, что самая грубая моя ошибка была в том, что я сошел с места, на котором пробовал поставить на ноги первую утопленницу, которую удалось спасти. Надо было стоять и дожидаться паренька, что бежал мне на помощь. Надо было бы позвать третью девицу, сидевшую истуканом на берегу и поставить ее в качестве буя на это самое место, поблизости от которого последний раз ушла под воду вторая девушка. Тогда мы имели бы четкий ориентир для поиска. Все это так. Но на все это понадобилось бы время, а я спешил, спешил нырнуть еще разок и поскорее вытащить вторую утопленницу, которая только что, всего несколько секунд назад ушла под воду и не вернулась. Если бы знать, где упасть… Но теперь уже ничего поправить было нельзя. Мы с Анатолием надели свои рюкзаки, и побрели на автобусную остановку.